Александра Лисина - Не выходите замуж на спор

— Все это — мелочи жизни! — жизнерадостно воскликнул фей и бодро опрокинул в себя содержимое бокала. — Главное, что мы живы и здоровы, а остальное приложится!

В трактире, куда мы завалились отпраздновать завершение сессии, одобрительно загудели: народу собралось довольно много, и почти все — наши однокурсники, решившие догулять после официального завершения выпускного бала. Рисьяр, правда, явиться не рискнул, да и уцелевшие бесы из стаи Гидеса куда‑то исчезли, но оно и к лучшему — при виде них у меня слишком часто появлялось желание кого‑нибудь покалечить.

— За нас! — гаркнул во весь голос Васька, тоже поднимаясь из‑за стола. — Пусть сдохнут враги и ликуют друзья! УННУН — это сила! УННУН — это я!

Пользуясь тем, что народ повскакивал со своих мест, чтобы поддержать дружным ревом "кричалку", я отставила опустевший бокал и тихонько выскользнула на улицу.

Здесь было посвежее и потише, а прохладный ветерок приятно остужал разгоряченное лицо. Ночь… темнота… с некоторых пор я снова полюбила это время суток. Ведь в темноте так легко скрыть свое неудовольствие и спрятать от других истинные эмоции.

Сказать, что я легко пережила конец года — значит, здорово погрешить против истины. И дело было даже не в том, что мне, как и всей группе, пришлось вплотную заняться учебой — с потерей второй ипостаси в моей душе образовалась какая‑то пустота, которую я никак не могла заполнить. А с уходом от мужа к ней стала примешиваться и тяжелая, почти постоянная, упорная тоска, причину которой я до сих пор не могла найти.

Я не жалела о своем решении — оно было взвешенным, продуманным, обоснованным и логичным. Разум настойчиво твердил, что я сделала единственно — верный выбор, но поганка — память никак не хотела успокаиваться и раз за разом заставляла вспоминать мой последний день в Преисподней.

Арсур…

Оказывается, ты тоже коварен, Княже. Исчезнув из моей жизни, ты, тем не менее, сумел привязать меня еще сильнее, чем раньше. Теперь не проходит ни дня, чтобы я о тебе не вспоминала. И не начинала заново гадать, для чего же ты открыл мне свое имя.

Сначала я решила, что ты банально солгал, надеясь, что я размякну от такого доверия и однажды вернусь. Но потом сообразила, что твой замысел гораздо сложнее и глубже, ведь имя высшего демона — готовая привязка для призыва. И, стоит мне только произнести его вслух…

Я зябко передернула плечами и поплотнее закуталась в шаль.

Это было подло, мой Князь — играть на моих сомнениях и использовать извечную женскую слабость, чтобы добиться своего. Все суккубы любопытны по природе. И даже мне нелегко удержаться, чтобы не проверить, правду ли ты сказал, или же то действительно был обман. Но, что самое скверное, зная тебя лучше многих, я все равно не могу понять тебя до конца. Мы ведь оба прекрасно понимаем, что имя демона необязательно произносить вслух — достаточно написать его на бумаге и продать кому‑нибудь за большие деньги, чтобы сделать грандиозную гадость.

Но тогда зачем ты доверил мне эту тайну?!

И почему решил, что я не предам?!

Я уже полгода ломаю голову над этими вопросами, но до сих пор не могу прийти к какому‑либо заключению. Все так сложно, Княже… и мое отношение к тебе тоже… неоднозначное. Не сомневайся, я никогда не забуду, что ты сделал для меня в том подземелье. Как не забуду и того, что ты пытался сделать в начале нашего знакомства.

Это не ненависть… но и не любовь.

Не страх… но и не симпатия.

Быть может, благодарность? А еще — уважение. Восхищение. Преклонение перед твоей силой и… сожаление от того, что эта сила столь несгибаема и непримирима.

Я не знаю, что я чувствую к тебе, Княже. Но мне, как бы странно это ни звучало, временами не хватает твоего присутствия. Например, как сейчас, когда ночной ветер уже ощутимо холодит спину, но рядом нет никого, кто мог бы меня согреть и, властно притянув к себе, уверенно сказать: "Ты — моя, Ри. Вместе со всеми проблемами и недостатками".

Наверное, это все ночь виновата и крепленое вино, которого я явно перебрала. Но, глядя в темноту убегающей вдаль улицы, мне почему‑то хочется увидеть там твой страшноватый силуэт. Знать, что ты не забыл меня, Княже. И верить, что ты ищешь меня не только для того, чтобы убить. В то, что в твоей душе остался хотя бы крохотный огонек признательности за все мои старания. И такой же крохотный, пусть и недолговечный, комочек истинного Света, которым я с тобой однажды поделилась.

— Скучаешь, Хель? — меня по плечу хлопнула мощная лапища оборотня, а следом где‑то неподалеку застрекотали крылышки фея.

— Что загрустила, подруга? — Шмуль, снизившись по совершенно невероятной траектории, на удивление точно приземлился на мое плечо и пьяно ухмыльнулся. — Неужто мы так тебе надоели, что ты ушла тосковать на крыльцо?!

Я одним щелчком скинула его с плеча и, вовремя ухватив за крыло, решительно ссадила на перила.

— С вами не соскучишься. Особенно с некоторыми…

— Тогда почему ты здесь? — бесшумно выступившая из темноты Улька внимательно посмотрела на мое бесстрастное лицо, больше похожее на маску. А Васька, спрятав от посторонних глаз огромные медвежьи когти, незаметно ткнул открывшего рот Зыряна, чтобы тот не вздумал отвечать на не ему заданный вопрос.

Я как можно беззаботнее пожала плечами.

— Да вот, задумалась, на что мы можем потратить целый месяц каникул.

— И на что же? Ик! — опасно пошатнулся Шмуль, едва не кувырнувшись на землю.

— Только не на пьянство! — возмущенно заявил Мартин, появившись рядом прямо из воздуха и вовремя поддержав друга за рукав. — Ты, когда выпьешь, становишься буйным, а мне надоело вытаскивать твою задницу из неприятностей!

Фей широко улыбнулся и полез обниматься с ангелом.

— Да ладно тебе, зануда… меня ж ни разу не засекли!

— Если засекут, поздно будет, — проворчал Васька, наградив фея легким подзатыльником. — Жаба слов на ветер на бросает — если обещала, что отправит нас в Преисподнюю, значит, так и будет.

— А я… ик… ничего не боюсь! Даже в Преисподней! Мне с моим проклятием море по колено! И вообще я… о — о-о! — у фея вдруг округлились глаза, а из разинутого рта вырвалось какое‑то невнятное мычание. — У — у-у… да это же… ну — у-у…

— Шмуль, ты чего? — тут же забеспокоилась Улька и принялась шарить по карманам в поисках отрезвляющего зелья собственного изготовления. Зелье было совсем новым и потому неопробованным, так что Шмуль находился всего в шаге от опасного эксперимента. — Погоди, сейчас я тебе помогу!

— Не надо! — моментально протрезвел и даже, кажется, позеленел фей. После чего ловко вывернулся из рук Мартина, торопливо взлетел, пока Улька не успела всунуть ему в зубы пробирку с подозрительным составом. После чего опасливо спрятался у меня за спиной и уже оттуда гордо сообщил: