Малина для оборотня (СИ) - Икон Кей

И найти побольше фейерверков.

Пока я смотрела на искрящиеся звёзды салютов, перебирала варианты кто мог устроить такую красоту в нашей глухомани. Это точно не установки вроде – «Взрыв торнадо», которые папа покупал на Новый год. Я таких даже в районном центре на Дне города не видела.

– Ого, это кто ж из мажоров так веселится?

– Ага, столько бабла на ветер, а в Африке дети голодают.

– Далась тебе Африка, у нас и то с голоду пухнут.

– Твоя рожа пухнет от палёнки.

Высокоинтеллектуальные разговоры заставили оглядеться. После знойного дня всё село вывалило к озеру и стояло с разинутыми ртами. Ничего удивительного, особых развлечений здесь нет.

Раз сплетни ещё не придумали, значит зачинщик необычный. У меня был всего один такой... знакомый? Или как его называть теперь? В общем, тот кто мог себе позволить что угодно. Князь же! Вот только зачем? Показать, что я потеряла? Позлорадствовать? Для чего? Других дел нет что ли?

Направление, откуда вылетали снаряды, подтвердило догадку. Кажется, со стороны грибного ручья. Места, где всё началось.

И что делать? Пойти или не стоит? Я пять ночей прорыдала из-за него, хоть и стыдно признаваться. А ещё я надеялась... Не знала на что.

Что ж. Я уже ходила одна с ведёрком малины навстречу оборотню. Почём бы не повторить, да? Малины только нет. Ну и пусть.

Сунув руки в карманы шорт, я направилась к тропинке.

Темно. Лес озаряется только вспышками фейерверков. Напоминает Мунис. Настолько что, кажется, вот-вот выйдет полуголый красавец с богатырским телосложением. Ой, я тут сходила до сельского магазина, и сравнила с местной «элитой»… оборотни выиграли всухую.

Вместо красавца-принца-князя у ручья меня ждало кое-что получше. Белый шатёр с кучей гирлянд, а под ним стол с такими вкусностями, что глаза разбежались – пицца, кексы, суши, фрукты, шашлыки, конфеты, запечённые штуки, названия которых я не знала. Красная рыба, икра, индейка. Во, блин. И как это всё съесть? Это же для меня? Подойдя ближе, увидела леденец в форме Ями Наоры – героини «Лунного удара». Не, ну это уже жульничество. Он ещё и Максика припахал!

Нашлась на столе и записка:

«Алина,

Я – придурок. Если ещё есть хоть какое-то терпение выслушать меня – зажги белый фонарь. Если уже всё кончено – красный.

Твой безмозглый, но по уши влюблённый Марк».

Не, ну нормально? Я ещё что-то делать должна. Наглость зашкаливала.

Слушать его у меня терпения точно не было. Да и что он ещё скажет? Попросит вернуть платье назад? Так я и не брала.

Фонари я нашла, висели под потолком. Я долго стояла и пялилась, выбирая, что делать. Рассудила, послать придурка я всегда успею. Включила белый. Лампочка вспыхнула и... почти сразу затухла.

Очаровательно.

Он специально сэкономил именно на нём или всё же знак судьбы? Что ж, скорее всего второе. Вздохнув, я включила красный фонарь и понимая, что это уже точно всё, начала сгребать тарелки. А что? Всё равно ведь для меня. Вот и всё. Имею право.

Когда я уже соорудила десять этажей из тарелок, чтоб унести как можно больше. В стороне послышался шорох и почти сразу раздался голос Марка:

– Алина.

Твою ж мать!

Сгребая всё, что успевала, я развернулась и поспешил вместе с едой обратно в деревню. Быстро не получалось, потому что оливки на самом верху, так и норовили скатиться.

– Постой, пожалуйста, – он не отставал, но не подходил близко.

– Ещё чего. Раз оставил еду на столе, значит, я её нашла, и она моя, – огрызнулась я на ходу. – Ещё закажешь. Не обеднеешь.

– У меня есть ещё. На стол не влезло. Может… заберёшь её тоже, я пока кое-что скажу?

– Как?! Не видишь, мне уже некуда брать! Знала б, хоть судочки какие-то взяла. Да вообще, – я обернулась настолько резко, что одна оливка всё-таки скатилась на землю. – Что ты мне можешь сказать?! Твоё счастье, что у меня руки заняты, иначе б залепила б по роже так, что в Англии бы услышали!

– Я подвезу. К тому же ты вправе мне врезать. Уверен, я не сказал ничего хорошего. Нельзя было оставлять тебя одну. Прости меня.

– То есть вначале ты думал, что вручить мне сто долларов и поблагодарить за услуги – это в принципе норм? – я мотнула головой. – А теперь ещё еду решил на всякий случай подбросить, да? Знаешь, Марк, – я сунула ему в руки всё это добро. – Перебьюсь. Давай, вали. Если совесть замучила, считай, я тебя простила. Можешь жить своей аристократической жизнью спокойно.

– Помнишь зелья, вызывающие определённые образы? Мы пили их на первых испытаниях. Тебе дали такое. Я не снимаю с себя вины, меня же не было рядом, но прошу, выслушай. Я бы никогда не сказал подобного.

– А, это не ты, это зелье, – я фыркнула. – Удобно, чё. Надо запомнить – сотворю какую-то жесть и сразу: ой, да это ж зелье! Знаешь, Марк, даже мой бывший имел яйца, чтобы признать, что это именно он наговорил и сделал.

– Я и признал. Ушёл и оставил тебя отсыпаться. Думал, закончу пару дел и вернусь, не успел. Вспомни, неужели ничто не показалось тебе странным? Взять хотя бы то, что за день до этого я говорил совсем другие вещи.

Конечно, казалось. Но как верить? Кому верить?

– Что ж, тогда докажи, что ты – это ты, – я скрестила руки на груди. – Ну, давай.

Его глаза на миг засветились красным.

– Никто, кроме меня, не сможет сделать это, – послышалось в мыслях.

– Не убедил, – я фыркнула. – И вообще – посредственно. Ты не заслуживаешь всю еду, – я стащила с его рук пиццу.

– Как пожелаешь, – покорно согласился он. – Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

– Снимать штаны и бегать, -процедила я.

– Ладно, – невозмутимо кивнул он и потянулся к ремню.

Я скопировала его выражение лица и хладнокровно откусила пиццу.

– О, с баварскими колбасками. Моя любимая. – заметила я. – Ну, чё ты? Продолжай.

– Нервничаю слегка, – признался он, пряча ухмылку и вытягивая ремень.

Поставил тарелки на траву и расстегнул пуговицу на брюках, а потом шнурки туфель. В груди тоскливо заныло. Его прикид для прогулок по лесу. Штаны упали в траву, являя в вечерних сумерках рельефные бёдра и светящиеся в лунном свете бельё.

– Куда бежать?

Ко мне, блин. Куда ж ещё?!

Конечно, вслух это я не сказала. Самоуважение ещё есть.

– Не знаю. Но учти, куда бы ни побежал, здесь ситуация обратная Мунису. Охотиться будут на тебя.

– Думаешь, я ещё кому-то нужен? – усмехнулся он. – Попробую защититься.

Марк сунул руку в карман пиджака и вынул шапку. Ту самую, с малиной. Вот ведь хитрый гад!

В сердце заныло.

Я шагнула к нему, раньше, чем осознала это.

= Значит, и правда зелье? – я запрокинула голову. Находясь вплотную к нему, разница в росте казалось гигантской.

– Да, я…, – начал было Марк, но закончить не успел. Я, встав на носочки, прервала его поцелуем.

Голова закружилась. Как же приятно! Но вместе с запахом древесины, лёгкие заполняла ярость и обида. Прервавшись так же резко, как и начала, я залепила ему пощёчину куском пиццы.

– Как ты мог меня бросить?! Как допустил, чтоб мне говорили такие вещи, а я поверила?! Позорище ты, а не альфа! Я вот... за Макса лучше выйду, понял?!

– Не надо, – он обнял меня, крепко, отчаянно. – Я исправлюсь. Обещаю. Стану лучше ради тебя. Позволь, прошу. Алина, я так виноват, но не могу… без тебя.

Я упёрлась в мускулистую грудь и зажмурилась. Страшно. Боюсь, что это просто сон, который растает с первыми лучам солнца.

– И что будет, если я тебя прощу? – прошептала одними губами. Даже не уверенная, что Марк услышит.

– Всё, что захочешь. Всё, что я обещал. Я такой идиот. Ты права во всём. Мне сказали, что не простишь, но я отказываюсь в это верить. Предупреждаю сразу, я буду сидеть под твоей дверью и выть. Не могу иначе. Люблю.