Елена Славная - Неправильная

На другом конце зала мелькнул Максайм. И это стало решающим в моем желании покинуть зал. Я осторожно прошла сквозь маленькие группы людей, стараясь остаться незамеченной. Непреодолимо хотелось сбежать. Прямо сейчас и подальше ото всех. Боль-то забрали, а вот раздор в душе и чувствах оставался.

— Разрешите пригласить вас, — раздался голос принца Астора за спиной, когда до выхода было уже недалеко.

"Нет!", — что-то кричало внутри.

— Да, — ответили непослушные губы.

Пусть у нас будет красивое прощание. Он никогда не узнает о моих чувствах. А я… когда-нибудь забуду о них.

Мы закружились в незамысловатом танце. Я не поднимала глаз на его лицо. Мне хватало ощущений своей принадлежности в его руках. Странно, никогда не думала, что подобное могла принести капельку счастья.

Танец закончился. Но принц Астор все еще не отпускал меня.

— Мне нужно идти, — неуверенно произнесла я.

— Уверены?

Я только кивнула, все еще не глядя на него. Он разжал объятия.

Что ж, прощайте, мой принц!

Выходя, не сдержалась и обернулась. Принц сидел перед Юджелией, которая что-то шептала ему на ухо, но при этом смотрел он прямо на меня и улыбался.

Эта ночь еще не закончилась!

В апартаментах меня ждала Юлалия.

Вздохнув, я закрыла за собой дверь и замерла в ожидании.

— Присядь, Александрин, — с усталостью произнесла она.

Села, но королева не спешила начинать разговор. Я демонстративно зевнула. Хотя и моя усталость не была наигранной.

— Меня сегодня отчитала моя трехлетняя дочь, — наконец, сказала Юлалия.

Наверное, она ждала уточняющих вопросов, но я молчала.

— Мы все любим оценивать и судить других, и всегда знаем, что лучше для близких. Прости меня, Александрин, за те слова. Во мне говорила гордыня.

— Не стоит, ваше величество, — прервала я ее. — Я на вас не сержусь. А с Максаймом у нас бы никогда ничего не вышло.

— Нет, подожди, Александрин, — взволнованно остановила меня она. — Дай мне собраться с мыслями.

Где-то вдалеке послышался приглушенный гвалт голосов. Из окна доносилась перекличка стражников.

— Александрин, я не о Максайме хочу поговорить с тобой, а об Асторе.

— Что не так с его высочеством? — ровным голосом спросила я.

Но сердце при этом сорвалось в короткие частые перестуки, а дыхание затаилось.

— Недавно он сообщил о своем намеренье жениться на любимой девушке, — сказала она.

Мне захотелось взвыть! Неужели королева настолько жестока и беспринципна, что пришла добить меня, узнав о моих чувствах к ее сыну?

"Отстраняйся, Александрин, от внешнего шума! Не слушай, не верь!", — уговаривала я себя.

— Александрин, ты слышишь меня? — как издалека, услышала голос Юлалии.

— Да, конечно, я все поняла, — кивнула ей.

— Так ты согласна?

— На что?

— Выйти замуж за Астора, — терпеливо ответила Юлалия.

И я замерла. Одноликий, за что мне это? Стать для любимого той, что разлучит его с другой? Если бы не Силы, я бы согласилась, не раздумывая, на эту иллюзия счастья. Ведь, как я не убеждала себя, глупое сердце было сильнее, и стремилось заглушить недавнюю боль. Но не теперь.

— Нет, ваше величество, я не выйду замуж за вашего сына, — ровно, уверенно, без эмоций.

— Но почему? — растерялась она. — Ведь Юджелия сказала…

— Завтра я отбуду, ваше величество. Я все уже решила.

Встала, невежливо давая понять, что не намерена продолжать этот разговор. Она поняла меня. Но перед тем, как уйти, проговорила:

— Не зря мы Годардом были против тебя. Ты не умеешь ценить чужие чувства.

Меня никогда не било молнией. Но в тот момент я буквально ощутила ее удар.

Одноликий, какая же я глупая! Не смогла сразу соединить воедино все факты! Не поняла, что возлюбленная Астора — это я! И отказалась от него. Своего счастья…

Безумный смех сам вырвался из моей груди. Сколько переживаний на пустом месте! Неужели с магией я потеряла и разум? А отсмеявшись, я заплакала. Снова. Но на этот раз тихо, в подушку. У нас все равно не было будущего. Я все сделала правильно.

— Сестренка, просыпайся, — услышала я над ухом.

Не глядя, отмахнулась рукой и попыталась перевернуться. Но Августин удержал меня за плечи.

— Уже полдень, Александрин, — уговаривал он. — А у меня для тебя есть новости.

— Говори и уходи, — не отрывая глаз, пробурчала я.

— Я нашел ее, Фаншетту!

— Молодец! — заключила я, и все-таки перевернулась.

— Александрин, просыпайся! — настаивал на своем.

— Да, что тебе нужно? — со злостью спросила я, раскрыв глаза.

— Ты плакала? — сразу же спросил братишка.

Ох, Одноликий, он же не отстанет!

— Да, плакала, — и вновь опустила веки.

— Рассказывай, — распорядился он, ложась рядом со мной поверх одеяла.

Для пущей убедительности мою голову он переложил на свою грудь, и тут же накрыл ладонью мои глаза.

— Нечего рассказывать, — ответила, но не сопротивлялась — приятное тепло целительской магии мне нравилось.

— Моя сестренка просто так не плачет, — не поверил он.

Но я молчала. и, кажется, даже придремала.

— Александрин, — позвал Августин, — а тебе не страшно одной отправляться в никуда?

— Страшно, братишка, — не стала скрывать. — Но остаться я не могу.

— Мне тут таких чудес с утра рассказали, — сменил он тему.

— Каких?

— Говорят, что ты Максайма избила.

— Врут, братишка.

Моя голова все еще покоилась на его груди. И, признаться, не хотелось ее оттуда убирать.

Что-то скрипнуло, но Августин успокаивающе пригладил мои волосы, и я не обратила внимания на источник звука.

— Так что случилось у тебя?

— Не отстанешь?

— Даже не надейся!

— Глупость случилась, братишка, — вздохнула я.

Наверное, я просто дошла до предела, раз решила все рассказать. О своих внезапно проснувшихся чувствах к Астору. О том, как переживала, что они безответны. И как узнала обратное.

— Так ты должна радоваться, — перебил он меня. — Ты любишь, он любит, чего ты снова переживаешь?

— Не понимаешь ты, братишка. Он — младший принц Равии. Он сын тех, кто сделал мне больно. Он живет во дворце. Я не знаю, какие еще объяснения для тебя подобрать! — сдалась я. — Но мне не стоит оставаться тут.

Вновь что-то скрипнуло, но братишка не дал мне поднять головы.

— Лежи, так ты больше говоришь, — скомандовал он.

— Не о чем тут больше говорить. Совершила Александрин очередную глупость и все. Переживу, — и, действительно, стало немного легче от того, что я высказалась.