Шеррилин Кеньон - Танец с Дьяволом

— Конечно, нет.

Она посмотрела на Зарека и Астрид, и если бы Охотник не знал богиню, то даже мог бы поклясться, что она выглядела смущенной.

— Я вообщем-то никогда и не забирала ее.

Все трое уставились на нее с недоверием.

— Повтори-ка еще раз? — попросил Эш.

Артемида скривила губы, посмотрев на Зарека.

— Я просто не смогла этого сделать. Для этого необходимо было коснуться его, а в то время он был просто омерзительным. — Ее передернуло. — Я бы ни под каким предлогом не положила бы на него свою руку. Да от него воняло.

С открытым ртом, Ашерон посмотрел на Зарека.

— А ты везучий засранец. — Затем снова развернулся к Артемиде. — Если ты не прикасалась к нему, как же тогда ему удавалось быть все это время бессмертным Темным Охотником?

Артемида одарила его надменной ухмылкой.

— А ты оказывается не всезнайка, Ашерон, а?

Эш приблизился к ней на шаг, но богиня пискнула и отскочила чуть подальше.

— Я ввела ему ихор, — быстро выговорила она.

Зарек был просто ошеломлен. Ихор — это минерал, который входил в состав крови богов, и, считалось, что благодаря нему, они и были бессмертны.

— А что же насчет его способностей Темного Охотника?

— Ими я наделяла его по отдельности, на ряду с клыками, да так, чтобы ты не догадался, что он не такой, как все.

Ашерон одарил ее, полным усталости и отвращения, взглядом.

— О-о-о, а ответ на этот вопрос я буду люто ненавидеть, знаю точно. Но мне просто необходимо знать. А как же солнечный свет, Артемида? Так как его душа при нем, полагаю, что для него никогда солнце не представляло опасности, не так ли?

Выражение ее лица подтвердило это утверждение.

— Ах ты, сука! — заревел Зарек, бросаясь на нее.

К его глубокому удивлению, именно Ашерон остановил Охотника, не дав ему добраться до богини.

— Пусти меня. Я хочу разодрать ей глотку.

Астрид оттянула его назад.

— Оставь ее. У нее и так куча своих собственных проблем.

Зарек зашипел на Артемиду, выставив клыки. Клыки, которые в мгновение ока исчезли. Зарек пробежался языком по человеческим зубам.

— Это подарок, — сказал Ашерон.

Зарек слегка поостыл, а потом и вовсе успокоился, осознав, что Астрид обхватила его за талию. Ее перед был так плотно прижат к его спине, что он мог чувствовать ее груди у себя на позвоночнике.

Закрыв глаза, Охотник стал наслаждаться ее близостью.

— Ты освободился от Артемиды, Зарек, — сказала Астрид прямо ему на ухо. — Тебя признали невиновным, да к тому же, ты еще и бессмертен. Скажи, как бы ты хотел провести остаток вечности?

— Я хочу лежать на пляже где-нибудь в теплом местечке.

Сердце Астрид напряглось от его слов. Она наивно полагала, что он скажет нечто, связанное с ней.

— Понятно.

— Но больше всего, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Я хочу, чтобы все от меня отвязались.

— Все? — спросила она с еще более раненым сердцем.

— Да, — сказал он, даря ей редкую улыбку. — Я тут кое-что понял, если я оставлю тебя, то только мы с тобой будем несчастны, но вот если я заберу тебя с собой, то тогда мы абсолютно всем насолим, ну кроме нас, конечно, а особенно этому паршивому существу, которого ты зовешь волком. Меня так и подмывает это сделать.

Астрид вздернула брови.

— Если ты, таким образом, пытаешься за мной ухаживать, Прекрасный Принц, то у тебя…

Зарек закончил ее фразу таким неистовым поцелуем, что она едва не оторвалась от земли, а сердце едва не выскочило из груди.

Охотник прикусил ее губу, а затем отстранился и посмотрел на нее.

— Пойдем со мной, Астрид.

— С чего бы это?

Его взгляд обжег девушку.

— Потому что я люблю тебя, и даже лежа под солнцем, без тебя я замерзну. Мне нужна моя звезда, чтобы я мог слышать смех.

Засмеявшись от волнения, Астрид одарила его «эскимосским» поцелуем.

— Бора-Бора, вот куда мы отправимся.

Зарек снова поставил точку в ее словах настоящим поцелуем.

Ну, о-о-очень долгим.

Ашерон открыл дверь в маленькую, чрезмерно узкую клетку, в которой содержали Танатоса.

Часть него хотела крови этого существа за жизнь Бьерна, которую Танатос отнял, и за тех людей, которых он также ранил. Но больше всего, он хотел возмездия за Сими и ее приобретенный страх.

Хотя с другой стороны, Эш понимал, почему Танатос взбесился.

Он сам обладал частичкой невменяемости. Именно она поддерживала в нем жизнь последние одиннадцать тысяч лет.

Когда Ашерон вошел, Танатос поднял свое бледное изможденное лицо на него.

— Кто ты такой?

Эш отступил в сторону, чтобы внешний свет мог падать на бедного мужчину, распластавшегося на полу.

— Просто зови меня — последний шанс. Я здесь, чтобы одарить тебя покоем, младший брат.

— Ты убьешь меня?

Ашерон покачал головой, наклонился и вытащил свой кинжал из ножен, которые находились на поясе у Танатоса. Он поднес его и стал рассматривать древнюю гравировку, которая покрывала лезвие. Как и все атлантские кинжалы, этот ничем не отличался и был витиеватой формы от рукояти до самого кончика. Крестовина эфеса была из чистого золота, а в центре инкрустирована огромным рубином.

Этот кинжал принадлежал роду бессмертных, которые были больше мифом, чем былью. Такое сокровище было просто бесценным. В руках не того человека это оружие могло сотворить большее, чем просто ранить Сими. Оно могло уничтожить весь мир.

Волна ярости накрыла его. Временами, было очень сложно сдержаться и не убить Артемиду.

Однако это было не его дело. Нравилось ему или нет, Ашерон был здесь, чтобы защитить богиню, от ее же собственной глупости.

Эш призвал свои атлантские силы и воспользовался ими, чтобы обратить кинжал в ничто.

Никто и никогда больше не ранит Сими.

И никто не разрушит мир. По крайней мере, не тогда, когда он сам охраняет его.

Ашерон протянул руку Танатосу.

— Вставай, Калликс. У меня есть для тебя кое-какой предложение.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Эш подождал, пока он не примет его руку, после поднял его на ноги и ответил на вопрос.

— Я знаю все о тебе и очень сожалею о твоей потере. Но еще больше мне жаль, что я не смог предотвратить этого.

— Это были силы Танатоса, не так ли? — тихо проговорил он. — Другой Танатос убил мою жену, а не Зарек.

Эш кивнул. Все эти столетия он пытался стереть ему воспоминания, но Артемида каждый раз возвращала память Апполиту для того, чтобы превратить его в своего слугу.

— У людей есть старая пословица. Абсолютное могущество разрушает все до основания.