Шеннон Мессенджер - Пусть грянет гром

- Это настолько хуже, чем я помню, - стонет она, обнимая себя и раскачиваясь назад и вперед.

У меня нет времени для ее игр.

- Где Одри? Ты позвала ее сюда, и теперь она ушла... и Гас тоже. Скажи мне, что произошло.

- Я позвала ее сюда? - спрашивает Арелла, глядя на небо. - Я не помню. Я не делала...

Тени поселяются в ее чертам.

- У меня не было выбора, - шепчет она.

Я сжимаю свою хватку, чувствуя, что мои пальцы впиваются в ее кожу.

- Что это значит?

- Райден.

- Что? - кричу я, делая выпад к горлу Ареллы. - Я верил тебе! Я...

Солана блокирует меня, и я дрожу слишком сильно, чтобы сопротивляться.

Одри была права.

Я никогда не должен был просить, чтобы она шла сюда. И теперь она...

- Где она? - шепчу я, боясь, что я уже знаю ответ.

Арелла смотрит в небо.

- Райден забрал ее... но у меня не было выбора! Он сказал мне позвать Одри, или он...

- Или он что? Убьет тебя? - спрашиваю я, желая, чтобы Солана отпустила, так, чтобы я мог задушить Ареллу сам. На этот раз я думаю, что могу это сделать. - Похоже, что он попытался сделать это, так или иначе.

- Есть некоторые вещи, похуже, чем смерть, Вейн. И я знала, что у Одри была сила четырех. Я думала, что она будет достаточно сильна, чтобы бороться с Райденом. Я не думала, что он сможет взять ее.

- Куда он забрал ее? - кричу я, когда она прикрывает глаза, дрожа снова.

- Я не уверена. Такое чувство, что он построил трубопровод тут же, — она указывает на вмятину в песке на расстоянии приблизительно в сто ярдов, — и забрал ее и Гаса куда-то очень далеко. Я предполагаю, что в его крепость в горах. Туда он всегда брал других.

Я хочу плакать, кричать, ударить кулаками что-то действительно сильно. Но у меня нет времени для этого. Если Гас и Одри находятся в тюрьме Райдена, то я должен пойти за ними.

- Где его крепость?

- Ты не можете последовать за ней, Вейн.

- Скажи мне, где это! - Мой крик эхом отражается от предгорий, но Арелла даже не моргает.

- Я могу отвести тебя, - предлагает спокойно Солана. - Я знаю путь к тому городу лучше, чем кто-либо. Мы можем уйти, как только ты будешь готов.

- Я готов.

Она касается моей травмированной руки... ее пальцы, только касаются кожи... и острая боль, слегка проходит через мое тело.

- Тебе больно, Вейн. Тебе нужно вылечиться.

- Я должен добраться до Одри.

- Она не может быть в такой опасности, как ты думаешь, - прерывает Арелла, и я клянусь, была бы у меня энергия, я запихнул бы ее обратно в камеру.

- Она у Райдена!

- Да, но... я не думаю, что у нее есть то, что ему нужно. - Она закрывает глаза, машет руками в воздухе. - Разве ты не чувствуешь этого?

- Чувствую что?

Это почти похоже, что она улыбается, когда говорит мне:

- Она разорвала вашу связь.

Я хватаюсь за грудь, пытаясь не верить ей.

Но я не чувствую никакой тяги.

Это то, почему ее след чувствуется настолько странным в воздухе?

Слезы текут по щекам, прежде чем я могу сморгнуть их прочь, и я понимаю, что полагаюсь на Солану больше, чем хочу.

- Почему она сделала это? Почему она...

Но я знаю ответ.

- Чтобы защитить Западный, - шепчу я.

Одри никогда бы не позволила четвертому языку попасть в руки Райдена. Поэтому, если бы она боялась, что не сможет защитить его, то она просто бы избавилась от него.

- Как это вообще работает? Она может забыть его полностью? - шепчу я, не веря, что ответ такой, на который я надеюсь.

- Я не знаю, - признается Арелла, закрывая глаза. - Я даже не знала, что связи могли разделять языки. Но похоже на то.

Все крутится слишком быстро, и я...

- Так, мы больше не связаны? - спрашиваю я, когда Солана помогает мне сесть на песок.

- Она - нет.

- Что это означает?

Боже... на этот раз она могла просто ответить на вопрос полностью?

- Это означает, что ты больше не часть ее. Но она - все еще часть тебя. Если ты не решишь отпустить...

Она потирает кожу на запястье, где раньше был ее браслет.

Ее связь.

Я всегда думал, что это был печальный способ, которым Арелла цеплялась за связь с ее мужем, несмотря на то, что он ушел.

Теперь это дает мне надежду.

Я буду держаться за Одри с каждой унцией силы, которая у меня есть.

Я закрываю глаза, делая медленные вздохи.

Я верну Одри. Также я собираюсь вернуть и Гаса.

Но чтобы сделать это, мы должны двигаться быстро.

Каждая секунда на счету.

Одри

В башне холодно.

Охлажденный воздух просачивается сквозь решетки моего узкого окна.

Густой иней покрывает все, чего я касаюсь.

Райден предложил мне одеяло, когда он бросил меня на грубый каменный пол и запер тяжелую железную дверь. Но единственную вещь, которую я хочу - это свободу, и так как он не готов дать ее мне, я найду способ взять ее.

Я прочесала стены, чтобы найти упомянутое руководство Астона, но он, должно быть, вырезал его в другой клетке. Возможно в той, в которой заперт Гас. Где бы это ни было, я найду его.

Тем временем я прижимаюсь спиной к стене, не засыпая... только дыша. Слушаю жалобные вопли сломанных Северных и обещаю себе, что, когда Райден приедет за мной, я буду готова.

Он не считает, что тайна потеряна.

Это то, почему он оставил меня в живых.

Почему он оставил в живых Гаса.

Ждет правильного времени, чтобы сломать меня.

Он это ушло.

Все ушло.

Все, кроме слабого ветра, который я все еще могу чувствовать, касаются моей кожи. Оборачивается вокруг меня. Все еще полный решимости оградить меня.

Я не заслуживаю его лояльности.

Но в этом темном, замороженном месте, далеко от тепла и мира и вещей, которые заставляют слишком много думать, это помогает иметь какую-то опору.

И даже притом, что я не могу понять слова, которые он поет, у меня есть чувство, что я знаю тему его мелодии.

Надежда.

Вейн

Бури объявляют победу, но она похожа на поражение.

Спасатели все еще достают людей из щебня, и вся долина находится в режиме чрезвычайной ситуации.

Только семь опекунов остались после того, как Оз устранил последний Живой Шторм, у троих - серьезные травмы. Но достаточно удержать базу, в то время как они призывают подкрепление.

Я сказал им, что у меня нет времени ждать.

Арелла и Солана вправили мой локоть на место... что было намного больнее без Одри, отвлекающей меня.

Но думать о ней больнее всего. Намного больнее.