Семейный портрет с колдуном (СИ) - Лакомка Ната

- Пожалуйста!.. –  теперь застонала я, потому что не могла больше терпеть эту сладостную пытку, и задвигала бедрами, чтобы принять его глубже, чтобы получить то, к чему стремилась всем своим существом.

- Какая нетерпеливая… - прерывистый голос Вирджиля был особым наслаждением, и только слыша его, можно было взлететь до небес, - ты всегда была такой…

- Зато у тебя – терпения на нас двоих!.. – упрекнула я его. – Сколько ещё будешь меня мучить?!

- Эмили, разве я тебя мучаю?..

От того, как он произносил мое имя, от этих огненных прикосновений и поцелуев я умирала и воскресала тысячу раз. А он распалял меня всё сильнее, и сам горел в одном пламени со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне казалось, что пламя страсти связало меня с колдуном сотней крепчайших узлов. Хотя, нет. Мы были связаны раньше, гораздо раньше… И эти путы были крепче огненных. Крепкие, как камни в волшебном лабиринте, сильные и гибкие, как заколдованный плющ. Только в этих путах не было ничего колдовского. В них было столько же магии, как в дыхании, как в биении сердца. Или это и называют настоящим волшебством? Потому что объяснить их природу невозможно даже самому мудрому королевскому советнику?

Я целовала Вирджиля всё горячее, шептала что-то безумное, чувствуя, как он в ответ загорается таким же безумием, которое невозможно сдержать…

- Это ты мучила меня, - сказал он, укладывая меня на подушки. - Не представляешь, каким было мучением видеть тебя рядом – и такую далекую,  недоступную. Мою Эмили – и совсем не мою.

- Но сейчас Эмили - только твоя, - прошептала я, когда он лег на меня, опираясь на локоть одной руки, а другой лаская меня, успокаивая.

Он опять играл главную роль - он вел за собой в мир наслаждений, позволяя мне получать удовольствие, но сам медлил получать то, что так щедро дарил мне.

 В какой-то момент в моей душе всколыхнулась буря – мне надоело идти за ним, мне не хотелось быть куклой в его руках. Пусть драгоценной, дорогой, но куклой. Вирджиль был верен себе – он и здесь оберегал меня. Но в страсти не должно быть никаких снисхождений.

Я укусила его за губу – не до крови, но сильно, и это заставило его позабыть о рыцарском благородстве. Он посмотрел на меня почти удивленно, словно не верил, что держит в объятиях не принцессу-грёзу из сновидений, а живую женщину. Да! Я была живая! А не мечта с берегов Белого Острова!.. И Вирджиль должен был это понять.

- Хочу тебя прямо сейчас, - зашептала я жарко, притягивая его к себе за шею. – Прямо сейчас, прямо здесь, Вирджиль Майсгрейв! Мы уже женаты и не надо тянуть, иначе я искусаю тебя до полусмерти!..

- Что же останется от несчастного колдуна, если его ещё и покусать? – пошутил он, но теперь перестал сдерживать свою страсть.

Я тоже отбросила всякие представления о девичьей стыдливости и скромности. Странно было подумать, что та Эмили, которую я знала по Саммюзиль-форду, была способна на подобное. Но теперь не было леди Валентайн, не было леди Бэлл, существовала только Эмили Майсгрейв – жена колдуна, человека с такими тайнами, о которых лучше не знать. Но разве у самой Эмили Майсгрейв не было тайн – ужасных, мерзких, отвратительных? Так что мы нашли друг друга. А может, и не теряли.

Когда всё произошло, я не выдержала и застонала сквозь зубы. Да, я ждала этого полного единения, но всё равно не смогла сдержаться. Вирджиль зашептал что-то нежное, утешительное, но я зажала ему рот ладонью, не желая слышать никаких слов в этот момент. Только наше сбивчивое прерывистое дыхание, только стук сердец в унисон.

Наши движения – сначала такие упоительно-медленные, постепенно убыстрялись, и теперь уже стонал Вирджиль, и вовсе не от боли. Я успела подумать, что сейчас он совсем другой, чем когда я видела его с леди Хлоей, но потом ревность исчезла, как исчезли мысли о ком-либо другом, кроме колдуна. Впрочем, колдун тоже исчез. И вместо него передо мной был обыкновенный мужчина – распаленный страстью, обезумевший от любви, точно такой же, каким я видела его на Белом Острове. И только сейчас он стал для меня настоящим - не картинкой, не колдуном в маске единорога, не дипломатом на службе у королевы, а настоящим Вирджилем. Тем самым, чей образ хранили мои настоящие воспоминания, до времени укрытые от меня.

И теперь, когда мы были настолько близки друг другу, насколько могут быть близки два существа в этом мире, наша борьба закончилась. Колдун сдался в плен, я чувствовала это, я не могла ошибаться.

- Эмили!.. Эмили!.. – простонал Вирджиль, судорожно стискивая меня в объятиях, а потом упал на меня, вдавив в подушки и перину, продолжая шептать моё имя, прижимаясь щекой к моей щеке.

Я еле могла дышать под тяжестью его тела, но только лишь гладила его по плечам, по затылку, наслаждаясь той самой властью, которую имеет женщина над мужчиной – пусть властью короткой, мимолетной, но сковывающей сильнее самых крепких заклинаний.

Откуда бы мне знать это? Клянусь, мне самой не было это известно. Но что-то подсказывало, что-то нашептывало, и я не знала, чей голос звучал в моей душе – мой собственный, внутренний, голос моей матери-колдуньи или ещё чей-то, кто наблюдал за всем происходящим со стороны, но был очень заинтересован в том, что происходило.

Прошло несколько минут, пока Вирджиль пришел в себя и сообразил откатиться в сторону. Он извинялся шепотом, снова и снова целовал меня, и выглядел таким счастливым, что мне стало совестно. Но я не позволила себе поддаться жалости.

Я хотела знать всё и собиралась вытрясти из колдуна всю правду.

- Значит, это правда, - сказала я, когда мы с Вирджилем лежали в постели, отдыхая после второго любовного сражения. – Юный колдун Вирджиль Майсгрейв был влюблен во взрослую женщину. Ты ведь был влюблен в мою мать? И твой отец тоже? Мои детские воспоминания такие путаные… Я ничего не могу разобрать…

- Джейн была ученицей моего отца, - Вирджиль притянул меня к себе, укладывая головой на свое плечо. – В нее были влюблены все, а я был влюблен так, как десятилетний мальчишка может быть влюблен во взрослую женщину, которая отнеслась к нему с нежностью – пусть не как мать, но как старшая сестра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я читала ее письмо к тебе. Она тоже любила тебя. И гордилась тобой…

- Ты прочитала это между строчек? – он грустно улыбнулся и перевел взгляд в потолок, словно увидел там что-то из прошедшей жизни. – Она исчезла так неожиданно. Неожиданно для всех, но не для меня. Я знал, что она сбежала с твоим отцом.

- Но замужем за твоим отцом она не была, - подсказала я. – Ты соврал мне, Вирджиль Майсгрейв.

- Соврал, - признался он.

- И не один раз. Зачем, Джиль? Зачем нужно было столько лжи?

- Не знаю, - он рассеянно ласкал мою руку, проводя пальцами по ладони, по запястью. – Наверное, с некоторых пор я понял, что правда – это верный путь к смерти. Когда лжешь, это как кольчуга сэра Томаса. Пока пробьют – успеешь убежать или нанести решающий удар.

- Никогда не думала так о правде. Мне кажется, именно ложь ведет к погибели.

- Джейн говорила так же, - сказал Вирджиль, и пальцы его на секунду крепко сжали мое запястье. – И где она теперь? Нет, ложь – это то, что нужно.

- Нужно тебе и мне? – тихонько спросила я. – Но пусть будет, как ты скажешь. Только за что твой отец… погубил мою семью? – я не смогла произнести «убил», это было слишком страшно. И слишком живо в моих воспоминаниях, пусть им было много, очень много лет.

- Из-за ее крови. Особая кровь, которая есть только у избранных. Кровь quarta vivificfntem, четвертая живительная.

- Живительная кровь? – я прижалась к нему теснее. – Что это такое? Никогда не слышала…

- Обладатель такой крови обычно – очень сильный колдун. Ему дано очень многое, а ещё больше он может дать другим.

- Например?..

- Например – вечную молодость.