Леди. Наследие Анахора (СИ) - Сысоева Юлия

— А просто упасть — падали?

— Ну не без этого. Какие-то сбивали, какие-то по техническим причинам в воздухе ломались, а какие-то из-за ветра разбивались. Эй, не бойся ты так, не паникуй заранее.

Ханна действительно начала паниковать. Она не хотела погибнуть в первом же своём полете. А если аэростат разобьётся, а если техническая неисправность? Ну, предположим, себя она успеет спасти, если будет оставаться в сознании, а как же другие пассажиры, и вдруг она не сможет… А если… А…

— Ханна, эй. Уймись, ты ещё на земле. Ханна, летать не так страшно, — Клаус щелкнул пальцами у неё перед носом, отвлекая внимание на себя. — Я десятки раз летал, видишь, живой пока… Идём-ка…

Погруженная в свои безрадостные мысли, Ханна не очень поняла, куда он собирается её вести и что делать, но Клаус решительно ухватил её за предплечье, и вот они уже идут куда-то подруку.

За углом соседнего дома журчал фонтан. Вода в городских фонтанах считалась питьевой, поэтому их не отключали даже зимой, когда выпадал снег. Пока Ханна хлопала глазами, в лицо ей прилетела пригоршня холодной воды, и страх перед полетом уступил место уже гневу.

— Ах ты… — задохнулась от возмущения девушка, даже не думая вытирать подтёки с лица. Как она жалела, что не может своей волей засунуть его самого по уши в этот фонтан или заставить воду разом поменять направление в одного конкретного человека!

— Зато ты уже не боишься летать, — весело заметил Клаус, благоразумно отошедший за фонтан.

— Теперь я боюсь, что придушу тебя, и меня за это осудят!

Вода, дотёкшая до воротника лёгкого зелёного плаща, стекла по зачарованной ткани на мостовую, но коже лица на осеннем ветру стало холодно, и Ханна решила, что поймает поганца потом, сейчас нужно привести себя в порядок. Была бы на ней косметика, Ханна стала бы похожа на клоуна, но, на её счастье, красками она особо не пользовалась. Обтерев лицо и поправив прическу, девушка недовольно уставилась на своего спутника, а тот, как ни в чём не бывало игрался со струями фонтана! Едва заметными барьерами он менял направления потоков воды, рисуя ими сетки и узоры. Ханна знала, что психокинезники с особым восприятием воды могут также, но чтоб просто барьерами…

Ханна хотела уже высказать своё восхищение, как несколько струй, резко поменяв своё направление, устремились к ней.

Но не коснулись девушки, в последнюю долю секунды разбившись о полупрозрачный, похожий на пар барьер, и стекли по нему на мостовую.

— Что за…?

— Да я передумал, — просто пояснил Клаус, пожав плечами. — Ты уже пришла в себя, и зря мочить…

— Шуточки у тебя, конечно…

— Да ладно тебе, не дуйся, — Клаус спокойно подошёл к ней, как ни в чём не бывало, положил её ладонь себе на локоть и повёл вниз по улице, — ты просто так ярко злишься, это очень мило.

— Странные у тебя понятия о том, что мило, а что нет.

— Я воспринимаю мир иначе. Богаче и полнее. Поэтому и понятия у меня… шире.

Ханне очень хотелось съязвить, но она решила промолчать. В конце концов, они не закадычные друзья и даже не приятели. Они временные товарищи. Были и станут снова. А то, что в их прошлом были совсем не товарищеские эпизоды… Похоже, что это помнилось лишь самой Ханне и только для нее имело значение.

— Что взгрустнулось?

— Не обращай внимания. Куда ты меня ведёшь? — они миновали остановку общественного транспорта, но Клаус всё также продолжал вести Ханну вперёд.

— Там есть отличная кондитерская, я приглашаю.

— Мне надо на работу, в Бранъярн, — Ханна попыталась остановиться и убрать руку с его локтя, но Клаус второй рукой прижал её ладонь и даже не замедлил шаг.

— Не надо. Ты жалела и смущалась, когда говорила, значит это была лишь причина уйти. А сейчас в тебе слышится упрямство.

— Тебе невозможно соврать?

— При мне. А мне — лучше даже не пытаться.

— Но я не люблю кондитерские, для меня там нет ничего вкусного! — Ханна откровенно лгала, сладкое и мучное она любила невероятно, но уступать не хотела.

— Снова врешь. Тем более сладкое ты любишь. Даже в катакомбы карамельки прихватила.

— Ты помнишь? — удивилась девушка.

— Я всё помню, — вроде бы простые слова были сказаны таким тоном, что сердце Ханны пропустило удар, а мужская ладонь на собственной руке показалась не просто теплой, горячей.

Похоже, она ошибалась в своих предположениях…

Смущаться казалось глупым: они взрослые люди и тогда сами решили, что и как им делать, но то, что можно позволить себе в темноте катакомб, в цивилизации и приличном обществе нельзя было даже обсуждать. Хотя, строить из себя святую невинность глупее в сто раз.

— Эта кондитерская? — спокойным тоном уточнила Ханна, заметив впереди вывеску с изображением кекса.

Клаус лишь кивнул, вежливо открыл перед ней дверь и пропустил вперёд.

Едва оказавшись внутри, Ханна решила, что попала в место мечты.

Витрина у стойки с кассой пестрела всевозможными пирожными, тортиками и конфетами. С кремом, посыпкой, орешками и кокосовой стружкой, нугой и глазурью, всех форм и размеров. А ещё тут подавали кофе, какао и шоколад, если судить по вывескам и обилию чашек.

Но сердце Ханны покорило даже не это. В кондитерской имелось место для отдыха: несколько низких столиков с креслами. Из ротанга, с огромными объемными круглыми подушками. В которые можно упасть и уже не встать, которые тебя просто не отпустят. Под потолком у кристально-чистого окна была подвешена клетка с певчими птицами, в углах — массивные цветы в горшках…

Восторгу Ханны не было предела, она даже растерялась, подбирая слова, но Клаусу они не понадобились, он всё чувствовал и так, а девушка за стойкой, поправив накрахмаленный передник, уже натянула на лицо почти искреннюю дежурную улыбку, ей чужие восторги были без надобности.

Делать заказ было сложно, при таком-то обилии выбора. Но Ханна справилась. С трудом и муками.

Они заняли столик у стены, в углу, и Ханну это более чем устроило. В этом районе города она практически не бывала и не хотела, чтоб её заметили. Незачем. А Клаус даже сел так, чтоб видеть входную дверь, что тоже сказало о многом. В отличие от Ханны он к пирожным остался равнодушен. Его заказ составил черный кофе и грубое на вид печенье, которого в корзиночке на витрине оставалось не так уж много. Но даже если и редкое, разве сравнится оно с этим дивным шоколадным тортиком, который так и сочится заварным кремом?

— Из-за специй оно необычное на вкус, но разбирают моментально, — указав глазами на вазочку с невзрачным коричневым печеньем пояснил Клаус. — Большая удача, что к этому часу ещё осталось.

— Поэтому ты и скупил всё, что было? — наслаждаясь ароматом какао, улыбнулась Ханна.

— Ага. Сестра его очень любит, но ей вечно некогда сюда сходить. А раз я в городе, могу её побаловать.

— Ты её любишь. Несмотря на то, что не одобряешь её решение оставаться в трауре по жениху вечно.

— Что поделать, она моя сестра. Тем более, что мы с ней оба постоянно разочаровываем мать. Это нас роднит ещё больше.

— Я этой участи, к счастью, избежала, — вздохнула Ханна.

Она действительно во всём устраивала свою многочисленную родню и главу клана в частности. Тот, кто идёт против клана и системы, портит себе жизнь, лучше уж со всем соглашаться и извлекать для себя выгоду по возможности. Ханна считала себя разумной, и жизнь её устраивала.

— А граф знает, что ты эмпат? — понизив голос, спросила Ханна.

— Нет, — качнул головой Клаус, — и знать ему не нужно.

— То есть за пять лет он не догадался?

— Ты тоже сразу не догадалась. И не догадалась бы вообще, если б я не дал понять, что читаю тебя. Мой прокол. Маги хотя бы знают, что эмпаты и менталисты есть, и их можно встретить на улицах. Обычные же люди считают нас чем-то из серии городских страшилок. Ну или цепных псов на службе у государства, которые не покидают стен допросных.

— То есть на самом деле вас куда больше, чем принято считать?