Цитадель: дочь света - Марианна Красовская

Ооо, Великий и Всемогущий! Бесит! И я в четвертый раз пересказала свою историю, сделав акцент на морлоках. Не всю историю, кое-какие вещи упустила.

– Великий Боже! – прошептал Аарон. – Великий Боже!

– Только не говори мне, что Цитадель не может быть разрушена, – вздохнула я.

– Бог велик, на все воля Его, – ответил Аарон. – Значит, он предвидел такую вероятность, как время вспять. Ведь народ Странников – тоже Его дети.

– Ты, кажется, хочешь сказать, что все предрешено заранее? – разочарованно спросила я.

– Бог всегда дает право выбора, – мягко сказал Аарон. – Ты могла отказаться прийти сюда, и тогда пришел бы кто-то другой. Аврора могла вас проигнорировать. Молодой Орр-Ваал мог не согласится на такую невесту… И не согласился бы никогда, если бы ты не знала того, что знаешь теперь. И никому бы в голову не пришло разговаривать с орками, и вообще иметь с ними дело. И никто из орков не стал бы разговаривать с тобой – шлепнули бы на месте и всё. Каждый шаг, каждый жест, каждый взгляд предопределен. Случайности не случайны. Ты говоришь, мы случайно в другом витке реальности задержались на час и нашли Аврору. Если б не нашли – ничего бы не изменилось. Одной ведьмой стало бы меньше. Но здесь, в этой реальности это меняет всё. Именно от согласия ведьмы, на которую в другое время даже никто бы не глянул, зависит судьба всего народа эльфов.

– Знаешь, ты тогда сказал… – медленно произнесла я. – Что если бы не пошел Ибрагим, пошел бы кто-то другой…

– Нет. Это не так. Ибрагим был одним из многих, но он стал единственным. Если бы не он, Цитадели бы не было. Если бы не Аврора, не было бы Солы. Если бы Сола была обычным ребенком, то не было бы этого невероятного союза.

– Если бы мои родители не оставили бы меня в Пустом мире, что бы поменялось?

– Не было бы Алехандро, – спокойно сказал Аарон. – Именно твоя поддержка позволила князю времени помочь ему обрести свою сущность. А на нем все замкнулось, не так ли? С него началось и в первый, и во второй раз. Ты не думай, я не сумасшедший. Просто я уже видел, как менялась ткань бытия. Видел, как воскресали мертвые, как заживали смертельные раны, как давно похороненные кости вдруг становились кем-то… кого ты не знал, но кто знал тебя и считал себя твоим другом навеки. Да что там, меня и самого однажды Оскар вытащил из глупейшей истории. Правда, я ни разу не видел, чтобы все было вот так, как сейчас – чтобы ты действительно оказался в прошлом. Начал заново. Обычно у тебя есть минута, час, день – чтобы принять другое решение. Изменить выбор. Видимо, это потому, что Ника отдала все, что имела – жизнь. Тебе просто некуда стало вернуться.

– Почему ты не любишь Оскара? – помолчав, спросила я. – Я все хотела спросить, но не успела.

– Восемьдесят лет назад был уничтожен город Карда. Это был богатый и красивый город, выстроенный когда-то эльфами для людей. Он был на границе лесов и степей. Там заключались торговые союзы. Там была уникальная музыкальная академия, единственная, где сообща учили и людей, и эльфов. Там жила семья Оскара. Там жила моя невеста – его дочь Алана. Город был уничтожен дотла. Сейчас это лишь развалины посольского дворца, заросшие травой. Многие жители погибли, но многие и спаслись. Орки проникли в город под покровом тьмы… В это же время большое войско орков двигалось из пустыни. Мы остановили их – эльфы, люди, вервольфы. Оскар командовал. Думаешь, он не знал, что его семью убивают?

– Он знал, – тихо сказала я. – Он все знал.

– Сейчас я понимаю, что нельзя было иначе, – вздохнул Аарон. – Но тогда… Я кричал, умолял, угрожал… Если бы он что-то поменял!

– А потом?

– А потом… я был молодой, резкий, горячий… Я вернулся домой и захотел умереть. Но ведь это грех, большой грех – швырнуть в лицо Создателю самый большой его дар… И тогда я пошел искать тех, кому было хуже, чем мне. Так я стал целителем людей. А Оскар, – он смущенно улыбнулся. – Мне стыдно перед ним. Очень стыдно. Я старательно делаю вид, что ничего не было, а он делает вид, что так оно и есть. Давай свою писульку, я подпишу.

Он размашисто поставил свою подпись, аккуратно вынув серьгу из уха, проколол палец и оставил кровавый оттиск в виде трилистника.

– Это моя печать, – весело пояснил он. – Зато не теряется. Эльфы, конечно, нос воротят, но мне плевать.

И вставил сережку в ухо.

Орра-Ла забрала договор, с нежностью баюкая свиток, вскочила на коня. Я махнула ей рукой:

– Езжай! Я поеду в Цитадель. У меня там стая.

– Ага, – фыркнул Аарон. – В Цитадель. Разбежалась. Здесь деревня с холерой. Пока всех не вылечу, никуда мы не поедем.

Добрый мальчик!

Я изо всех сил помогала ему, конечно, по большей части подавая медикаменты и поддерживая в молитве. Все три дня мы постились.

Молиться легко, если ты лично знаком с Богом. Что может быть проще, чем мысленно обратиться к тому, кого ты любишь всей душой? А я люблю Его. И Он любит меня.

Цитадель возникла перед нами, словно гора. Я смотрела внимательно. Я заметила, что если посмотреть искоса, краем глаза, чуть склонив голову, можно увидеть ту, иную, неправильную реальность. Я увидела обгорелые камни и стаю воронья, остов ворот и тело на веревке. На мгновение ветер донес до меня смрад горящей плоти. Я содрогнулась.

– Ты видела это? – спросил Аарон. – Видела, да?

– Что – «это»?

– Висельника, – прошептал он.

– Не видела, – солгала я.

Он только покачал головой.

Ворота распахнулись нам навстречу. Широким шагом на дорогу вышел мужчина – крупный, высокий, беловолосый, в длинном светло-сером плаще.

– Мы ждали караван еще неделю назад, – сообщил он.

– Мы задержались в деревне, там была холера, – ответила я ему.

Он перевел взгляд на меня. Смотрит. Молча. Долго. Жадно. Губы его вздрагивают, но сказать он ничего не может, просто раскидывает руки, а я бросаюсь в его объятья и сжимаю его бока изо всех сил.

– Ты меня обманула, – шепчет он мне в волосы. – Ты едва не умерла. Вернулась ко мне только чудом.

– Это ты меня обманул, – обиженно бурчу я, запрокидывая голову и заглядывая ему в лицо. – Как ты посмел умереть?

– Так было нужно, – просто отвечает он. – Это был единственный путь к победе.

Он