Друзья или семья (ЛП) - Стоун Л. С.

— Как всегда, — сказала я.

Я оставила их на кухне и подошла к задней двери в задней части гостиной. Я почти не пользовалась этой дверью, но она вела на крыльцо во двор. Не думаю, что я была на этом крыльце с тех пор, как мы переехали. Из кухни его было слишком легко заметить.

Я смотрела во двор, наблюдая, как отец собирает батут. О чем он только думает? Что он здесь делает? Разве он не должен быть в больнице? Или на работе? Он все время работал. Что случилось?

Я открыла сетчатую дверь, чтобы выйти во двор. Мои босые ноги скользили по покрытой росой траве. Воздух был насыщен запахами рассвета: скошенной травы и духоты. В округе было тихо. Будний день. Люди собирались на работу или в школу.

Я вышла на середину двора и встала позади отца, пока он работал. Я наблюдала, шагнув в поле его зрения, чтобы он знал, что я здесь.

— Вчера вечером я был в супермаркете, покупал продукты для дома, когда обнаружил это на распродаже. Я всегда хотел одну из этих вещей, — сказал отец, не оборачиваясь. — Когда я был в твоем возрасте… Я не должен так говорить. Ты уже не ребенок. Когда я был ребенком, я часто умолял своих родителей об этом. Они сказали, что это опасно. Я бы разбил голову о металл.

На нем были те же темные брюки и то же поло, что и накануне. Его веки опустились. Неужели он не спал всю ночь? — Я хотел купить один для вас двоих раньше, но не нашел времени.

— Как она? — спросила я. И почувствовала раздражение. Он заставил меня остаться на ночь. Он лгал мне много лет. Теперь он уклонялся. Я устала от такого обращения.

Он вздохнул и положил молоток на ногу.

— Она все еще больна.

— Рак, — сказала я.

Он пристально посмотрел мне в лицо.

— Ты знала?

— Я узнала, — сказала я. — Пару дней назад.

Он поджал губы.

— Она так сказала?

— Нет.

Он снова повернулся к металлическим прутьям в своей руке и начал стучать.

— Знаешь, я как раз собирался тебе сказать. Я собирался выбрать день и объяснить это вам. Я думал, когда ты подрастешь…”

— Мне шестнадцать через пару недель, — сказала я ему.

Я скрестила руки на груди. Чувствовала себя ужасно, как будто вела себя грубо. Это была не я. Я не могла остановиться. Я не знала, как выразить ему сочувствие или как еще к нему обратиться.

— Сколько лет ты ждал?

Он нахмурился. Он снова начал собирать каркас для батута.

Он даже не взглянул на меня.

— А куда ты ходишь? — спросила я. — Ты не был в Мексике.

Я знала это. Я знала, что он не мог уехать так далеко и вернуться назад прошлой ночью.

Он взял еще один кусок и принялся укладывать его на место.

— Если тебе так уж нужно знать, и ты, вероятно, узнаешь, но я встретил кое-кого другого. Кто-то, у кого уже есть двое детей, и она не поймет… этого. — Он махнул рукой в воздухе в сторону дома.

Мой рот широко открылся.

— Ты шутишь?

— Как ты думаешь, почему я так много работаю? — Он бросил молоток на груду металлических прутьев и встал. Он посмотрел на меня сверху вниз.

— И не надо меня упрекать. Сейчас в твоей комнате наверху семеро мальчиков.

Как он посмел? Как он мог смотреть на меня такими обвиняющими глазами, как будто я была такой же, как он? Он понятия не имел. Он никогда не поймет. Я не собиралась тратить время на объяснения. Его мнение не имело значения.

— Чего ты хочешь от меня?

— Я не могу остаться, — сказал он. — Твоя мать ненавидит меня. Она не хочет, чтобы я был здесь. У нее тяжелая болезнь. Она не только лечится от рака, но, говорят, сегодня ее осматривает психолог. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем она выйдет.

Эта мысль не давала мне покоя. Она так часто бывала в больнице, что меня нисколько не смущала мысль о ней. Теперь это. Она не вернется еще какое-то время. Может быть, из-за того, что мистер Блэкборн и Доктор Грин забрали ее? Я моргнула, зажав рот, ожидая, когда он перейдет к сути.

— Если ты сбежишь с этим парнем, или с теми парнями, или еще с кем-нибудь, Мари останется одна. Если твоя мать выйдет, ей будет тяжело. Я не могу быть в двадцати местах одновременно.

— Ты хочешь, чтобы я осталась здесь с Мари? Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме?

— Мне нужно, чтобы ты присмотрела за ней. Позаботься обо всем, пока твоей матери нет. Убедись, что ей есть куда вернуться, — его глаза потемнели. — Пожалуйста. Я не спрашиваю о себе. Я спрашиваю о них.

Почему-то я в этом сомневалась. Казалось, он хотел быть уверенным, что сможет уйти. Разве не так он поступил? Он ждал, пока заработает столько, чтобы накопить достаточно сбережений и он мог уйти, никому ничего не объясняя. Ему было все равно. Он просто не хотел чувствовать себя виноватым. Я вздохнула.

— Это правда? — Его голова склонилась ко мне, бровь приподнялась. — Ты изнасиловал мою настоящую мать? Она покончила с собой?

Он пошатнулся назад, как будто я ударила его.

— Я ее не насиловал.

— Кто она?

Его губы сжались.

— Я любил ее, — тихо произнес он. — Пожалуйста. Не надо.

— Ты любил ее? Ты любил мать Мари? Эта женщина в больнице — ее настоящая мать?

— Да, — сказал он, проводя ладонью по лицу. — То есть да, она настоящая мать Мари.

У меня перехватило дыхание. Мои руки сжались в кулаки. Мне хотелось ударить его. Я знала как. Я уже делала это раньше. Один удар по шее — и я отправлю его в больницу, как поступила с одним школьником.

— И ты бросаешь ее ради кого-то другого? Ты оставляешь Мари? Ты оставляешь меня? Просто чтобы ты мог уйти и притвориться нормальным в другой семье?

— Ты хочешь, чтобы я остался? — спросил он.

Вопрос поразил меня. Хотела ли я? Что за семья у меня в итоге? Может быть, заваливание его вопросами приблизит меня к желаемым ответам или даст то, в чем я нуждаюсь? Я вообще не знала, чего хочу.

А может, и знала. Мне нужны были те семь человек, которые сказали, что хотят стать моей семьей. Семеро мальчиков. Плюс Мистер Блэкборн и Доктор Грин. Девять. В моей семье было девять человек. Только не он. Только не мой отец.

— Нет, ты не должен оставаться, — сказала я. — Но Мари может чувствовать по-другому. Почему бы тебе не пойти и не спросить ее?

Он нахмурился.

— Мне нужно вернуться в больницу. Я должен подписать бумаги. После этого я должен приступить к работе, — он отвернулся от меня и направился обратно к дому.

— Что же мне делать? — спросила я, поворачиваясь к нему и следуя за ним. — Как мне позаботиться об этом?

— Я вернусь, — сказал он. — Я вернусь с продуктами, когда они тебе понадобятся, и прослежу, чтобы счета были оплачены. Мой номер телефона в ящике стола твоей матери. Если вам что-нибудь понадобится, звоните. Я сейчас принесу.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Ты умеешь водить?

— Пока нет.

— Найди кого-нибудь, кто научит тебя. Эти парни водят машину, не так ли? Если тебе нужны уроки, я заплачу. Я куплю тебе машину. Научи свою сестру. Когда вы сможете это сделать, я дам вам доступ к счетам. Тебе понадобится.

— Ты хочешь, чтобы мы сами о себе заботились?

— Переживи этот учебный год. Держись подальше от неприятностей и учись хорошо. Обычно у тебя получается. Если ты сможешь продолжать в том же духе, все будет хорошо.

— Почему? — спросила я. — Почему именно в этом учебном году? Что будет, когда все закончится?

— Я обещал, что позабочусь о тебе, — торжественно произнес он. — Я обещал твоей матери. Я обещал твоей настоящей матери, что присмотрю за тобой. Позволь мне это сделать. Когда тебе исполнится восемнадцать, я заплачу за колледж. Я сделаю это, если ты позволишь. Я не могу просить тебя ни о чем другом, я знаю. Я этого не заслуживаю. Позволь мне сделать это. Я не могу взять вас двоих с собой, но я могу обеспечить вас, пока вы не станете достаточно взрослыми. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы справиться с этим. Я буду недалеко. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я был здесь. Я не буду вам мешать. Я обещал, хорошо? Я обещал ей.