Элизабет Чандлер - Навеки твой

Войдя, Айви поздоровалась с матерью и поваром Генри, сидевшими рядышком за столом в кухне. Генри сидел с видом мученика, а на лице у Мэгги, самые сложные кулинарные рецепты которой исчерпывались советами на банках с супом, была написана растерянность. Судя по всему, они были заняты составлением меню для готовящегося приема в честь благотворителей колледжа.

— Как прошла вечеринка, милая? — спросила мать у Айви.

— Хорошо.

Генри торопливо вычеркивал блюда из списка Мэгги.

— Цыпленок по-королевски, шоколадный торт со взбитыми сливками! — неодобрительно бурчал он.

— Увидимся за ужином, — сказала Айви. Мама и Генри даже не посмотрели в ее сторону, и она торопливо направилась к черной лестнице.

Западный флигель, где находились столовая, кухня и общая гостиная, был самой оживленной частью дома. Узкая галерея с портретами предков соединяла гостиную с крылом, в котором на первом этаже располагался кабинет Эндрю, а на втором — спальня Грегори.

Айви поднялась на галерею, взбежала по маленькой лесенке наверх и очутилась в коридоре, ведущем в главную часть дома, а оттуда в большой зал, в который выходили двери ее спальни и комнаты Филиппа.

Переступив порог своей комнаты, Айви сразу почувствовала нежный запах. Она изумленно ахнула.

На ее комоде, рядом с фотографией Тристана, на которой он был изображен в своей любимой бейсболке и старом школьном пиджаке, стояла ваза с дюжиной нежно-лиловых роз.

Медленно, словно во сне, Айви подошла ближе. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, как будто соленая горечь все это время стояла в них, ожидая лишь повода хлынуть наружу.

Тристан подарил Айви пятнадцать лиловых роз после того, как они однажды поссорились из-за ее веры в ангелов — по одной розе для каждой из ее статуэток. Айви пришла в восторг от необычного оттенка цветов, поэтому Тристан подарил ей целую охапку лиловых роз в тот вечер, когда они отправились вдвоем на романтический ужин и попали в аварию.

Возле вазы с розами лежала записка. Каракули Грегори всегда было непросто разобрать, тем более сквозь слезы. Айви вытерла глаза и предприняла вторую попытку.

«Я знаю, что это были самые тяжелые четыре недели в твоей жизни».

Айви подняла вазу и зарылась лицом в душистые лепестки.

После страшной ночи аварии Грегори всегда был рядом с ней. В то время как все остальные уговаривали Айви вспомнить события аварии и поговорить об этом — все они почему-то были уверены, что это поможет! — Грегори единственный не лез ей в душу и не торопил, давая время найти собственный путь к исцелению. Наверное, собственная утрата сделала его таким понимающим.

Мать Грегори совсем недавно покончила жизнь самоубийством, и он до сих пор не мог оправиться от этого удара.

Записка упала на пол. Айви быстро нагнулась и поняла ее. Она упала снова. Когда Айви попыталась снова подобрать ее, записка слегка надорвалась в ее пальцах, как будто ее что-то удерживало. Айви нахмурилась и бережно разгладила листок бумаги, а потом положила обратно на комод, прижав за уголок тяжелой вазой.

Несмотря на недавние слезы, она испытывала непривычное умиротворение. Возможно, сегодня ей все-таки удастся разбудить застывшую в душе музыку?

— Пойдем, Элла. Мне нужно немножко поиграть.

Кошка послушно посеменила к двери, за которой скрывались крутые ступени, ведущие на третий этаж дома.

Музыкальная комната Айви, занимавшая мансарду с косым потолком и единственным слуховым окном, была подарком Эндрю, который полностью обустроил и обставил ее перед приездом падчерицы. Айви до сих пор не могла поверить в то, что у нее теперь есть собственный, идеально настроенный, кабинетный рояль с новенькими блестящими клавишами. Она продолжала восторгаться звуком новейшей стереосистемы и старомодным фонографом, на котором можно было проигрывать старые джазовые записи, принадлежавшие ее отцу.

В первое время Айви ужасно смущала лавина дорогих подарков, которыми Эндрю щедро осыпал ее и Филиппа. Ей тогда казалось, что это бесит Грегори. Но теперь все это казалось далеким прошлым. Порой Айви с трудом верилось в то, что когда-то она считала Грегори своим врагом, который ненавидит ее за вторжение в его семью, дом и школу.

Элла вбежала за ней в музыкальную комнату и вскочила на рояль.

— Ах ты хитрюга! — улыбнулась Айви. — Догадалась, что я буду играть?

Кошка вытаращила глаза и тихонько замурлыкала, глядя куда-то за спину своей хозяйке.

Айви взяла пачку нот и стала перебирать их, ища подходящую композицию. Все равно что, лишь бы разбудить пальцы. Для фестиваля, наверное, стоит выбрать что-нибудь из своих старых программ.

Просматривая ноты классических произведений, Айви случайно наткнулась на сборник песен из бродвейских мюзиклов. Кажется, здесь была какая-то старая медленная мелодия, одна из немногих, которые знал даже заядлый рокер Тристан.

Айви выбрала Листа и открыла ноты, дрожащими пальцами коснулась гладких клавиш и попробовала сыграть гамму. Это было замечательно. Ее пальцы с радостью приветствовали знакомое растяжение, ритмичное чередование высоких и низких нот успокаивало сердце. Айви подняла глаза на первые такты Листовских «Грез любви» и приказала себе играть. На этот раз руки ее сами пришли в движение, словно она никогда не прекращала музицировать. Целый месяц Айви из последних сил держала себя в руках, но теперь она впервые отпустила себя и отдалась кружившей вокруг нее музыке. Мелодия хотела захлестнуть ее, подхватить, закружить, унести с собой, и Айви покорно последовала за ней.

«Я люблю тебя, Айви Лайонс, и когда-нибудь ты в это поверишь!»

Она перестала играть. Ощущение близости Тристана было слишком реальным. Воспоминание было таким ярким — вот он, живой и любимый, стоит за ее спиной в лунном свете и слушает, как она играет — что Айви не могла поверить в то, что Тристан ушел навсегда. Она уронила голову на клавиши.

— Тристан! Я не могу без тебя, Тристан!

Она рыдала так горько, как если бы только сейчас впервые узнала о его смерти. И еще она поняла, что эта боль никогда не утихнет. Никогда.

Элла подошла к Айви и потыкалась носом в ее макушку. Когда слезы иссякли, Айви протянула руку к кошке и вдруг услышала какой-то звук: три отчетливых ноты. Наверное, Элла случайно наступила на клавиши.

Айви сморгнула слезы, схватила кошку и прижала ее к груди.

— Что бы я делала без тебя, глупая Элла!

Она не выпускала кошку из рук до тех пор, пока не перестала всхлипывать. Тогда Айви бережно опустила Эллу на стул и встала, чтобы вытереть лицо.

Она была на середине комнаты, стоя спиной к роялю, когда снова услышала те же три ноты. На этот раз их точная последовательность была повторена дважды.