Люче Лина - Землянка для дракона

После объявления о слиянии у Ариадны стало совсем мало времени — оказалось, что по традиции Сезар с женой посещает после слияния множество мест и праздников, торжественных публичных мероприятий в разных уголках планеты. В течение двух месяцев они беспрестанно летали — благо, личный корабль Эльтесеина мог очень быстро переносить их с места на место и, самое главное, возвращать домой.

Они оба чувствовали себя очень уставшими, хотя и счастливых минут хватало. Ариадне нравилось соблазнять Эльтесеина, добиваться, чтобы его глаза темнели от желания, чтобы он брал её на руки и уносил в комнату для слияний. Она получала огромное удовольствие, занимаясь с ним любовью, изучая его сильное большое тело, позволяя исследовать своё, теряя стыд с каждым днём всё больше, привыкая к его горячим губам и рукам, ласкающим везде.

Нравилось шептать "я люблю тебя", десятки раз подряд, и каждый раз слышать в ответ то же самое — в его мыслях. Её забавляло, что Эльтесеин всё больше ленился заговаривать с ней вслух — но она слышала его беспрепятственно, благодаря тому, что они были слиты. Чаще всего они теперь разговаривали именно так: она говорила вслух, он отвечал только мысленно. Но иногда он сам вычитывал что-то в её голове — и спрашивал. Особенно если это было что-то, всерьёз беспокоящее её.

Например, Эльтесеин сразу почувствовал её состояние, когда Ариадна прилетела из детской больницы. Он коротко просканировал, и она мгновенно почувствовала его эмоциональный отклик.

— Я понимаю твои чувства, маленькая. Этот закон надо время от времени обдумывать и обсуждать. Но это общий вектор на развитие телепатической цивилизации…

— Это ужасно, Эльте. Они могут вести нормальный образ жизни, но им не дают. Это же дискриминация в чистом виде, — с горячностью выпалила Ариадна.

— Не все так просто. Многие родители сами не согласятся блокировать детей.

— Но у них должен быть хотя бы выбор!

— Я подумаю об этом, маленькая. Это сложный вопрос, поверь мне. Нетелепаты на Горре не чувствуют себя полноценными. Им тяжело.

— Дети в больнице тоже не чувствуют себя полноценными, — процедила Ариадна. — Ты бы видел, как они срываются там без конца. Это словно дурдом, Эльте.

— Я сказал, что подумаю.

В его тоне появились предупреждающие нотки, и Ариадна кивнула, больше не споря.

Но через неделю Эльтесеин сообщил ей, что вынес поправки к закону о допустимых методах телепатического лечения на рассмотрение Совета. В тот вечер она чувствовала себя счастливейшей женщиной на Горре… до следующего утра, когда почти вся горианская пресса обрушилась на них за "попытки раскола горианского общества".

— Думала, это будет так просто? — насмешливо спросил Эльтесеин за завтраком, пока она пыталась прийти в себя от шока, листая передовицу за передовицей.

— Такого я не ждала, — призналась Ариадна, глядя на мужа во все глаза, — ты знал, что так будет?

— Догадывался, — кивнул он, невозмутимо намазывая маслом кусочек зерновой булочки. — Горра идёт по телепатическому пути, он непрост. Но теперь, когда многие заплатили огромную цену, никто не настроен сворачивать и даже идти на компромиссы.

— Но это же дети. Они страдают. Нельзя же… нельзя же просто принести их в жертву.

На глаза Ариады навернулись слёзы. Эльтесеин наклонил голову:

— Я не сказал, что мы не будем бороться, маленькая. Просто это займёт время.

— Правда?

— Конечно. Почему ты сомневаешься?

— Я думала, ты скептически относишься к нетелепатам.

— Да, я выступаю за развитие. Оно, как правило, болезненно. Но я против бессмысленных страданий. И уж точно я против человеческих жертв, даже в пользу прогресса, — твёрдо сказал Эльтесеин.

Её ответный взгляд озарился такой любовью к нему, что, казалось, в столовой стало светлее.

— Я тебя обожаю, — прошептала Ариадна.

Октиания, месяц спустя.

Главный церемониальный зал Тёмного Дома подсветили красным. Планета хоронила своих героев. В знак особого почтения к погибшим в столкновениях солдатам и офицерам октианской армии их семьи пригласили в правительство после торжественных похорон. В присутствии новоизбранного правителя планеты им вручали наградные знаки и сертификаты на пожизненные пособия.

Погибших повстанцев накануне без лишней шумихи похоронили в общей могиле где-то на юге. Церемонии не было, а родственникам не позволили присутствовать при похоронах.

— Жертвы на пути развития неизбежны. Герои, отдавшие свою жизнь за мир и безопасность на нашей планете, навсегда останутся в нашей памяти. Они защитили нас от преступников…

Рикэн перестал прислушиваться к речи Сачча уже на второй фразе. Оратор из него был так себе — ещё не освоившись с необходимостью постоянно быть на виду, выступать перед публикой, он вёл себя немного неестественно, а слова выглядели заученными и бессмысленными. К тому же ещё и безжалостными по отношению к погибшим революционерам.

Ему хотелось воспротивиться безумному фарсу: команду "Чёрной звезды" тоже награждали. Конечно, им было чем гордиться: две недели горианские офицеры прикладывали все усилия, чтобы минимизировать потери с обеих сторон, прекратить столкновения, усмирить бунтовщиков, при этом стараясь не убивать их. Октианская армия в то же время вела себя безжалостно: они стреляли на поражение даже тогда, когда в том не было необходимости, и горианцам приходилось нелегко.

Но вот только награждали их не за спасение жизней — их поощряли за уничтожение "преступников" и подавление восстания. И всё существо Рикэна бунтовало против того, чтобы получать эту награду из рук диктатора. Но в интересах взаимного сотрудничества приходилось соблюдать протокол. А, кроме того, это была не главная причина ненавидеть его.

При первой же встрече с правителем планеты, который пригласил их в Тёмный Дом сразу после прибытия, Рикэн почувствовал, как что-то промелькнуло между ним и Коэре. Лёгкое поверхностное сканирование Сачча показало такой результат, что у Рикэна потемнело в глазах. Они были близки. Непонятно как, но воспоминания октианца, даже обрывочные, не вызывали сомнений: то была память о сексуальной близости.

А потом Рикэн увидел её глаза. Коэре боялась октианца. Не буквально, конечно — она не ожидала, что он на неё бросится. Но у неё явно просматривались негативные воспоминания.

Продолжая наблюдать за обоими, он выяснял всё больше подробностей, которые предпочёл бы никогда не знать. Вернувшись на корабль тем вечером, он чувствовал, что готов на убийство. Если бы только октианец не был правителем планеты — его ничто бы не остановило. Но самым чудовищным в тот вечер оказались даже не картинки, обнаруженные в воспоминаниях об извращённых отношениях между его любимой женщиной и октианцем.