Елена Звездная - Тайна проклятого герцога. Книга первая. Леди Ариэлла Уоторби

Мы веселились до полудня, а затем случилось то, что заставило меня встать перед выбором, коего я не желала бы совершать!

Внезапно, со свистом и грохотом, миновав защиту флагманского корабля, на палубу упал сверток. Он был кожаным и обугленным, и я уже столкнувшаяся с подобным способом доставки почты даже не испугалась, лишь попросила Локара принести мокрую тряпку. Тот думал недолго — метнулся к матросу, выдраивающему палубу, уволок у него тряпку, и накрыл ею обожженный сверток.

— Локар, это же почта! — воскликнула я.

А матрос просто подошел, погрозил кулаком духу ветра, и забрал уже не пригодную для мытья пола ткань. Нам с Локаром было немного стыдно, ровно секунды три, после чего мы благополучно забыв о проступке, ринулись открывать почту. Выходило у меня не очень хорошо, так что в итоге Локар принес нож, и вот тогда, разрезав промасленную бечевку, я извлекла письмо.

И руки дрогнули, едва я увидела до боли знакомый, почти родной почерк матушки Иоланты. Почерк, который сопровождал меня с детства, и до самого недавнего времени. Почерк, который я находила в своем личном дневнике после того, как изливала в него всю свою душевную боль, со словами «Ари, стоит ли обижаться на тех, кто недостоин твоего внимания».

Почерк, который мне был знаком гораздо больше, чем почерк родной матери… И надпись, коей матушка Иоланта всегда подписывала свои письма «Да хранит вас Пресвятой»…

Я не смогла открыть письмо сразу, медленно поднялась в каюту, игнорируя вопросы Локара, но оставила открытой дверь, чтобы он влетел следом, медленно села за стол, расположила конверт на нем и долго, не менее четверти часа смотрела на него. А затем, сдерживая дрожь, вскрыла конверт.

«Моя драгоценная девочка, моя гордость, моя радость, мое благословение богов, не передать всего моего отчаяния и горя, когда я узнала о случившемся несчастье!».

Появившиеся слезы помешали читать далее, но смахнув их, я вновь вчиталась в ровные идеально выведенные строки.

«О, Ари, о моя бедная Ариэлла, кто бы мог даже предположить подобное, дитя мое… Какое коварство! Какое варварство! Тебе шестнадцать, девочка моя, шестнадцать! Как они посмели! Как же решились на подобное преступление! Дитя, находись ты в королевстве, я бы использовала все свое влияние, чтобы вызволить из рук проклятого герцога путем обращения к закону — браки до восемнадцати лет запрещены. Но Юг империи… Южные девы взрослеют рано и потому бракосочетания допускаются и в твоем столь юном и нежном возрасте, следовательно, мы не можем действовать официально, девочка моя».

Я дважды перечитала последнюю строку, и лишь после этого, продолжила чтение далее.

«Ари, мой нежный цветочек, даже если этот лишенный чести, достоинства, сострадания и воспитания мерзавец консумировал ваш брак, это вовсе не означает, что всю свою жизнь ты обязана посвятить этому чудовищу! Как минимум — я не отдам этому деспоту лучшую из своих учениц! Велика честь для меченного! Ты слишком хороша для него, моя фиалочка, слишком. И не для Дэсмонда я тебя готовила. А потому запоминай — любой храм Пресвятого, любой священнослужитель, любая сестра милосердия твои друзья. Мне искренне жаль, что не удалось настичь увезший тебя корабль, бесконечно сожалею, что священник в „Гнезде орла“ так и не сумел добраться до тебя, но теперь, когда ты знаешь, ты найдешь способ, девочка моя. И этот кошмар закончится».

Внезапно я поняла, что больше всего на свете мечтаю — чтобы это все действительно закончилось. Чтобы не было герцога, чтобы я вновь оказалась в столице, чтобы мне не было страшно и вокруг не лилась кровь, чтобы…

«И последнее, дитя мое, — прочла я поскриптум, — даже если на данный момент ваш брак уже был заключен каким-либо олухом, который не понял что значит личная просьба матушки Иоланты, поверь — все записи о вашем браке исчезнут, и мерзавец никак, попросту ни единым способом не сможет подтвердить факт свершившегося бракосочетания. Будь сильной, Ари, и к какому бы острову вы не пристали, помни — мы везде, мы сумеем вытащить тебя из лап проклятого убийцы!»

Пальцы дрогнули, уронив листок на стол. И я в отчаянии закрыла лицо руками.

Герцог предусмотрел! Он все предусмотрел, и брак был заключен не священником, и не в соответствии со священным писанием.

Лорд оттон Грэйд связал нас родовым браком, отчетливо осознав, что у церкви очень длинные руки, соответственно… И теперь он мой муж. Мой законный супруг. Мой господин, покровитель и отец моих будущих детей. Этого не изменить. Родовой брак не в силах оспорить даже король и тут его светлость прав — только смерть разлучит нас. И остается выбор — чья смерть? Моя? Вполне возможно. Герцога? Еще сутки назад, я бы с затаенной радостью подумала об этом положительно, но сейчас… Шахты в Истаркане.

Святой сплав. Огромное состояние последнего представителя династии оттон Грэйд, которое, в отсутствии наследников, перейдет короне. И так некстати вспомнилась запись матушки Иоланты о том, что вскоре покровительствующий церкви Генрих станет наследным принцем, а вовсе не Теодор, который обладает правом наследования по старшинству…

Я очень долго сидела, все так же закрыв лицо руками, и думала… думала… думала… Мне было о чем подумать. О жестокости моего мужа, о нетерпимости и откровенной гнусности его характера, о своей нелегкой судьбе, о том, что если я соглашусь на побег и меня скроют от его светлости за стенами многочисленных монастырей, лорд оттон Грэйд более никогда не сможет жениться вновь, соответственно у рода Грэйд не останется наследников, следовательно… состояние и в частности шахты по добыче Святого сплава перейдут церкви… И в этом случае проиграю я, ведь судьба монашки меня не привлекает, проиграет его светлость, оставшись без наследника и семьи, выиграют святые отцы.

Внезапно тишину разорвал пушечный выстрел. Затем еще один, прозвучавший издалека. Выглянув в окно, я увидела возвращающуюся армаду. Красивое зрелище — гордые корабли, рассекающие зеленоватые волны… Затем метнулись к парусам «Ревущего» младшие духи ветра, после и Янир. Локар, потрепав напоследок мои волосы, умчался, видимо на свой корабль. А я все так же сидела за столом, расположив на нем руки и тоскливо глядя в горизонт.

Вскоре послышался голос герцога, отдаваемые им команды казалось разносились над всем огромным кораблем, после уверенные быстрые шаги раздались на лестнице, и не прошло минуты, как лорд оттон Грэйд решительно вошел в каюту. На мгновение остановился у входа, затем медленно подошел ко мне.

Даже не взглянув на его светлость, я молча взяла письмо и протянула ему.

Свой выбор я сделала.