Лорен Кейт - Страсть

Первый небесный писец стоял у основания Трона в сиянии света и начал называть имена. Это началось с занимающего самое низкое место ангела, семь тысяч восемьсот двенадцатого сына Небес.

— Гелиель, — назвал писец, — последний из двадцати восьми ангелов, которые управляют лунными домами.

Вот так это и началось.

Писец держал текущее число в переливчатом небе, как Чабриел, ангел второго часа ночи, выбрал Люцифера, а Тиль, ангел северного ветра, выбрал Небеса, наряду с Падиелем, одним из опекунов родов, и Гадалом, ангелом, связанным с волшебными обрядами для больных. Некоторые из ангелов говорили долгие обращения, некоторые из них едва сказали слово; Даниэль следил за числом. Он был в поисках своего прежнего я, и кроме того, он уже знал, как это закончилось.

Он пробирался через поле ангелов, благодарный за время, которое понадобилось, чтобы все проголосовали. Он должен был найти своё прошлое до того, как он выйдет из толпы и скажет наивные слова, за которые он платит до сих пор.

На Лугу был переполох — шепот и мигание света, ворчание низкого голоса. Даниэль не слышал названное имя, не видел всплывшего ангела, заявившего о своем выборе. Он толкался через души перед ним, чтобы сделать лучший обзор.

Роланд. Он поклонился пред Троном. — С уважением, я не готов выбрать. — Он посмотрел на Трон, но указал на Люцифера. — Ты сегодня теряешь сына, и все мы теряем брата. Многие, как кажется, последуют за ним. Пожалуйста, не вводи нас, необдумав, это темное решение. Не заставляй нашу семью раскалываться на части.

Даниэль развернулся при виде души Роланда — ангела поэзии и музыки, брата Даниэля и его друга, молящегося в белое небо.

— Ты неправ, Роланд, — взорвался Трон. — Из-за вызова мне, ты сделал свой выбор. Приветствуй его на своей стороне, Люцифер.

— Нет! — вопила Арриана, и взлетела из центра яркости, чтобы парить около Роланда. — Пожалуйста, только дайте ему время, чтобы понять то, что означает его решение!

— Решение было принято, — это было все, что ответил Трон. — Я могу сказать все, что в его душе, не смотря на его слова — он уже сделал выбор.

Душа слегка задела Даниэля. Горячая и великолепная, тут же узнаваемая.

Кэм.

— Что ты? — прошептал Кэм. Он почувствовал, что что-то изменилось в Даниэле, но не было никакого объяснения, кем на самом деле был Даниэль для ангела, который ни разу не покидал Небеса, который понятия не имел, что должно было произойти.

— Брат, не волнуйся, — попросил Даниэль. — Это я.

Кэм схватил его за руку. — Я понимаю, хотя я вижу, что ты уже не ты. — Он мрачно покачал головой. — Я верю, что ты здесь по делу. Пожалуйста. Ты можешь остановить происходящее?

— Даниэль. — Писец называл его имя. — Ангел притихших зрителей, Григори.

Нет. Еще нет. Он не работал над тем, что сказать, что делать. Даниэль рванул сквозь слепящий свет душ вокруг него, но было слишком поздно. Его прежнее "я" медленно поднялось, не глядя ни на Престол и ни на Люцифера.

Вместо этого он смотрел в туманную даль. Глядя, Даниэль вспомнил, на нее.

— С уважением, я не буду этого делать. Я не буду выбирать сторону Люцифера, и я не буду выбирать сторону Неба.

Рев поднялся из лагерей ангелов, от Люцифера и от Трона.

— Вместо этого я выбираю любовь — то, что вы все уже забыли. Я выбираю любовь и оставляю вас в вашей войне. Вы ошибаетесь, перенося это на нас, — равномерно сказал Даниель Люциферу. Затем, повернувшись, он обратился к Трону. — Все хорошее, что есть на Небе и на Земле, рождается в любви. Эта война не проста. Эта война не положительна. Любовь — единственная вещь, за которую стоит сражаться.

— Дитя мое, — богатый, устойчивый голос прогремел от Трона. — Ты не понял. Я стою твердо на своём решении из-за любви — любви для всех моих творений.

— Нет, — сказал Даниэль тихо. — Эта война из-за гордости. Бросьте меня, если необходимо. Если это моя судьба, я смирюсь с ней, но не вы.

Смех Люцифера прозвучал как грязная отрыжка. — У тебя храбрость бога, но ум смертного подростка. И наказание твоё должно быть наказанием подростка. — Люцифер охватил его за руку. — В аду его не будет.

— И он уже разъяснил свой выбор оставить Небеса, — пришел разочарованный ответ с Трона. — Как со всеми моими детьми, я вижу то, что находится в твоей душе. Но я не знаю теперь, что случится с тобой, Даниэль, и с твоей любовью.

— У него не будет своей любви! — крикнул Люцифер.

— Значит тебе есть что предложить, Люцифер? — спросил Трон.

— Должен быть преподан урок. — кипел Люцифер. — Разве ты не видишь? Любовь, о которой он говорит, является разрушительной! — Люцифер усмехнулся, поскольку семена его самого злого дела начали всходить. — Значит позвольте этому разрушить влюбленных, а не остальную часть нас! Она умрет!

Ангелы вздохнули. Это было невозможно, самое последнее, чего кто-либо ожидал.

— Она будет умирать, всегда и во веки веков, — Люцифер продолжил, его голос был полон яда. — Она никогда не выйдет из подросткового возраста — будет умирать снова и снова, и снова, причем именно в тот момент, когда она начнёт вспоминать про твой выбор. Так что вам никогда не удастся быть вместе. Это будет ее наказание. И как и для тебя, Даниэль…

— Этого достаточно, — сказал Трон. — Если Даниэль решил отстоять его решение, то, что ты предлагаешь, Люцифер, будет достаточным наказанием. — Повисла длинная, напряженная пауза. — Поймите: я не хочу этого для любого из моих детей, но Люцифер прав: Урок должен быть преподан.

Это был момент, когда это должно было произойти, шанс Даниэля открыть лазейку в проклятии. Смело, он полетел вверх на Луг, чтобы парить бок о бок с его прежним я. Пришло время что-то изменить, изменить прошлое.

— Что это за раздвоение? — Люцифер кипел. Его вновь красные глаза сузились на двух Даниэлях.

Силы небесные ниже Даниэля беспорядочно мерцали. Его ранняя сущность наблюдала с удивлением. — Почему ты здесь? — прошептал он.

Даниэль ни от кого не ждал дальнейших разъяснений, даже не ждал того, чтобы Люцифер позволил ему сесть или чтобы Трон оправился от удивления.

— Я пришел из нашего будущего, из твоего тысячелетнего наказания…

Внезапное замешательство ангелов ощущалось по жару, струящемуся из их душ. Конечно, это было выше их понимания. Даниэль не мог видеть Трон достаточно ясно, чтобы сказать, какой эффект его возвращение произвело на него, но душа Люцифера раскалилась от гнева. Даниэль вынудил себя продолжить:

— Я пришел сюда, чтобы просить помилования. Если мы должны быть наказаны, — и мой Хозяин, Я не подвергаю сомнению ваше решение — пожалуйста, по крайней мере, помните, что одна из величайших особенностей вашей власти — ваша милость, которая является загадочной и большой, и унижает всех нас.