Шарлин Харрис - День мертвеца

Зарабатывал Холлис Бокслейтнер, должно быть, мало. Он был молодым, похоже, способным и умным. Почему же он застрял в Сарне? Ну да это не мое дело. И все же мне было любопытно.

- От родителей мне здесь остался в наследство дом, - сказал он, словно отвечая на мой невысказанный вопрос. - Лесовоз сплющил их автомобиль в лепешку.

Я сказала, что мне жаль, и он кивнул в ответ. Холлис не хотел вдаваться в подробности гибели родителей, и это было хорошо.

- Мне нравятся охота и рыбалка, и люди здесь хорошие. Летом помогаю шурину. Он занимается рафтингом, сдает туристам надувные лодки. Три летних месяца работаю почти круглые сутки, но это помогает пополнять банковский счет. А что делает ваш брат, когда не помогает вам?

- Он всегда со мной.

Холлис посмотрел на меня так, как будто вежливо скрывал усмешку.

- И больше ничем не занимается?

- Этого достаточно.

Мысль о том, что мне придется справляться в одиночку, заставила меня задрожать.

- И сколько вам платят за услуги? - поинтересовался Холлис, глядя на дорогу.

Надеясь, что в вопросе нет скрытого подтекста, я промолчала.

Прошло некоторое время, прежде чем Холлис ощутил неловкость - другие люди почувствовали бы ее раньше.

- Я хочу вас нанять, - пояснил он.

Этого я не ожидала.

- Пять тысяч долларов, - сказала я. - Деньги я получаю после опознания останков.

- А если местонахождение тела известно? Вы можете назвать причину смерти?

- Да. В таком случае, разумеется, я беру меньше.

Иногда семья хочет услышать независимое суждение о причине смерти.

- Вы когда-нибудь ошибаетесь?

- В моей практике такого не было.

Я смотрела на проносившийся за окном город.

- В том случае, если нахожу тело. А это не всегда получается. Иногда у меня недостаточно информации, и я не знаю, где искать. К примеру, та девочка, Моргенштерн.

Я ссылалась на случай, о котором в прошлом году писали все газеты. Табиту Моргенштерн увезли из сада пригородного дома в Нэшвилле. С тех пор ее никто не видел.

- Недостаточно знать место, на котором человека видели в последний раз. Тело могли выбросить где угодно - в Теннеси, в Миссисипи или в Кентукки. Было слишком мало информации, и мне пришлось сказать ее родителям, что я не смогу ее найти.

Хотя кладбище еще не показалось, я знала, что мы к нему приближаемся. Чувствовала это кожей.

- Кладбище здесь давно? - спросила я. - Судя по всему, недавно.

Бокслейтнер так резко свернул на обочину, что я чуть не выронила свой коктейль. Холлис уставился на меня с покрасневшим лицом - я его напугала.

- Как, к дьяволу… Вы что, с братом уже проезжали здесь раньше?

- Нет.

Сейчас мы находились далеко от улиц, излюбленных туристами, почти в пригороде.

- Вы разве забыли, чем я занимаюсь?

- Это новое кладбище. - Голос Холлиса дрогнул. - А старое…

Я покрутила головой, прикидывая.

- Старое - на юго-западе. Примерно в четырех милях отсюда.

- Господи, у меня от вас мурашки по коже.

Я пожала плечами. У меня мурашек не было.

- Я могу дать вам три тысячи. Вы сделаете для меня кое-что?

- Да. Поскольку кредитной карты у нас нет, попрошу деньги вперед.

- Да вы деловая.

Я не почувствовала восхищения в его голосе.

- Вообще-то нет. Поэтому всеми финансовыми вопросами занимается Толливер.

Мой коктейль напоследок громко чмокнул.

Холлис развернулся, поехал в город и остановился у банка. Девушка в кассе постаралась не выказать своего удивления, когда он подал ей заполненный бланк. Ей едва удалось сдержаться и не посмотреть на меня.

Мне хотелось сказать Холлису, что, выполняй я какую-нибудь другую работу, его бы это так не раздражало. Если бы я убирала в домах, он бы не попросил сделать у него уборку бесплатно. Я уже было открыла рот, чтобы высказать все это, но передумала и не стала оправдываться.

Он сунул мне в руку деньги в банковском конверте. Я молча положила их в карман куртки. Мы поехали назад, к кладбищу, и припарковались на гравиевой дорожке. Холлис выключил двигатель.

- Пошли, - сказал он. - Могила там.

Распогодилось. Ветер нес по пожухлой траве листья большого платана.

- Бальзамирование снижает эффект, - предупредила я.

Глаза его вспыхнули. Холлис подумал, что раньше я каким-то образом сфальсифицировала свои достижения, а сейчас он меня разоблачил. Разоблачил и получит обратно свои деньги. В этом человеке скрывались огромные амбиции.

Я осторожно остановилась возле ближайшей могилы; мои босые ноги мерзли. Поскольку на кладбище было полно покойников, мне было трудно получить четкий импульс. От трупов исходили разные запахи, к тому же на них влияло бальзамирование, и требовалось подойти к могиле как можно ближе.

- Белый человек среднего возраста, умер… от обширного тромбоза венечных артерий, - сказала я, закрыв глаза. - Зовут Мэтью или как-то в этом роде.

Наступило молчание. Холлис читал надпись на надгробном камне.

- Да, - наконец прорычал он.

С усилием выдохнул и сказал:

- Пошли. Не открывайте глаз.

Он взял мою ладонь в свою большую руку и осторожно подвел меня к другой могиле. Я дала волю своему чутью - оно еще никогда меня не подводило.

- Очень старый мужчина.

Я покачала головой.

- Думаю, просто пришел его срок.

Холлис повел меня к другой могиле, подальше

- Женщина, шестидесяти с чем-то лет, автокатастрофа. Фамилия Тернер, Тернидж? По-моему, алкоголичка.

Мы повернули обратно, и по тому, как напрягся Холлис, я почувствовала: он ведет меня к могиле, ради которой мы сюда явились. Он остановился, и я встала возле могилы на колени.

Смерть была насильственной - это я поняла сразу. Глубоко вздохнула и обратилась к своему чутью. Я смутно догадывалась, что, поскольку Холлиса так интересует эта покойница, его отношение поможет мне до нее добраться.

Я услышала шум воды, льющейся в ванну. В доме было жарко, ветерок влетал в высокое открытое окно. И вдруг…

- Пустите! - сказала она.

Но мне казалось, что она - это я, и я тоже произнесла это слово. А потом ее (моя) голова оказалась под водой, и мы смотрели на полосатый потолок, и не могли дышать, и утонули.

- Кто-то взял ее за лодыжки, - сказала я - и тут же вернулась в свое тело.

Я была жива.

- Кто-то держал ее под водой.

Спустя долгое время я открыла глаза и посмотрела на могильный камень. На нем была надпись: «Салли Бокслейтнер. Любимая жена Холлиса».

- Коронер сказал, что не может установить причину. Я посылал ее на вскрытие, - проговорил помощник шерифа. - Результаты оказались неясными. Она могла потерять сознание и уйти под воду. Могла уснуть в ванне. Я никак не мог понять, почему она не выбралась. Но не было никаких свидетельств.