Практическая фейрилогия (СИ) - Грин Агата

Рука Ириана легла на мое плечо, и я развернулась к сидхе.

Золотые глаза рыжего мерцали. Я замерла, обездвиженная и очарованная силой его взгляда, и всем своим существом почувствовала желание сидхе; мысленно увидела его, как подступающее пламя. Оно ласкалось, тянулось ко мне, желая проникнуть в меня, овладеть мной…

— Я перед тобой всегда показывался в невыгодном свете, — негромко проговорил Ириан; голос его немного вибрировал от напряжения. — То ты видела во мне урода-грубияна, то самоуверенного нахала, то несдержанного дурачка, то обиженного мальчика. Я знаю, что ты всегда оценивала меня по поступкам, и что моя божественность никогда не имела для тебя значения. Из-за меня одного твоя жизнь изменилась. Я подверг тебя опасности, представил тебя Элидиру, я приставал к тебе и оскорблял тебя… Я, король Неблагого двора, повелитель Огня, Мастер стали, был бы никем, не встреться ты мне, не проучи ты меня, не защити ты меня… Я знаю, что не достоин тебя, чудачки и глупышки — самой обаятельной и предприимчивой на свете. Но я все еще питаю надежду.

Я вдохнула глубоко, и, выдохнув, спросила:

— Ты выступил против Элидира, чтобы спасти меня или Неблагой двор?

— Не знаю, Магари, — выдохнул он. — Я не хотел, чтобы ты пострадала, и не хотел, чтобы пострадал мой двор. Я был уверен только в одном: Элидир не прав, он всех нас погубит.

Я кивнула. Так и думала.

— Из тебя получится отличный король, друг мой, — мягко сказала я, выделяя последние слова.

Несуществующее пламя, тянущееся ко мне, затрещало и заискрило. Боль и разочарование сделали огонь нервным, и он заплясал возле меня почти угрожающе… Глаза Ириана стали темным золотом, перестали мерцать.

— Если бы я ответил иначе, это бы что-то изменило?

— Нет, — призналась я в свою очередь, и призрачное пламя возле меня зашипело.

— Разве я безразличен тебе?

— Нет, но…

Ириан взял меня за руки и прижал их к своей груди.

— Я все время вспоминаю о твоих словах, Магари. Помнишь, ты заявила, что если останешься в холмах, то только королевой? Я посмеялся тогда, но сейчас понимаю, что другой королевы, кроме тебя, не желаю.

— Ириан, я… — начала было я, но сразу прервалась, вспомнив слова Дианн. — Одна вредная карга однажды сказала мне, что у вас, сидхе, ценится определенность. Я тебя не люблю, Ириан.

Его руки сильнее сжали мои, и на мгновение, только лишь на мгновение я ощутила страх и чуть было не рванулась от рыжего. Не ошиблась ли я, сочтя Неблагой двор самым безопасным для себя местом? Не превратится ли рыжий в подобие Элидира, не принимающего отказы?

— Жаль, — выдавил он, и разжал руки.

Я кивнула и, понимая, что надо оставить короля одного, ушла, все еще ощущая, как танцует вокруг меня неровное пламя его чувств. Огонь бывает вечным, но этот со временем обязательно погаснет.

Я торопливо вышла из «оружейного кабинета» короля и побежала к лестнице. Возбужденная и испуганная, я спутала коридор и оказалась не там, куда хотела попасть. Нахмурившись, я развернулась и пошла обратно к кабинету Ириана, но мой внутренний компас, кажется, сломался, так что я оказалась неизвестно где. Черные полы, огненные стены — это все, конечно, очень эффектно, но однообразно, так что попробуй разберись, где именно ты находишься!

— Госпоза?

Я задрала голову и увидела пикси, который ухаживал за мной в покоях и помогал одеваться.

— Чинк! — обрадовалась я.

Пикси, гордый тем, что я вспомнила его имя (сидхе и прочая «элита» обычно не запоминают имена крошек-слуг), поклонился и, трепеща крылышками, предложил проводить меня в покои.

— Нет, не надо. Лучше… лучше выведи меня из дворца.

— Госпоза хоцет погулять?

Госпожа сама не знает, чего хочет… И госпожа все никак не может привыкнуть, что к ней обращаются «госпожа!» Нервно улыбнувшись, я ответила:

— Хочу увидеть Скендера, сидхе, который… — я запнулась, не зная, как сейчас относятся к нему.

Чинк отчего-то очень обрадовался:

— Я с удовольствием провозу госпозу к господину Скенделу!

— К господину? — повторила я, удивленная.

— Двол необыцайно голдица господином Скенделом.

— Веди!

Чинк полетел передо мной, показывая путь. Мы прошли один коридор, другой, показался поворот, где был кабинет короля… Испугавшись, что могу столкнуться с Ирианом нос с носу, я замерла на месте. Мой забавный провожатый завис в воздухе и вопросительно на меня посмотрел.

Я собралась с духом и быстро прошмыгнула мимо опасного места; риоры, стоящие у прохода в это крыло, проводили меня удивленными взглядами, но вопросов не задали. Наконец, показался парадный вход, но и к нему я не смогла пройти, не испытав нервозности. Мне все казалось, что меня преследует призрачное пламя Ириана, и что каждый фейри во дворце и даже сам дворец следят за мной и в любой момент готовы захлопнуть передо мной двери.

Этого не случилось: никто мне выход не преградил; бравые риоры не шелохнулись, и огромные двери сами распахнулись передо мной. Мы спустились по ступенькам к очередной угрожающей железной конструкции, похожей отдаленно на тролля. Пушистая снежинка растаяла на моих губах; только тогда я вспомнила, что на дворе зима.

— Ой, — произнесла я сконфуженно, — я совсем забыла про верхнюю одежду…

Чинк тоже расстроился:

— Ах я, дулак! Как зе я не подумал!

Мы развернулись и посмотрели на уже закрывшиеся двери. Мне упрямо казалось, что если я вернусь во дворец, хотя бы за одеждой, то уже не выйду, и меня кто-то непременно задержит, или Ириан додумается до чего-то и пожелает снова меня увидеть. Рыжий тот еще упрямец, он не умеет сдаваться.

Я провела руками по легкой струящейся ткани платья, по летящим рукавам, и посмотрела в небо, откуда падал, кружась, снежок. Чего я боюсь? Замерзнуть насмерть? Простыть?

— Чинк, тебе холодно?

— Нет, госпоза!

— Тогда пойдем прямо так, — сказала я, расправив плечи, и холод и впрямь сразу же отступил. Погода имеет значение там, в моем мире, а здесь царит магия — та самая магия, с которой у меня установились дружеские отношения на «ты».

Мы пошли к парку, якобы чтобы прогуляться, и в самом деле прогуливались какое-то время под снежком, пока не появился на мой призыв послушный Сапфир. Увидев келпи, Чинк заметно приободрился и заважничал.

Усевшись на келпи, я почувствовала себя увереннее и стала рассуждать, как могут идти дела у Скендера после всего того, что он сделал для Неблагого двора. Ясно, что Ириан к нему хорошо расположен, и из уст Чинка известно, что «двол необыцайно голдица господином Скенделом».

«Конечно, он не мог оставаться в том домике, — успокаивала я себя. — Уважаемый сидхе, каким он стал после смены эпохи, должен жить в хорошем доме, а не на болотах».

Чинк уселся прямо на голову Сапфира и, придерживая того за уши, указывал, куда идти, причем указывал нестерпимо-высокомерным тоном. Келпи такое наглое поведение не нравилось, и он постоянно дергал ухом, чтобы сбросить руку пикси. Пикси крепко держался, только личико его становилась все более возмущенным. Мне пришлось отвлечься на фейри, пока они друг друга не возненавидели, и я сделала обоим приятное: Чинка посадила себе на плечо, а Сапфира ласково погладила по гриве.

Конфликт был исчерпан, и я снова задумалась о новом статусе Скендера, и о его сути. Теперь я знаю, кто он и зачем нужен нашему миру! Он действительно являет собой неумолимость смерти, но не для каждого. Он не предрекает смерть и горе всякому, кого видит, и почти всегда в его пророчествах есть намек, как избежать плохого исхода. Скендер, как я думаю, своего рода ограничитель, сила, которая держит в рамках прочие силы. Что он предрек мне? Что моя жизнь связана с неблагими, и что в мире людей меня будет ждать смерть. Это не была угроза, это было предостережение, ограничение для силы Хаоса, остановить которую может только он. Пока я буду рядом с ним, мой Хаос будет под контролем, и в этом есть логика. А что он предсказал Элидиру? Что если он испугается, то умрет. И это тоже логично и понятно. Чем больше у сидхе сила, тем лучше он должен ее контролировать, ему нельзя ненавидеть или пугаться, нельзя поддаваться сильным эмоциям — это может обернуться бедой.