Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых (СИ) - Белошицкая Ольга

Так сидеть, умиротворенно глазея по сторонам и предаваясь неспешным и печальным размышлениям, она могла до бесконечности. Надо сказать, Настя в этой непростой ситуации держалась куда как лучше: пользы от нее явно было больше, да и вела она себя более решительно и правильно. И Саша… Да, Саша…

Она залилась слезами, раздавленная произошедшим. Это она во всем виновата. Если бы ее не понесло на этот остров, ничего бы не случилось. Лежала бы сейчас дома, на диване с книжкой, мечтая о том, как они с Сашей… Да лучше бы она вообще никуда не поехала! До сих пор бы верила, что есть у нее в отношении Саши хоть какие-нибудь шансы.

В дом напротив один за другим прошмыгнуло несколько ребятишек. Девочка помладше задержалась у калитки, поспешно поправляя платьице и растрепавшиеся волосы. Перестав рыдать, Юлька стала рассеянно ее разглядывать. Девочка напомнила ей лисичку: рыжие волосы, узкий подбородок, широкие скулы, острый, чуть длинноватый носик. На мгновение ей показалось, что рядом с калиткой и впрямь вертится маленькая лисичка, привиделись даже желтые глаза и вертикальная щель зрачка. Звонкий окрик с крыльца — и малышка шмыгнула домой, но за несколько последних мгновений Юлька успела увидеть белые грязные лапы, покрытые до щиколоток рыжей шерстью, семенящие по дорожке быстро и неуклюже.

Она торопливо встала со скамейки и вернулась в дом. Дочь хозяйки уже уложила брата спать и теперь сидела на застеленной пушистыми шкурами лавке с вязанием. Свет шел от толстой свечки без фитиля, которая светилась от основания до кончика ровным светло-золотистым светом, которого хватало на всю комнату. Юлька подозрительно уставилась на девочку, углядев те же широкие скулы и острый носик. И зеленые глаза. Почти все люди, встреченные ими в деревне, были или рыжими, или светло-русыми, но у этой волосы были темные.

— Можно? — Юлька протянула руку к пестрой вязаной курточке, висевшей на стене, и девочка согласно кивнула. Накинув куртку, Юлька вернулась обратно на улицу.

Сашу с Димой она заметила почти сразу же. Сосредоточенно-озадаченные, они остановились у калитки.

— Староста очень удивился, узнав, как мы сюда попали, — ответил Саша на ее невысказанный вопрос. — Мне кажется, он нам вообще не поверил. Говорил о каких-то порогах, которых здесь нет. Ближайший порог, говорит, в трехсот хаарах отсюда, и грань стабильна, и чужаков не ходит. Вот сколько он здесь живет, столько и не ходят здесь чужаки… Не понравились мы ему, это точно.

Румянцев хмыкнул.

— Не, нормальный дядька. Вменяемый. А что косился он на тебя, так и я на тебя кошусь, особенно когда ты свой розовый галстук напяливаешь, — и видя, что хмурое Сашино лицо осветилось полуулыбкой, продолжил. — За деревней есть пути в какие-то несколько мест, он перечислял названия, но звучат они как-то совсем уж дико. Вообще-то он велел нам оставаться у Ригды (так звали хозяйку) и никуда не уходить. Мол, он сообщит каким-то паукам и они нам помогут.

Саша попинал скамейку, и, убедившись, что она не собирается разваливаться в ближайшие полчаса, опустился на нее с тяжелым вздохом.

— Вот это мне и не нравится. Пауки какие-то… Видимо, местные правоохранительные органы. Думаешь, наши собственные менты помогли бы?

— Ага, помогли бы, — хмыкнул Румянцев. — Заперли бы в обезьянник, и доказывай потом, что ты не псих и не сторчался.

— И я о том же, — Саша прислонился к стене дома, точно так же, как Юлька час назад, и закрыл глаза. — Завтра расспрошу Ригду, что за пауки такие…

Румянцев коротко кивнул и отправился в дом. Точнее, за дом. Удобства здесь находились в маленьком домике на краю огорода, совмещенном с баней. Саша открыл глаза и посмотрел на Юльку с сочувствием и усталостью.

— Настя в доме?

Юлька кивнула

— Посиди со мной.

Она послушно села рядом.

— Как тебе местная цивилизация? Любопытно, очень любопытно, — пробормотал он себе под нос. — Купола видела?

— Нет, я далеко не ходила.

— Стоит посмотреть. За деревней стоят, там, где поля начинаются. Разных размеров. Большие, маленькие. Есть серые, есть светло-голубые. Похоже на стекло, но вряд ли. Интересно, зачем? Теплицы, что ли?

— Может быть, — согласилась Юлька, но рассказывать про свои звериные галлюцинации не стала. — А ты не заметил, чем они дома топят?

— Горячим воздухом. В подвале котел стоит, а вот чем топят, я не понял. Брикеты какие-то. Похожи на прессованную кору с опилками. Мусор, в общем. А ты не обратила внимания на богов?

— Где?

— В доме хозяйки есть что-нибудь? У старосты я видел четыре картины, похожих на наши иконы. У каждой лежало нечто вроде подношения. Думаю, это местные боги. Пошли поищем.

Саша решительно встал и направился в дом. Юлька поплелась за ним.

Девочка все еще сидела за вязанием. Саша огляделся и, найдя искомое, кивком указал Юльке на три небольших, но искусно выписанных изображения, без рамок, выполненных на толстых деревянных дощечках.

— Те же самые, — шепнул Саша, — только у старосты был еще олень.

Юлька присмотрелась к дощечкам. В центре, на фоне вековых, залитых солнцем сосен был изображен гигантский зубр. Толстые длинные рога вились спиралями, длинная черно-бурая шерсть лежала блестящими аккуратно выписанными завитками. Темные глаза, неестественно большие для животного, по-человечески пронзительные и суровые, оказались прямо в центре картины, отчего складывалось впечатление, что это воплощение древней мудрости и животной силы пристально наблюдает за тобой. Под картиной лежало подношение — хлебная горбушка.

Слева от зубра находилось изображение ворона, кружащего над землей, морем и скалами. Иссиня черные крылья с синими кончиками перьев закрывали половину неба. Справа стояла картинка с белоснежной грациозной кошкой на фоне идиллических разноцветных домиков. У кошки были ярко-зеленые глаза и заостренные, с кисточками ушки, на морде — добродушное и чуть хитроватое выражение. У кошки стояла плошка с молоком, у ворона — кусочек вяленого мяса.

Изображения были выполнены яркими, сочными красками, но натуралистичными не казались: в них было что-то сказочно-лубочное, вроде картинки в детской книжке. Тем не менее, как-то сразу, с первого взгляда становилось ясно, что картинки — не просто украшения. Юлька уже собралась было подсесть к девочке и расспросить поподробнее, но шум за дверью заставил ее обернуться.

В дверях стоял Румянцев, грязный и взлохмаченный. На шее сочились кровью следы от когтей, одежда местами была порвана, на коже виднелись глубокие царапины.

— Оно на меня напало, — задыхаясь, прошептал он. — Пока я ссал. Сзади.

Видя, как округлились от изумления глаза девочки, Саша выволок его из комнаты. Юлька выскочила следом.

— Оно бы меня… того, — продолжал тот сбивчиво, судорожно размазывая сочившуюся из царапин кровь. — Там во двор кто-то вошел, Ригду звать. Оно и удрало.

— Оно? — Саша отвел трясущегося Румянцева к колодцу, вытащил ведро с водой, и, пока бедняга умывался и жадно пил, внимательно и настороженно оглядывал двор. Тьма стала непроницаемой, только ущербная луна слегка рассеивала мрак, да светились в темноте далекие квадратики окон. Тишины не было: чирикали какие-то ночные птицы, ухал филин в ближайшем лесочке, с соседней улицы все еще доносились звонкие голоса гуляющих парней и девок. Задворки дома выходили в лес, в сосны, но заборчик, хоть и покосился изрядно, на первый взгляд казался целым и невредимым.

— Или она, — слегка успокоившийся Румянцев уселся на колодезный сруб, удрученно разглядывая порванные джинсы. — Существо почти с меня ростом, в шерсти, с мордой, похожей на лисью. Повалила и цапнула за горло, да я умудрился увернуться. Сильная, гадина, и цепкая, еле вырвался.

— А может это хозяйка…обернулась, — испуганно предположила Юлька.

— Ага, может, ты ей чем не угодил? — хмыкнул Саша. — Она тебе интим не предлагала? Ты отказал, а она обиделась.

— Дурак ты, Колесов, и шутки у тебя дурацкие, — огрызнулся тот. — Ригда у соседей напротив, мы же сами с тобой видели, как она заходила.