Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

Даню завербовали сразу, двое других смогли уйти от преследования и подать знак остальным. Но тщетно, до одних долетело, до других нет. "Благую весть" к застрявшим в болоте теневая донести не успела, зато увидела, как под влияние опытного разведчика попал вначале Райс, а затем и пойманный им Всеволод. И вроде бы не велики потери, но ужас ситуации заключался в том, что парни знали друг друга как облупленные и пользовались этим против остальных. Все ошибки, все привычки, коронные слова и кодовые знаки. Словом, все то, на чем сложно поймать одиночку, но что замечается в группе. И теперь почти братская сплоченность Графитовых играла против них самих.

К условленному месту перед городом добралось лишь трое разведчиков и стукач, которого на себе нес Дао-дво. Бабуля была не против и великолепно исполняла роль безмолвного и почти не капризного груза. Подгруппа Гера избежала неприятных встреч, лишь благодаря теневой и ее предусмотрительности, из подгруппы Криса-красавчика добрался только Крис и уже даже не красавчик.

Основательно потрепанный, со сломанной рукой и подбитым глазом он в двух словах рассказал, как вырвался из захвата собственных напарников и избежал встречи с таргом. Оговорив ситуацию с копитаном Графитовых разведчик решил остался в лесу, чтобы спутать след и увести погоню в сторону.

Но судя по тому, что не более чем через десять минут Крис напал на Гера со спины и чуть не зашиб Евласию, далеко увестипреследователей, разведчик не успел. Наверное, именно в короткие мгновения схватки с ним Дао-дво впервые подумал, что Графитовые проиграют. Довести, вернее, донести стукача до нужного места не представлялось реальным, слишком много возможностей потерять бабулю или попасть в подчинение. Идея спрятать молчаливую старушку и найти обходной путь в пункт Б пришла сама собой и укрепилась едва его подгруппа понесла первую и последнюю потерю — Тадэуша напарника Гера. Ради сохранения секретности место "живого" схрона кука нашла сама и сама же отвела туда стукача, разместив со всем доступным комфортом.

А вот теперь, попеременно сменяя облик привычных для здешних мест обитателей — с летучей мышки на простую полевую, капитан команды Графитовых битый час медленно перемещался к центру города, отмечая ловушки и путая след. И все это время он почти беспрерывно слушал теневую и с тревогой ощущал медленно накатывающую теплоту. С начала учений прошла неделя, и ни разу за все это время метаморф не испытал нормального лавового потока, который раньше сжигал бы его по десять раз на дню. За семь последних суток пришло всего лишь три прилива и ни одного сигнала об опасности. И невольно подумалось, а не скончалось ли форменное безобразие? Вдруг Сумеречная сломала себе шею на лестнице, или выпала из окна комнаты, семь этажей, это вам не шутки. Или выпила отвара от Крэббас, допекла Тугго, довела до белого каления Сули?

Хотя нет, генерал бы ее пожалела, впрочем, это не отменяет того, что сигнал приходящий к нему, Геру, не более чем отклик на прикосновения служащих мертвецкой. Если так, то через браслет интересоваться состоянием девчонки бессмысленно, проще послать в академию куку …

Вот тут слова мелкой нежити вырвали его из размышлений:

— А знаешь, хозь-зяин, когда та, из разбитных… — мягко назвала она тарга-оборотницу, отменно сыгравшую проститутку, — так вот, когда она уволокла Тадэуша, я услышала вербующую формулу. А звучит она так — Ниль-Таро Римма нге-то Ннй-яг, нарто.

— И что с того? — он покачал головой. — Я простой разведчик, проклятие могу лишь отразить или расплести, но не создать…

— Не совсем простой, да и та, мерзавка, тоже некромантом не являлась… а нашего парня взяла.

— Тайное заклинание, чтоб его!

— Дя-дя, может и оно, — отмахнулась теневая, почесав уши, что были сейчас свернуты в трубочки и плотно прижаты к спине. — Но йя к тому веду, что ее заклинание очень похоже на формулу из тетради Намины. — И прежде чем Дао-дво успел что-либо сказать, затараторила: — Дя-дя-дя знаю, знаю, ты велел не использовать в деле непроверенные сведений-я, ибо гордость наше все, а предусмотрительность ничего, но…

— Чего? — не понял Гер всей ее тирады.

— Ничего, — буркнула нежить и решительно заявила: — Но я помню, там в методике подчинения мертвь-вяков была описка.

— Какая? — спросил со вздохом, ведь не отстанет, пока не договорит.

— Формула распространяется и на живых, правда, чуток придушенных. И й-я тут подумала, а давай мы наших в сознание вернем или кого-нибудь из таргов завербуем.

— Интересное предложение, — Гер отвернулся от нее и продолжил расчищать от листьев дорогу, — а если меня схватят, что делать будем?

И на несколько долгих бесценных минут в трубе наступила полная тишина, прерываемая лишь тихим шорохом листьев огребаемых метаморфом в сторону. Затянувшееся молчание можно было бы принять за затишье перед грозой, но он не посчитал нужным. А зря…

— А тебь-бя и так и так схвать-тят, — шепотом будто бы по секрету сообщила теневая и на удивленный взгляд брошенный многоликим через плечо, компетентно заявила: — За нами шаг в шаг следует Тадэуш, а пять таргов ждут на выходе из трубы.

— И ты молчала?

— Й-я бы сказала, решись они нас утопить, как только обнаружили.

Но у нас еще метров сто впереди…

— И давно ты знаешь? — спросил сквозь зубы, едва сдерживая рык.

— Десять… минут, — с толикой опасения протянула кука. И правильно она за свою шкуру боялась, ведь десять минут назад он вполне еще мог от преследования уйти. А теперь…

— Я убью тебя, — пообещал Гер, всем корпусом разворачиваясь к нежити.

— Не надо! Й-я хорошай-я!

— Как же хорошай-я, — едко перекривил он. И из оборота мелкой летучей мыши, стал быстрой и юркой лаской, стальной. — Шею сверну, и станешь хорошей.

— А-а-а! Божечки мои! — мелочь увернулась от его пасти, схватилась за собственные уши, быстро их развернула и закрылась, пропищав из-за преграды: — Хозь-зяин, не трать силы на мень-ня!

— Думаешь зря? — стремительное движение и мелочь безмозглая оказалась в его лапах.

— Дя! Лучше Тадэуша в чувство вер…

И вот тут Герберта Дао-дво кольнуло и острой болью проняло. Он зарычал.

— Й-я, правда, й-я… — причитала бьющаяся в захвате кука, — не хотела, чтобы так. Но ты же самый умный, сказал мне не командовать, полез вперед и…, и…, и сам дурак!

— Тихо! — он прислушался к звукам снаружи, а затем к стремительно затихающей боли, что разрывала его изнутри. — Таррах, как не вовремя!

— Что такое? Опь-пять опалило?

— Нет, кольнуло. — Со вздохом сожаления, он отпустил нежить.