Эми Эвинг - Драгоценность

Танец за танцем… я все прячусь в тени крылатого коня, жду, пока меня найдет Люсьен, и выискиваю в толпе лицо Рейвен. Вокруг расхаживают гости, болтают и смеются, но я не прислушиваюсь к их разговорам, пока до меня не долетает знакомый, будто детский смех.

– Я же говорила тебе, Эбони, что с ней будут проблемы, – говорит Курфюрстина. Она стоит с другой стороны скульптуры, и я едва могу различить ее фигуру, искаженную льдом. – Но ты настояла на том, чтобы выбрать самый строптивый лот.

– Зачем размениваться по мелочам? – Голос графини дома Камня повергает меня в холодную дрожь. – Если мне удастся укротить ее, с остальными проблем не будет.

Должно быть, они говорят о Рейвен. Я напрягаю слух, стараясь не пропустить ни слова.

– Только не нажимай слишком сильно. Помни, что случилось с последним. Ты поступила мудро, оставив этого дома. – Курфюрстина вздыхает. – Если бы только можно было придумать способ попроще…

– Величие никогда не достигается легко, Ваша милость, – отвечает графиня дома Камня. – Если мы победим, вы станете самой почитаемой Курфюрстиной со времен Диаманты Великой, которая открыла первый Аукцион. Вы сможете изменить лицо истории.

Курфюрстина хихикает, и мне становится не по себе.

– Да. Я докажу этим высокомерным выскочкам, что родословная – это еще не все. И герцогиня дома Озера падет так низко, что будет выпрашивать приглашение на третьесортный пикник. Ты знаешь, что она солгала мне на помолвке своего сына? Она сказала, что еще не начинала оплодотворение, а ее суррогат едва не истекла кровью на сцене.

– Внимание и осторожность, Ваша милость. Внимание и осторожность. Пёрл нам не угрожает. Пока.

– Ах, да, да, я знаю. Ну, довольно этих мрачных разговоров. В конце концов, сегодня Самая Длинная ночь. Я должна танцевать. Леди дома Вуали недавно приобрела потрясающего компаньона… как ты думаешь, он удостоит меня своей руки?

Она снова смеется, и я слышу, как они уходят. Такая же замороженная, как и скульптура рядом со мной, пытаюсь уложить в голове все, что услышала. Если Курфюрстина стремится к лоботомии суррогатов, похоже, что они проводят испытания на Рейвен. Должно быть, на это намекала Рейвен, когда говорила мне, что графиня пытается лишить ее памяти.

Начинается новый танец, и герцогиня покидает танцпол, присоединяясь к леди дома Стекла, Карнелиан и Эшу. Она подзывает меня к себе и берет бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта.

– Не хочу предвосхищать события, Иолит, – говорит герцогиня. Они обе раскрасневшиеся, сияют улыбками. – Но, возможно, в ближайшие день или два у меня будут очень хорошие новости.

Она протягивает руку и слегка похлопывает меня по животу. Я все еще в оцепенении, у меня перед глазами моя лучшая подруга, привязанная к столу, как подопытный кролик. Они не могут этого сделать. Только не с Рейвен. Она такая сильная, такая храбрая…

– О! – чуть ли не визжит леди дома Стекла. – О, Пёрл, как это чудесно!

– Успокойся, успокойся, – смеется герцогиня. – Пока еще рано об этом говорить. Но доктор Блайт на этот раз совершенно уверен в успехе. Всю неделю она провела на строгом постельном режиме. Больше никаких случайностей.

Мышца дергается на лице Эша.

– О, – восклицает герцогиня, показывая куда-то. – Леди дома Света с сыном. Пойдем, Карнелиан, посмотрим, может, и найдем кого-нибудь, кто пожелает снять тебя с моей шеи.

Карнелиан тянется за Эшем, но герцогиня шлепает ее по руке.

– Не глупи, девочка, ты не можешь привести с собой компаньона.

Леди дома Стекла ухмыляется. Карнелиан позволяет себя увести, бросая жалобный взгляд на Эша. Мы стоим бок о бок, не решаясь взглянуть друг на друга.

– Мне нужно встретиться с тобой, – еле слышно произносит Эш. – Наедине. Сейчас.

Звук его голоса отдается во мне мелкой дрожью. Он поворачивается, не дожидаясь ответа, зная, что я приду. Я выжидаю немного и следую за ним, стараясь держаться в нескольких шагах. Опустив голову, проскальзываю сквозь толпу и выхожу через стеклянные двери в тихий коридор, устланный плюшевыми коврами. Его спина исчезает за углом, и я тороплюсь, чтобы не отстать.

Этот коридор меньше и уже. Где-то на полпути, Эш открывает дверь и скрывается за ней. Я ускоряю шаг и, доходя до двери, быстро поворачиваю ручку – в комнате темно. Пальцы Эша смыкаются вокруг моего запястья, и он увлекает меня в темноту.

– Эш, я…

Но он не дает мне договорить. Его губы горят желанием, и мое тело тотчас отвечает ему. Его пальцы ласкают мою обнаженную спину, и я содрогаюсь от истомы.

– Это не очень хорошая идея, – задыхаясь, шепчу я.

– Я знаю, – говорит он, и его губы уже терзают мою шею. – Но я не мог…

Я нахожу губами его рот. Во мне все поет, когда я прижимаюсь к его груди, чувствуя его крепкие мышцы, обтянутые рубашкой.

Я слышу вздох, и включается свет. Мы с Эшем отпрыгиваем друг от друга. Люсьен стоит в дверях, его лицо белое от ужаса.

Я не могу пошевелиться. Ничего не соображаю.

Люсьен быстро приходит в себя, закрывает за собой дверь и поворачивается к нам лицом.

– Что происходит? – шипит он. Его глаза мечутся между мной и Эшем. Я чувствую, как во мне горячей волной поднимается стыд, и опускаю взгляд в пол.

Молчание становится зловещим.

– Вайолет. – Голос Люсьена холоден, и на этот раз мне совсем не нравится звук моего имени. Я заставляю себя встретиться с ним глазами и вижу в них гнев и недоверие, к которым примешивается что-то еще, гораздо хуже. Разочарование. – Ты сошла с ума?

Эш с недоумением смотрит на нас.

– Вы… вы знаете друг друга?

– М-м… – Я не знаю, кому ответить первому.

Люсьен не обращает внимания на Эша.

– Да что с тобой случилось? – отчитывает он меня. – Это не игра. Ты что, совсем не понимаешь, какой опасности ты себя подвергаешь? Он компаньон, Вайолет. Компаньон.

– Я знаю, кто он, – огрызаюсь я. – И ничего ему не рассказывала. Он не имеет к этому никакого отношения.

– К чему я не имею отношения? – спрашивает Эш.

– Убирайся, – приказывает Люсьен.

Я понимаю, что, если Эш сейчас уйдет, я больше никогда не останусь с ним наедине. Даже не смогу с ним попрощаться.

– Эш… я ухожу, – запинаясь, бормочу я.

– Вайолет! – кричит Люсьен. Но уже слишком поздно. Слова сказаны.

– Он никому не расскажет, – настаиваю я.

– Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? – просит Эш.

– Люсьен помогает мне сбежать отсюда. Из Жемчужины. Я ухожу… завтра. – Облегчение, которое я испытываю от наконец-то произнесенной правды, тут же сменяется ужасом, в который меня повергает выражение его лица. Мне казалось, что страшнее обвиняющего взгляда Люсьена ничего быть не может.