Шанс для изгоев, или Прощай, Академия! (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

— У кабатчика был конфликт с практикантами, — выручил Ястреб. — Поэтому подозревали всех.

— Особенно меня, — встрял Медор. — Из-за курицы. Представляете? Из-за старой, жесткой, как подошва, клуши!

Лилея заткнула ему рот пирожком.

— А в Тресковнике я многое запутала, — призналась, потупившись. — Не думала, что брюхокрыл — это настолько восхити… вредно. Наверное, из-за меня отложенное заклинание и не сработало… Я… Помню что-то такое… Что-то подозрительное на стене дома Ашиша. Меня как раз туда вырвало, и я стерла почти все…

Смахивало на то, что у нас посреди дня начался вечер откровений. Впрочем, какая разница? Выговорится — ей же легче станет. Наверное. Я никогда не проверяла, верно ли это утверждение.

— В Тресковнике случился пожар, и нам посоветовали убираться подальше, — продолжила я, не желая заострять внимание на вредных наклонностях практикантов. — Мы приехали в Можжевельню. Жили себе тихо, никого не трогали, законы не нарушали, — на меня принялись коситься, и я сообразила, что перегибаю палку. — Пока не встретили княжну Зарескую, — добавила со вздохом. — Не злитесь, ладно? Вот тут без отступления вообще никак.

— Да что ты все рассусоливаешь, старушка? — не выдержал Вальен. — Марис торговал запрещенными настойками. В одну из них вместо брюхокрыла попал крылобрюх и две семьи отравились. Такого произвола народ не выдержал, попер на барыгу. А у того жена на сносях, да еще и, говорили, одержимая. Марис убегал, Виола металась в горячке. Среди ее бредовых речей был приказ демону отвезти ее к Аруну. Все просто.

Судя по вытянувшемуся лицу ищейки, простой он эту историю не считал. Ничего, позже разберется. Перелопатит записи и поймет, что концы с концами сходятся, а остальное — дело сыска.

— Марис заявил нам, что из-за слухов об одержимости жены пригласил к ней гильдейского мага. Тот увидел зарегистрированную потустороннюю сущность и не стал поднимать шум, — продолжал разглагольствовать Ястреб, наверняка ощутив, как воодушевляет внимание толпы. — Уверен, и род назвал, но Марис уже понял, что проблема заключается не в его незаконных делишках, а в жене, и с нами не откровенничал. Брен же поспешил избавиться от свидетеля, пока тот не рассказал коллегам, что у безумной женщины из Гаевки есть демон с печатью рода Сокола.

— Вернуть контроль над собственным демоном легко, — с набитым ртом подтвердила Лилея.

Марид отнял у нее миску с едой, передал притихшему Аруну.

— Тебе полезнее, — хмыкнул.

— Второе убийство нельзя ничем оправдать, это понимал даже демон, — вернулась к теме беседы я. — Он попросил остановить хозяина.

— Вы не остановили, — утвердительно кивнул сыскарь.

— Никто не знал, кто он! — выкрикнула я. — И новых преступлений не происходило! Мы думали, все закончилось! А оказалось, что Брен не мог определиться, Марис — любящий муж или урод похлеще кабатчика и Ашиша! Парень даже законы о браке изучал на случай, если выяснится, что Марис — положительный герой. Разводами интересовался! Брен не зверь, каким вы его выставляете!

— Он убил человека только за то, что тот знал о печати Сокола, — холодно возразил Вальен.

— Он увидел Виолу при смерти! Понятно, что слетел с катушек!

— Ты его защищаешь?

— Пытаюсь понять!

— Даже демона ужасала его кровожадность.

— С каких пор потусторонние сущности разбираются в любви?!

Момент! Я и сама поняла, что сморозила откровенную глупость. При чем здесь любовь? Есть четыре трупа, безумная княжна и мститель. Чувства ничего не оправдывают. Ни в этом случае, ни в тысячах других. Так повелось, что жертва обязана терпеть, прощать и надеяться на правосудие. Только вот княжна Зареская этого правосудия никогда бы не дождалась.

— Остальное вы знаете, — проговорила хрипло. — У сыска не было никаких доказательств против Брена. Он выдал себя, спасая человека. Что-то еще?

О да, у ищейки нашлись десятки вопросов. Хорошо, что ответить на них мог кто угодно помимо меня. Я устала. Вымоталась настолько, что едва находила в себе силы поддерживать беседу. Нет, не в физическом плане — в эмоциональном.

Почему-то история Виолы, Аруна и Брена задела за живое. И, хоть убейте, я не видела в Соколе преступника. Может, потому, что он без раздумий отказался от своего будущего, чтобы сохранить жизнь Илоны. А, может, такую эгоистку, как я, восхищало его желание отомстить обидчикам любимой женщины.

«Случайный свидетель не в счет?» — напомнила совесть.

Я бы ответила ей, что магов, для которых человек — не более, чем говорящий кусок мяса, плодит Академия, с нее и спрос, но это не имело значения.

Каждый сам выбирает путь. Кто-то становится «соткой», кто-то — «убийцей».

Я не осуждала и не поучала. Всего лишь понимала, что двигало Бреном. А еще не хотела видеть его на эшафоте. Разве это делало преступницей и меня?

***

Мела вернулась на следующий день. Почти не удивилась, обнаружив изменения в рядах практикантов.

— Это он? — указала на Аруна. — Совсем мальчишка…

С каменным лицом выслушала повествование о Ласке и Эньере, зато когда узнала о визите столичного ищейки, пришла в негодование.

— Вы же не рассказали о мальчике? — спросила взволнованно.

Честно говоря, я не видела причины утаивать это.

— Во всех подробностях, — поддакнул Вальен. — Не волнуйся, я не отдам его властям.

Мы сидели на крыльце. Снова, хе-хе… Похоже, это место — какое-то особенное. Оно располагало к откровенности.

Медор возился на кухне, Лилея боролась с желанием пойти в булочную, Арун с жадным любопытством осваивал рогатку на заднем дворе. Как всегда, никого постороннего. Я могла говорить свободно и собиралась вдоволь этим попользоваться.

— Почему малец — запретная тема?

— Сыскарь отправит рапорт в Рен. Есть вероятность, что об Аруне узнает князь Зареский или его враги.

Честное слово, морализаторство колдуньи порой выходило за рамки. В каком мире она живет, а? В наше время бастарды — обычное явление. Так было, есть и, полагаю, будет. Прав что-либо требовать у незаконнорожденных нет, то бишь угрозой для Заресья парень не является. А если так, какой смысл играться в тайны и заговоры?

— В Заресье неверность — не порок, — я усмехнулась, вспомнив слухи, которые ходили о тамошнем правителе. — Порицать князя никто не будет. Наоборот, он должен радоваться, что миф о его проблемах с личной жизнью развеян.

— Почему же Виола считала иначе?

Я растерялась. У княжны не было причин таить маленького бастарда, однако она изворачивалась, как могла, скрывая его существование.

— А ты как думаешь?

Мела неопределенно усмехнулась.

— Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Взять, к примеру, драконов…

Замыслы Виолы мгновенно потеряли для меня актуальность. И то правда, почему я должна ломать голову над чужими проблемами, когда свои не дают жить спокойно? Барр, мой огнедышащий кроха… Я боялась даже спрашивать о нем. Но раз уж колдунья сама затронула эту тему, мне хотелось добиться наконец какой-никакой определенности.

— Они ушли? — спросила, затаив дыхание.

— Они не могли не уйти. Этот мир не для них.

— И… И все?

Я не верила, что это конец. Вот так просто… Сказали — и сделали. Одно разнесчастное заклинание — и драконы покинули наш мир. Навсегда.

Проклятье, ну почему мне вечно надо по ком-то тосковать?!

— Барр оставил тебе прощальный подарок.

— Пусть засунет его себе в…

Я осеклась. Не время злиться. Ничего не вернуть, да и нет смысла расстраиваться из-за того, что драконы отправились домой. Наоборот, стоило порадоваться за Барра. Он больше не будет одинок.

— Придется уладить кучу формальностей, но в общем-то отныне драконья сокровищница принадлежит тебе.

До меня не сразу дошел смысл сказанного. Колдунья фигурально выражалась, или как? Что-то в духе: «Память о Черном Драконе ценнее земных благ»? Честно, порой ее метафоры могли спровоцировать приступ бешенства даже у святого.