Вы когда-нибудь...(ЛП) - "Lady Moonglow"

— Иди сюда.

Глаза Гермионы расширились от удивления, и она искренне надеялась, что не была в этот момент похожа на какое-нибудь насекомое. Она перевела взгляд от удобной кровати к Тому, волосы которого были невероятно растрёпаны, что ей очень даже нравилось.

— Ну что ж… — начала девушка, снова широко зевнув, и понимающая улыбка появилась на лице слизеринца.

— Хорошо, мистер Всезнайка, — она сбросила туфли, оставив мантию на стуле, и аккуратно легла на кровать, откинув назад свои длинные тёмные локоны, — но только на минуту.

Наследник Слизерина слабо ухмыльнулся.

— Мне нужно больше времени.

Кровь Гермионы мгновенно похолодела от мысли о том, что у него нет этого времени. Внезапно единственный свет в комнате показался ей слишком ярким, даже каким-то ослепляющим, и она махнула палочкой в сторону лампы, дабы приглушить её.

— Времени для чего? — спросила она, прижимаясь к нему так близко, что макушка её головы касалась его щеки.

— Увидеть мир в песчинке встречной и небо в полевом цветке, — еле слышно начал Том и слабо провёл рукой по своему лицу, откидывая тёмные пряди с глаз.

— Держать в ладони бесконечность и вечность в часовом витке. Вильям Блейк.

— Ты читаешь магловскую поэзию? — с любопытством спросила Гермиона и слегка откинула голову назад, наблюдая за тем, как её рука медленно потянулась к чётко очерченной скуле юного Тёмного Лорда и начала медленно обводить её, словно у неё была своя собственная жизнь.

— Я всё читаю, — устало ответил он, и его серые глаза устало закрылись.

— Я впечатлена, — пробормотала она с улыбкой на лице и неохотно позволила своим глазам закрыться, наконец-то частично поддавшись сиреноподобному зову сна.

— Спасибо, — прошептал наследник Слизерина, не сделав попытки убрать её руку.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила волшебница, просто желая, чтобы он говорил с ней как можно дольше. У неё появилось какое-то дурное и необоснованное предчувствие, что такого шанса поговорить с ним больше не будет.

— Устал, — ответил Том и абсолютно незаметным движение обнял её за спину, подтянув к себе ещё ближе, если такое вообще возможно.

По телу девушки пробежали мурашки, когда наследник Слизерина мягко обхватил мочку её уха губами, после чего слегка прикусил. Она немного повернула голову в сторону и завороженно посмотрела на его губы, которые находились в нескольких дюймах от её. Отчаянно прикусив губу, Гермиона зарылась рукой в его тёмные волосы, прошептав:

— Я тоже.

— Не знаю, что бы я делал, если бы ты не перевелась сюда в этом году, — вдруг сонно произнёс юный Волан-де-Морт и слегка мотнул головой, явно борясь с желанием уснуть. В этот момент он напомнил Гермионе пятилетнего ребёнка, который отчаянно пытается не заснуть до конца вечеринки.

Она почувствовала, как большой палец его руки начал выводить замысловатые узоры на её пояснице, и волна жара пробежалась по её телу. Каждое прикосновение Тома Реддла к её коже было похоже на маленький электрический разряд.

— Итак, ты прямо сейчас пойдёшь к моему дорогому дяде Алу, благодаря которому я оказалась здесь, и скажешь ему: «О, я хотел бы извиниться за все те моменты, когда был с Вами резок. И хочу сказать Вам большое спаси…»

— Стой, — устало пробормотал Том, приложив палец к её губам и немного приоткрыв глаза.

— Сцена и без диалога уже достаточно тревожная. Но я мог бы такое представить, — его рука безвольно упала обратно на кровать, а глаза снова закрылись, — мог бы.

— О, это так мило, Том, — сонно пробормотала она, осторожно положив руку на его грудь.

— Мерлин, помоги мне. Тебе лучше уйти, Гермиона, — недовольно произнёс наследник Слизерина, продолжая гладить её поясницу.

— Да, — устало улыбнулась Гермиона, найдя в себе силы для того, чтобы приподняться и поцеловать юношу в его холодный нос.

— Я побегу.

Лунный свет, пробирающийся в комнату из панорамного окна, мягко осветил улыбку, появившуюся на лице темноволосого слизеринца, когда он произнёс:

— Не забудь закрыть за собой дверь.

Закатив глаза, девушка снова прижалась к его тёплому боку. Она никогда не засыпала в кровати с мужчиной, и ей ужасно нравилось то, что Том никак не давил на неё и не заставлял делать что-то, что ей не очень нравилось. Он просто был рядом с ней.

«Я люблю его» — это была последняя мысль Гермионы, когда она отправилась в объятия Морфея.

Суббота, 8 января 1945, 7:43

Странно знакомый, тяжёлый, затхлый, земляной запах наполнил воздух. Ей было холодно, ужасно холодно, что было странно, учитывая, что она лежала под трёхдюймовым зеленым покрывалом. Она была напугана, и сильная дрожь сотрясала её тело. Внезапно холодные, тёмные стены начали смыкаться.…

Гермиона резко выдохнула, открывая глаза. Её грудь быстро поднималась и опускалась, а сердце колотилось с удвоенной силой. Слегка прищурившись, девушка попыталась понять, где именно она находится.

«Утро доброе. В его спальне. Видишь, сколько зелёного цвета вокруг. И расслабься, это был всего лишь сон» — участливо произнёс демон, после чего широко зевнул.

Облегченно вздохнув, Гермиона тоже зевнула и немного повернула голову. Смятые простыни и холодная зелёная подушка поприветствовали её. Тихо застонав, девушка попыталась выпутаться из одеяла, посмотрев на стрелки часов, стоящих на прикроватной тумбочке. Она не понимала, куда так рано мог уйти наследник Слизерина.

Внезапно прямо перед её лицом появилось что-то большое и тонкое. Борясь с паутиной в голове, Гермиона села и взяла в руки сложенный в четверо лист пергамента, с опаской глядя на него. Именно таким пергаментом часто пользовался Том, но он никогда не писал ей больших писем.

Осторожно проведя пальцем по краю, она открыла его, и блестящий серебряный кулон приземлился ей на колени. Сбитая с толку Гермиона ухитрилась обхватить пальцами цепочку и поднесла кулон к лицу, обнаружив два крошечных изумрудных глаза холодно смотрящих на неё.

Медальон Слизерина. Но с какой стати он отдал его ей?

Замешательство быстро сменилось беспокойством, и Гермиона раздражённо выхватила палочку, направив её на пергамент. По мановению её руки над письмом появилась маленькая жемчужина искрящегося света, освещая нацарапанные от руки слова.

Почерк, несомненно, принадлежал Тому Реддлу, но он был каким-то другим…

Моя дорогая Гермиона,

Я начну с проклятия. Anima Adflictatio. Ты уже знаешь о нём, поэтому не вижу необходимости описывать его. Вероятнее всего, ты узнала в тот день, когда начала постоянно спрашивать меня о моём состоянии.

Одна из причин, по которой я решил написать тебе письмо, заключается в том, что я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Гермиона, ты единственный человек в моей жизни, который сделал для меня столько много всего. А я ведь практически ничего не дал тебе взамен.

Спешу исправиться и хочу, чтобы ты забрала себе медальон Слизерина. Не пытайся вернуть его в Тайную комнату. Это не то место, где бы я хотел тебя видеть, потому что там небезопасно.

По этой же причине я заколдовал это письмо, чтобы оно появилось сразу после моей смерти.

Гермиона в ужасе отшвырнула письмо, после чего снова поднесла его к лицу и перечитала последнюю строчку, дабы убедиться, что глаза не сыграли с ней какую-то дурацкую шутку.

По этой же причине я заколдовал это письмо, чтобы оно появилось сразу после моей смерти.

Этого не могло быть, она ведь была с ним всю ночь, и он был в порядке. Моргнув, чтобы отогнать приближающееся головокружение, Гермиона продолжила с того места, на котором остановилась.

Может быть, через тридцать, сорок или пятьдесят лет ты достанешь этот медальон из какого-нибудь забытого ящика, дабы показать своим детям или внукам… и в этот момент, может быть, ты вспомнишь наследника Слизерина — обычного семнадцатилетнего юношу, который позволил проклятию овладеть собой просто потому, что ему понравилась девушка.

Она подавила невеселый смешок от того, как он так грубо подвёл итог прошедшим двум месяцам.