Лиза Дероше - Первородный грех

Я стараюсь осознать это.

— Так… значит…

— Если я потеряю крылья, не будет никакого выбора. Я не с Земли, и не могу вернуться сюда. Я буду принадлежать Люциферу.

Мое сердце пропускает удар.

— Как бы я хотела, чтобы ты был человеком.

И я, правда, так хочу. Прямо сейчас я хочу этого больше всего.

Он смотрит на меня из-под белых ресниц, и мысли мелькают перед его глазами так быстро, что я не могу прочитать ни одну из них. Потом он наклоняется и целует меня снова. Я толкаю его на кровать рядом с собой и смотрю в его удивительные глаза.

Вопрос срывается с моих губ, и только потом до меня доходит, о чем я спросила.

— Ты знал Люцифера прежде, чем он пал?

Он вздрагивает, но его голос, как всегда, спокойный, убаюкивающий.

— Фрэнни, не волнуйся о Нем сейчас. Ты в безопасности. Иди спать.

Я сдвигаюсь в его руках, неожиданно мне становится некомфортно, и что-то внутри меня не хочет позволять это.

— Я не беспокоюсь. Я просто хочу знать.

Он медленно качает головой.

— Я был создан сразу после Войны. Он пал до этого.

— Так… ты никогда не знал Его как ангела?

Глаза Гейба сужаются.

— К чему ты клонишь?

Я качаю головой, потому что я действительно не знаю. Просто чувствую, и не могу объяснить.

— Ни к чему, я думаю.

Он целует меня в лоб и ложится обратно на подушки.

— Спи, Фрэнни.

Мои веки тяжелеют, и я закрываю глаза, и образы из моих кошмаров преследуют меня — Тейлор, кровь, Лилит.

Я кладу руку на его грудь, туда, где бьется его сердце, стараясь не желать того, чего он не сможет дать мне.

— Все нормально?

Он вздыхает и поглаживает меня по плечу.

— Прекрасно, — говорит он.

И спустя несколько часов я, наконец, смогла заснуть.

Когда я просыпаюсь, бледно-серый свет проходит сквозь листья древа за моим окном. Я остаюсь в одиночестве в своей постели, и все, что происходило за последние пять дней, немного размыто. Как будто я вышла из пятидневного запоя. Похоже на чувство похмелья, когда я лежу в кровати в течение долгого времени, стараясь сложить все кусочки вместе — где реальность, а где туман.

Убийство Тейлор было реальностью — не сном, который может вызвать такую боль. Люк ушел — тоже правда. Гейб… прошлая ночь?

Трепетание появляется внизу моего живота, когда я вспоминаю его удивительные мягкие прикосновения. Мы действительно чуть не занялись сексом? Он сказал, что любит меня? Я думаю, это тоже было в реальности. Он бы отдал свои крылья для меня… вот, что он сказал.

Но он ушел.

Я отталкиваю волну разочарования и смотрю на часы, потом беру свой телефон и беру отгул у «Рикко». Он говоит, чтобы я не торопилась возвращаться.

— Вы в порядке?

Голос и рука на моем плече пугают меня, когда я стою, прислонившись к холодному кафелю стены в госпитале. Я стою здесь некоторое время, пытаясь набраться смелости, чтобы постучать в дверь палаты 322.

Ее зовут Робин.

Я отхожу от стены, пытаясь улыбнуться медсестре.

— Все хорошо.

Она бросает меня последний обеспокоенный взгляд и уходит по коридору.

Я глубоко дышу и поднимаю руку, чтобы постучать, когда дверь открывается, и она выходит в коридор в зеленом больничном халате. Она чуть не врезается в меня, прежде чем я отхожу с пути.

— Простите, — говорит она.

Ее глаза такие же зеленые, но кажутся не такими яркими. Лилит больше не зажигает их.

Но это я должен извиняться. Я опускаю глаза и открываю рот, но не могу найти слов, поэтому снова закрываю его. Я поднимаю глаза, и они встречаются с ее взглядом.

Мое сердце колотится. Она смотрит на меня.

— Извините, — говорю я.

Это единственное извинение, что я смог выдать. Я разворачиваюсь и бегу по коридору к лестнице. Когда я подхожу к своей машине, я не могу дышать. Я стоял, опираясь на крыло, вдыхая воздух.

Она не вспомнила. В ее глазах чистота. У нее нет мыслей по поводу того, кем я являюсь. Это должно быть каким-то утешением, но это не может изменить то, что я сделал с ней. И все, что я смог выдать — это «Простите». Я обязан ей гораздо большим.

Я опираюсь на крыло машины и веду разговор сам с собой — как делал это, когда снова стал смертным. Я должен быть далеко отсюда — на сотни миль.

Искушения нет. Но я не могу заставить себя уйти. Потому что жить без Фрэнни — это все равно что пытаться жить без кислорода.

В этот раз все прошло быстрее. Изменение заняло всего несколько недель. И я почувствовал это. Я знал, что она изменяет меня. Фрэнни сказала, что она будет стараться не хотеть меня. По-видимому, у нее не получалось, потому что трудно спорить с моей человечностью. Знание того, что она хочет меня, заставляет меня трепетать, и в то же время, мысль быть с ней снова приводит меня в ужас.

Я отталкиваюсь от Шелби и открываю дверь. Затем завожу двигатель и срываюсь с места. Потому что я хочу убраться отсюда. Раз уж я сел в эту машину. Я выезжаю со стоянки, пытаясь собраться с мыслями и найти хоть какой-то смысл моего существования.

Я отправляюсь в свою квартиру. Когда я почти доезжаю до моего дома, я понимаю, что не помню, как доехал, так как все мои мысли заняты Фрэнни. Я сижу здесь целую вечность и обхватываю голову руками, когда головная боль становится невыносимой. И как только я хочу припарковать свою машину, Мустанг Фрэнни с визгом останавливается позади меня, преграждая мне путь. Она выскакивает из машины и мчится в мою сторону. Увидев ее лицо, я начинаю сомневаться в том, что она все еще хочет меня. Она рывком открывает дверь и хватает меня под руку.

— Где ты, черт побери, был? Снова убегал?

Я не освободился из ее захвата, потому что ощущение ее рук на своей коже…

— Я был…

— Ты такой трус, ты знаешь это? Я не могу понять, как ты выживал в Аду все это время.

— Фрэнни…

Она отпускает мою руку и толкает меня.

— Я не понимаю, почему я волнуюсь. Просто иди, ты идиот…

Я хватаю ее за руки и прижимаю спиной к машине, намереваясь сказать ей, чтобы она села в свою машину и убиралась прочь от меня. Намеревался сказать это настолько грубо, чтобы она никогда не захотела вернуться. Но вместо этого я прижимаюсь губами к ее рукам. Разум кричит, чтобы я остановился, но мое сердце просит никогда не отпускать ее.

Она сжимает кулаки возле моей груди, но затем тает в моих руках и целует меня. Но, я беру себя в руки и отстраняюсь. Она просто смотрит на меня долгую секунду. Ком встал в горле, когда ее слезы потекли по щекам. Я отхожу на шаг, не зная, что сказать. Это, кажется, выводит ее из транса.