Песнь русалки - Саша Урбан

— Ах ты сволочь глубоководная! — завопила Дана. — Ты чего натворил?

— Не я, а ты, — улыбнулся Водяной. — Забирай мужа и иди на все четыре стороны.

Дана поджала губы, обернулась к Дамиру. Тот перестал бродить, застыл неподвижно, глядя куда-то промеж деревьев. Дана прищурилась, попыталась всмотреться, и на секунду глаза ее уловили женский силуэт. А Дамир вытянул руки и как мог побежал вперед, истошно вопя: «Любимая!»

* * *

Не успела Ольга твердо встать на ноги и как следует осмотреться, как сжали ее твердые руки в объятиях, как в тисках. В нос ударил запах тины и разложение. Что-то мокрое принялось елозить по лицу. Девушка упиралась, пыталась отвернуться, но схвативший ее мертвец был сильнее. Все крепче стискивал он объятия, выдавливая из девицы последние глотки воздуха. Голова закружилась, потемнело в глазах, но вдруг сверкнуло что-то перед глазами, и мертвец с воплем отшатнулся. Перед Ольгой тут же оказался Святослав. В руке он сжимал нож, украшенный камнями. С лезвия капала черная жижа, запах гниения стал нестерпимым.

— Дами-и-ир! — завопила остановившаяся поодаль Дана, все еще в обличии Милорады.

— Отдай, — пошатываясь, произнес Дамир, сверля Святослава мутным взглядом. — Это моя любимая. Отдай.

И завизжал истошно, так что в ушах зазвенело. Копошившиеся в прибрежной грязи мертвецы засуетились, поднялись на ноги и повалили в березовую рощу. А из воды выползали все новые и новые утопленники, словно со всех рек и водоемов собрались они и прибыли в Алую топь.

Святослав завел Ольгу за себя.

— Где волки? Неужто застряли?

— Я не знаю, — нервно сглотнула девушка. — Милорада!

Зеленые глаза впились в пушистый рыжий хвост, мелькнувший на березе. Кошка жалобно мяукала и скребла кору дерева, а в корнях вокруг березки копошились несколько утопленников.

— Мяутушка, тетушки! Спасите! Защитите! Совершила я ошибку! Предала любимого! Век буду искупать. Помогите выручить, — вопила она и, если бы умели плакать кошачьи глаза, то залилась бы горькими слезами.

Но молчали березы, тихо оплакивали потерянную сестрицу, что лежала теперь горстью щепок на берегу. Жалобно мяукала Милорада. Уходили дальше в рощу пробудившиеся мертвецы.

Святослав покрепче перехватил нож, другой рукой тесня Ольгу назад. Утопленники, несмотря на дерганность движений и непослушность конечностей, двигались быстро. Святослав и не заметил, как один подкрался к ним сбоку. Наугад махнул юноша рукой, рассекло железо вздувшуюся шею, хлынула во все стороны черная гниль. Мертвец завопил и упал наземь — и тут же окрасился алый мох черным. Остальные замерли на секунду, завизжали и с пущей яростью бросились на живых.

— Бежим, — крикнул Святослав, хватая Ольгу за плечо.

— Но Кощей!

— О себе подумай, — бросил он, утягивая девушку дальше. Вглубь топи, по чавкающей трясине они бежали недолго. Вскоре из-за деревьев показался другой берег, тоже заполненный сонными мертвецами. Завидев обидчиков, бросились они на юношу с девушкой.

Крепче сжал в руке нож Святослав, пытаясь унять дрожь. Сколько мертвецов уже вылезло на берег? Сотня? Больше? А сколько еще осталось, скрытых под толщей воды?

— Убегай, я их задержу, — сказал юноша, отталкивая Ольгу от себя. — Найди Милораду. Найдите безопасное место. Вот!

Он бросил ей заплечный мешок с вещами, что дала Яга.

— Может, что поможет.

Ольга запустила руку в мешок и вытащила на свет нитку красных бус. Улыбнулась и бросила ее на землю, зашептала наговор.

Раскатились бусины во все стороны, потерялись во мхе и тут же начали расти, шириться, тянуться вверх. Показались плечи и головы, руки с каменными мечами. Десять каменных богатырей встали со Святославом плечом к плечу и принялись ломать и кромсать бежавших на них мертвецов, защищая Ольгу надежнее крепостной стены.

Воздух наполнился вонью, от которой голова шла кругом, а в животе все переворачивалось, отчаянно просясь наружу. Святослав кашлял, закрывал лицо. Каменные богатыри повторяли все его движения.

Вдруг содрогнулась топь от оглушительного воя. Задрожала земля от ударов лап. Влетела стрелой волчья стая в поток мертвецов. Мелькали зубы и когти рвались мертвецы на мелкие ошметки. Над головами полетели руки, ноги, челюсти.

Перед Святославом возникли два черных волка — Влас и Гордана.

— Нужно Кощея спасать! — рявкнула волчья княгиня.

— Там Водяной, — перепрыгивая с ветки на ветку, кричала Милорада.

— Этот моим будет, — осклабилась Гордана. — А вы остановите мертвецов. Нужно убить того, с кого все началось.

— Дамир, — подсказала Милорада и снова принялась деревья рвать. — Матушка, любименькая! Защити и спаси! Вспомни дочь свою Милораду.

Раздался треск, лопнул ствол березки, выскочила из него рыжеволосая русалка, заозиралась.

— Милорада! Где моя дочь?

И, не увидав ребенка, зато заметив толпу визжащих мертвецов, сунула пальцы в рот и оглушительно засвистела. Тут же пробудились ее сестрицы и потянули мертвецов обратно под воду.

Волки Горданы рвали их на берегу, русалки бились в воде, не давая новым утопленникам выйти на сушу. Каменные богатыри помогали Святославу и Ольге пробиться вперед, обратно к месту, где сиживал на бездыханном Кощее Водяной и хихикал. Жены расположились у его ног и не смели пошевелиться. А Дана все пыталась утянуть Дамира прочь. Но стоило тому завидеть Ольгу, снова оттолкнул он влюбленную в него красавицу.

Гордана отделилась от остальных и в обход двинулась к Водяному. Ольга шагнула к Дамиру, попыталась улыбнуться сквозь страх. За спиной ее блестел зажатый в руке княжеский нож. Вопли и погоня изуродовали левую часть лица Дамира, а правая все еще хранила память о живой его красоте. Раскинул он руки, приглашая девушку в объятия. Святослав и Влас с каменными богатырями продолжали биться с заполонившими рощу мертвецами, но краем глаза поглядывали на колдунью.

Дамир двигался медленно, будто не разверзлась вокруг них кровавая бойня. Будто не чуял запаха крови, смешавшегося с гнилостной вонью. Будто не выли волки, не визжали и свистели русалки, будто не вопила у него за спиной огненноволосая девица.

Принял он Ольгу в свои объятия, и все его существо обуяла жажда, что томилась в каждом клочке его души сотню лет. Сжал он руки, так сильно, что девушка не могла пошевелиться. Принялся покрывать ее лицо поцелуями. Вдыхал запах нежной кожи, но недостаточно этого было, чтоб унять его голод. Когда в щеку вонзились крепкие зубы, Ольга завизжала, выронила из разжавшихся пальцев нож. А оставшаяся за ними Дана вторила ей таким же безумным воплем.

— Стой, Дамир! Это я! Я твоя любимая, — вопила она, но Дамир не видел и не слышал ее.