Не пара (СИ) - Зика Натаэль

Поход с отцом в Детский Магазин настроения Марине не улучшил. Напрасно Анатолий привлекал ее внимание к крошечным комбинезончикам и чепчикам, коляскам и конвертам. Глаза бы ее не смотрели! Но приходилось изображать заинтересованность, ведь она решила показать, что рада ребенку. Раздражение копилось, но выплеснуть его было не на кого. Марина с огромным удовольствием выцарапала бы глаза тому красавчику, с которым так опрометчиво перепихнулась тогда в клубе. Из-за него она теперь, как неповоротливый бочонок, а он где-то гуляет и в ус не дует! К сожалению, сделать это было невозможно, ведь она не только имени случайного любовника не знала, но и лица его толком не помнила.

Морозов или пропал из города или перестал появляться на тусовках, это и к лучшему. Слышать новости о его похождениях или новых пассиях было выше ее сил, но она, Марина, ничего не забыла. Вот родить бы скорее и можно будет взяться за всех, по чьей вине она так страдает. Но сначала — «улыбаемся и машем» — отец не должен ничего заподозрить, она постарается быть примерной дочерью и счастливой матерью. Хотя бы внешне. Скоро отцу надоест с ней возиться, и она опять останется наедине с прислугой, а уж ту-то обвести вокруг пальца просто. Марина улыбнулась своим мыслям и поспешила на зов отца, который показывал ей какую-то очередную чепуху для спиногрызов.

Анатолий прожил долгую и непростую жизнь, видел многое, и то, что дочь изменила поведение, заметил сразу. Как и сразу понял, что она что-то задумала и старается его обмануть, отвлечь внимание, перехитрить. Что же, он пока подыграет, сейчас главное — благополучно доносить и родить. А там… там Марину ждет сюрприз. Он обязан о ней позаботиться и он позаботится.

Если нравится история, пожалуйста, побалуйте автора звездочками, комментариями, наградами или репостами! Мне будет очень приятно!

Тело снова скрутило от боли.

— Ы-ы-ы-ы! Ненавижу-у-у! Сволочь, гад, скотина-а-а!!!

— Ничего, ничего, милая, потерпи! — ласковая рука провела мягким полотенцем по мокрому лбу. — Уже скоро.

Марина перевела взгляд на женщину, облизнула пересохшие губы.

Как же плохо-то! И почему она не сделала аборт, всего каких-то полчаса и она была бы свободна, а тут — сначала много месяцев тошноты, изжоги, перепады в настроении и вкусе, боль в спине и невозможность найти удобное положение. А теперь, теперь вот уже двенадцать часов она мучается, пытаясь разродиться.

Врачи спокойны и только словами утешают, а она уже не может. Да, просто не может. Почему ей не сделают обезболивающее?

— Я умираю? — просипела женщина.

Голос она сорвала в первый же час, когда схватки стали сильными и регулярными.

— Нет, с чего ты это взяла? — удивилась акушерка. — На-ка, попей.

— Но столько времени и так больно…

— Все нормально идет, первые роды всегда дольше длятся, чем последующие. Шейка открылась, сейчас пошли потуги, скоро прижмешь к груди свое сокровище.

Накатила новая потуга и Марина вцепилась в поручни, натужно согнувшись и издав низкий стон.

Отпустило, и она откинулась на спинку, жадно хватая воздух.

— Я больше не могу! Сделайте что-нибудь, чтобы не было так больно! — закричала она. — Сколько можно меня мучить?

— Никто не мучает, милая, это жизнь, — возразила акушерка. — Роды идут, как по учебнику. А обезболивать твой отец запретил, это не очень полезно для малыша, поэтому он строго приказал — только в крайнем случае.

— Так он уже наступил, этот крайний случай! Неужели, вы не видите, что это невыносимо, я больше не могу терпеть!

— Ничего, все нормально. Все женщины через это проходят, терпят, и ты сможешь. Зато малыш родится здоровым и крепким, сразу закричит.

— Ненавижу-у-у-у!!! — новая потуга.

Господи, они все рехнулись, и в первую очередь, ее отец. Запретил обезболивать?! Сволочь! Все мужики сволочи! Почему, ну, почему так несправедлив мир? Все сладкое мужикам, отряхнулся и пошел, а она… Она…

— А-а-а! Помогите-е! Ненавижу-у!

Если бы она встретила того, из бара! О, она ему бы все оторвала, все! Своими руками! Он там жизнью наслаждается, а она муки терпит, этот ребенок ее убьет, разорвет пополам!

— А-а-а!!!

…

— Уа! Уа! Уа!

— Мальчик! 4300, 52 сантиметра. Смотрите, мамочка, какой богатырь!

— У..уберите это, — прошептала Марина, когда акушерка положила ей на грудь ребенка. — Уберите, я его ненавижу…

— Земова, ты с ума-то не сходи, — строго сказала врач. — Роды отлично прошли, ребенок здоров, ты в порядке. Давай уже, собирай мозги в кучу, ты теперь мать, осознай уже этот факт.

— Ненавижу, — прохрипела Марина. — Уберите, а то сброшу на пол.

Акушерка проворно подхватила кряхтящий комок, который елозил по груди матери, и отнесла его в сторону. Марина облегченно выдохнула и отвернулась.

— Как с мужиками кувыркаться, так за уши не оттащишь, — громко проговорила акушерка, пеленая малыша. — А как до детей дело доходит, так сразу мужики виноваты. Тебя, поди, никто силком-то не тянул, сама ноги раздвигала. Ребенок-то чем виноват?

Марина молчала, сил спорить или что-то объяснять у нее не было.

Наконец, ее помыли, переодели, что-то вкололи и отвезли в отдельную палату.

Да, отец расстарался — телевизор, компьютер, индивидуальное меню, круглосуточная сиделка. И кроватка с ребенком.

— Этот что здесь делает? — возмутилась Марина. — Уберите, он же не даст отдохнуть.

— Это твой сын, мамаша! Привыкай, тебе его растить, — отрезала акушерка.

Марина фыркнула и отвернулась. Ладно, пока это недоразумение спит, но если начнет орать, она и пальцем не пошевелит.

Анатолий, кажется, протоптал дорогу в паркете от двери к окну, за все часы, пока его дочь рожала. Наконец, раздался долгожданный звонок

— Анатолий Сергеевич, добрый вечер! Все в порядке, Марина полчаса назад благополучно родила. Мальчик, 4300, 52 сантиметра. Крепкий и здоровый, мать в полном порядке. Одно «но» — она категорически не желает прикасаться к ребенку.

— Спасибо! — выдохнул Земов. — Я сейчас приеду.

Марина на появление отца не отреагировала. Вернее, покосилась и отвернулась. Земов подошел к дочери:

— Ты как?

— Никак. Сам попробуй родить, потом спрашивай, — огрызнулась дочь.

— Ничего, скоро все забудется, а счастье останется.

— Да, уж, счастье, — скривилась Марина. — Орать, жрать и срать — единственное, на что оно годно.

— Все такими были и ты не исключение, — возразил отец, подходя к кроватке и жадно вглядываясь в личико внука. — Внучек, радость моя, иди-ка ко мне на ручки.

— Земов вынул ребенка из кроватки и осторожно прижимая, подошел к Марине.

— Твой сын, Марина, посмотри, какой он красивый!

Женщина сморщилась и демонстративно отвернулась.

— Убери, у меня все болит, я не в состоянии сейчас за ним ухаживать.

Анатолий посмотрел на дочь, вздохнул и перевел взгляд на малыша.

Ребенок спал, время от времени морща лобик и хлопая губками. Такой маленький, беззащитный, родной… Никому ты не нужен, малыш: ни отцу, который вообще неизвестно кто, ни матери, которая любит только себя. Но нет, есть дедушка, дед тебя никому в обиду не даст, даже твоей матери. Что ж, Марина сама напросилась.

Через пару дней женщина уже отлично себя чувствовала, но по-прежнему к ребенку не подходила, и кормить его отказалась наотрез. Вот еще — испортить форму груди и привязаться к дому. Если ребенок станет пить ее молоко, она больше, чем на час никуда отойти не сможет. Нет уж, на фиг, на фиг! Полно смесей, вырастет, никуда не денется!

На четвертый день перед выпиской Марине медсестра принесла на подпись кучу бумаг — она мельком глянула верхний и следующий листы — договор с клиникой, счет на оплату клиники — всякая ерунда. Торопясь скорее отвязаться, женщина все подписала, подхватила свои вещи и направилась на выход. Ребенка принял отец, вещи она сунула кому-то из охранников, первая залезла в машину и удобно расположилась на переднем сидении.