Лорен Кейт - Обреченные

— Защищая тебя! — возразил тот, — А не приглашая полюбоваться луной!

Девочка повернулась к Арриане.

— Чем бы ни было это перемирие, означает ли это, что, как только оно закончится… Кэм внезапно снова окажется врагом? И Роланд тоже? Это же бессмыслица какая-то.

— Только скажи, Люсинда, — предложила лучница, — и я заберу тебя от всего этого подальше.

— Куда? К чему? — спросила Люс.

Было что-то притягательное в том, чтобы просто убраться отсюда. От всей этой душевной боли, и борьбы, и смятения.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь, Люс, — предостерег Кэм,

Было странно слышать, как разумно он говорит. Особенно на фоне того, каким оцепеневшим выглядел Дэниел.

Впервые с тех пор, как покинула сарай, Люс огляделась вокруг. Сражение прекратилось. Такой же слой пыли, какой накрыл кладбище в Мече и Кресте, теперь лег на траву заднего двора. В то время как их компания ангелов выглядела совершенно невредимой и победоносной, изгои потеряли большую часть своего войска. Около десятка стояли в отдалении и наблюдали, опустив серебряные луки.

Девочка-изгой все еще дожидалась ответа Люс. Ее глаза светились в ночи, а ноги потихоньку сдвигались назад по мере того, как ангелы подступали к ней ближе. Когда Кэм шагнул вперед, девочка снова медленно подняла лук и прицелилась ему в сердце.

Он закаменел.

— Ты не захочешь уйти с изгоями, — сказал он Люс, — особенно сегодня.

— Не говори ей, чего она хочет, а чего нет, — встряла Шелби, — Я не утверждаю, что ей следует примкнуть к придурочным альбиносам или что-нибудь в том же духе. Просто перестаньте обращаться с ней как с ребенком и позвольте ей в кои-то веки поступить по-своему. Вроде как хватит уже.

Ее голос эхом раскатился по двору, отчего девочка-изгой подскочила на месте. Она развернулась и прицелилась в Шелби.

Люс захлебнулась воздухом. Серебряная стрела подрагивала в руках изгоя. Она оттянула тетиву. Люс затаила дыхание. Но не успела девочка выстрелить, как ее блестящие глаза округлились. Лук выпал у нее из рук. И тело исчезло в тускло-серой вспышке света.

В паре футов от того места, где только что стояла девочка-изгой, Молли опустила серебряный лук. Она аккуратно застрелила врага в спину.

— Что? — огрызнулась Молли, когда все собравшиеся ошеломленно обернулись к ней, — Мне нравится этот нефилим. Она мне кое-кого напоминает.

Она резким жестом указала на Шелби.

— Спасибо, — выговорила та. — Серьезно. Это было круто.

Молли пожала плечами, явно не замечая, как за ее спиной воздвигается нечто темное. Изгой, которого сбил наземь Майлз. Фил.

Он размахнулся все тем же каяком, словно бейсбольной битой, и одним ударом отбросил Молли через весь газон. Та со стоном приземлилась на траву. Отшвырнув лодку в сторону, изгой выудил из-под плаща очередную блестящую стрелу.

Только мертвые глаза оставались бесстрастными на его лице. Остальное: ощеренные зубы, сведенные брови, даже скулы — все выглядело до крайности свирепым. Белая кожа, казалось, натянулась на кости черепа. Руки больше походили на когти. Гнев и безысходность превратили его из бледного и чудаковатого, но симпатичного парня в настоящее чудовище. Он вскинул серебряный лук и прицелился в Люс.

— Я неделями терпеливо дожидался своего шанса. Так что теперь не премину выступить несколько убедительнее, чем моя сестра, — прорычал он. — Ты пойдешь с нами.

По обе стороны от Люс поднимались серебряные луки. Кэм снова вытащил свой из-под плаща, а Дэниел метнулся и подхватил с земли оружие, которое только что выронила девочка-изгой. Казалось, Фил этого ожидал. Его лицо исказила мрачная улыбка.

— Мне нужно убить твоего любовника, чтобы ты ко мне присоединилась? — спросил он, переводя прицел на Дэниела. — Или перебить их всех?

Люс уставилась на странный плоский наконечник серебряной стрелы, застывший меньше чем в десяти футах от груди Дэниела. Фил ни за что не промахнется с такого расстояния. Она видела, как такие стрелы оставили сегодня от множества ангелов лишь жалкую вспышку. Но еще она видела, как стрела отскочила от кожи Келли, словно была всего лишь тупой палкой, какой и казалась с виду.

Серебряные стрелы убивают ангелов, а не людей, внезапно догадалась Люс.

Она подскочила к Дэниелу и загородила его собой.

— Я не дам тебе причинить ему вред. А твои стрелы не могут повредить мне.

Сзади послышался странный звук, наполовину смешок, наполовину рыдание. Она обернулась к Дэниелу, широко распахнув глаза. Он выглядел испуганным, но в еще большей степени виноватым.

Люс вспомнила тот разговор под кривыми персиковыми деревьями в Мече и Кресте, когда он впервые рассказал ей о ее перерождениях. Вспомнила, как сидела с ним на пляже в Мендосино, когда он говорил о положении, которое занимал на небесах до встречи с ней. Сколько усилий пришлось приложить, вытягивая из него хоть немного о тех прежних днях. Ей по-прежнему казалось, что осталось что-то еще. Должно быть что-то еще.

Скрип тетивы разом вернул ее внимание к изгою, натягивающему серебряный лук. Теперь он целился в Майлза.

— Хватит болтовни, — потребовал он — Я буду убивать твоих друзей по одному, пока ты не уступишь мне.

В этот момент в сознании Люс ярко вспыхнул свет, закружился цветной водоворот, и вместе с ним перед ее глазами замелькал калейдоскоп прошлых жизней: мама, папа и Эндрю. Родители, которых она видела в Шасте. Вера, скользящая на коньках по замерзшему пруду. Девочка, которой она была прежде, плавающая под водопадом в желтом купальнике. Другие города, дома и времена, которых она пока не узнает. Лицо Дэниела в тысяче различных ракурсов, освещенное тысячей различных источников света. И пламя, пламя, пламя.

Моргнув, она вернулась к реальности — в холодный, темный двор. Изгои придвинулись ближе, сгрудившись и что-то шепча Филу. Тот возбужденно отмахивался от них, стараясь не отвлекаться от Люс. Все были напряжены.

Она заметила, что Майлз уставился на нее — должно быть, в ужасе. Но нет, без страха. Мальчик смотрел на нее так пристально, что у нее внутри все задрожало. Закружилась голова, зрение помутилось. За этим последовало непривычное ощущение — словно с нее что-то сдернули. Как тонкую шелуху облезающей кожи.

— Не стреляй, — услышала она собственный голос, — Я сдаюсь.

Вот только он был гулким и бесплотным, и на самом деле Люс не произносила этих слов. Она нашла взглядом источник звука и оцепенела от увиденного.

Другая Люс стояла позади изгоя, похлопывая его по плечу.

Но это не было видением из прошлой жизни. Это была она сама, в обтягивающих черных джинсах и клетчатой рубашке с оборванной пуговицей. С остриженными и заново перекрашенными волосами. С карими глазами, в которых читалась насмешка над изгоем. С явственно видным ему огнем ее души. Явственно видным и всем остальным ангелам тоже. Это было ее отражение. Это…