Айвири. Дилогия (СИ) - Серганова Татьяна

И его сейчас пыталась примерить сестра, стоя на небольшом постаменте у огромного в пол зеркала. На ней было нежно-голубое платье с длинными рукавами из тонкого кружева, пышной юбкой, которая еще больше подчеркивала узкую талию. Платье было так похоже на то, что преследовало меня во снах и в то же время немного другое, более вычурное. Светлые волосы собраны на затылке и украшены тончайшей фатой.

Нет она собиралась не просто примерить… присвоить. Отобрать…

— Отдай, — вырвалось у меня.

Голос прозвучал холодно, резко и был совсем непохож на мой. Словно кто-то другой выдохнул, выкрикнул, пытаясь остановить эту несправедливость.

И всё это действо так захватило меня, что я не заметила мачехи, что, недовольно поджав губы, стояла в стороне, держа в руках совсем другой венок. Тот самый из цветков апельсина, который она должна была передать сегодня дочери. И судя по всему, выбор Айвы её совершенно не устраивал.

Сестра от выкрика вздрогнула, так и не надев венок, и обернулась ко мне. Такая красивая, воздушная и нежная… и ядовитая словно олеандр. Невероятно красивый и столь опасный цветок, сок которого легко может убить.

— Ты что тут забыла? — недовольно спросила она, нахмурившись.

Явно не ожидала увидеть меня сейчас в своих покоях.

— Отдай, — уже более привычным голосом потребовала я.

— Тебя сюда не звали. Иди куда-нибудь… тебе тут не место, — отмахнулась Айва от меня как от назойливой мухи, начисто проигнорировав мои слова.

Обычно я старалась не вступать с ней в споры и мечтала как можно быстрее удалиться, помня заветы настоятельницы. Смирение и только смирение, а еще послушание. Но не сейчас.

— Отдай, — уже в третий раз повторила я, до боли сжав кулаки. — Это не твоё.

— И не твоё тоже, — усмехнулась сестра. — Ты то замуж выйти никогда не сможешь. Детей и внуков не будет. Так и передавать его некому. А мне он нравится.

— Айва, — подала голос княгиня, подходя ближе.

Я видела, как побелело её лицо, как мелко дрожали руки, в которых она всё ещё сжимала свой венок.

Очередная выходка дочери не прошла для неё бесследно.

— Она права, — сдавленно произнесла мачеха, наверное, в первый раз признав мою правоту. — Поигралась и будет. Ты должна надеть это.

— Ничего я не должна. Этот с цветами вишни подходит мне больше. Смотри, как сочетается нежно-розовый цвет с голубой тканью платья.

И Айва вновь попыталась надеть венок на голову.

— Не смей! — вскрикнула я, делая еще шаг вперёд и вытягивая руку.

Ту самую, на которой огнём горела метка. И крохотные искры силы засияли, засверкали на кончиках пальцев, заставляя вовремя одуматься. Застыть, прижимая руку к груди, неотрывно смотря в лицо младшей сестры.

— Ты что делаешь? Мама, ты видела? Она же собиралась… Силу Лаари нельзя применять во вред. Я… я всё папе расскажу! — вскрикнула Айва.

Я сама была в ужасе от такого всплеска, но и отступить сейчас не могла, впервые готовая бороться до победного конца. Несмотря ни на что.

— Что именно ты хочешь мне рассказать? — спросил отец, возникая в дверях.

Возник так неожиданно, что никто не успел заметить. И реакция на его появление была очень яркой.

— Великий князь, — прошептала мачеха, склонив голову и шагнув в сторону, как раз так, чтобы скрыть дочь от пристального взгляда мужа.

Но Айва не желала прятаться и скрываться. Глупая, еще не понимала, что даже свадьба не спасёт её сейчас от гнева отца.

Соскочив с постамента, девушка стремительно обогнула мать, которая не успела её остановить, а следом и меня, вышла вперёд, продолжая сжимать венок мамы в руке, возмущенно протараторив:

— Айвири пыталась использовать против меня силу! Хотела ударить! Ты представляешь? А это недопустимо! Для послушницы это смерть. Я всегда говорила, что она мне завидует… и даже сейчас… в самый лучший день, в самый радостный, — глаза Айвы наполнились слезами, причём самыми искренними, — она пытается его отравить своей ненавистью ко мне. А ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь? Не стоило её привозить. Я же просила… ты меня совсем не любишь…

Я, конечно, знала, что сестра не в восторге от моих визитов, но не думала, что до такой степени. Да, сильно я её недооценивала и теперь застыла, ожидая реакции отца.

Она была весьма неожиданной и резкой.

— Что у тебя в руке? — ледяным тоном спросил он, еще сильнее нахмурившись.

Сделал пару шагов вперёд и застыл, когда между ними оставалось всего два-три метра.

Слёзы тут же испарились, и сестра закусила губу, внезапно поняв, какой промах в порыве гнева совершила. Венок надо было спрятать за спину или в складках платья, но уж точно не следовало показывать его отцу.

Потому что он помнил.

Я по глазам видела, что отец не забыл его, как и всё то, что возрождало память о первой любимой жене.

— Это… это, — пролепетала сестра, поздно пряча руки за спину.

Это уже не могло ей помочь.

— Я задал вопрос, Айва! Что у тебя в руке? — четко выговаривая каждое слово, произнёс отец.

И я невольно сжалась от тона, которым он это сказал. Никогда не видела князя в таком бешенстве. В те редкие мои визиты он был само внимание и любовь. Ни одного резкого слова или крика. А сейчас я смотрела и не узнавала своего любимого отца.

— Лэр, — попыталась вмешаться мачеха, вновь стремясь закрыть дочь собой, вызвать гнев на себя.

Такое самопожертвование внушало уважение. Но не могло помочь. Не сейчас.

— С вами, княгиня, я поговорю позднее, — отчеканил он и снова взглянул на младшую дочь. — Как посмела ты взять чужую вещь?

— Отец, — попыталась вмешаться я, но мужчина и мне не дал закончить.

— Позже, Айвири, позже, — произнёс он, слегка смягчив голос, который снова заледенел, стоило ему обратиться к сестре. — Я всё ещё жду ответа, Айва.

— Он… он всё равно ей не нужен, — выпалила девушка, покраснев, и тяжело сглотнула, решив идти до конца в своём откровении. — И никогда не будет принадлежать послушнице Лаари.

Отец вздрогнул и глаза полыхнули такой ненавистью, что пришла моя очередь задвигать сестру за спину, пытаясь оградить от гнева князя.

— Не надо, — прошептала мачеха, побледнев еще больше.

Не знаю, к кому она обращалась, в этот момент я пыталась поймать взгляд отца, удержать, успокоить. И магия тёплой волной хлынула к нему, обволакивая, защищая.

Мы могли не только исцелять тело, но и очистить душу, хотя это было гораздо сложнее и опаснее. Но наше родство помогало мне, давая силы.

Раньше у меня всегда получалось, но не сейчас. Магия вдруг натолкнулось на препятствие. Отец закрылся от меня.

— Папа, — мягко обратилась к нему я и протянула руку вперёд, словно желая коснуться.

Ведь это должно было помочь, усилить напор.

Он тряхнул головой и сдавленно произнёс с необычайной мукой в голосе:

— Каждый раз, Айвири… каждый твой визит сюда я спрашивал, просил рассказать правду. Сердцем чуял, что тебе здесь плохо. А ты скрывала, молчала, терпела… Почему?

Ответ нашёлся не сразу. Точнее я не сразу смогла его произнести, теряясь под пристальным взглядом отца, от которого внутри всё сжалось.

— Потому что так правильно, — произнесла в ответ.

— Что правильно? Что они истязают тебя? Ненавидят и превращают каждый приезд в мучение?

— Этого не было, — возразила я, но он уже мне не верил.

Став невольным свидетелем нашего разговора, отец получил доказательства того, о чём догадывался долгие годы. И всё то, что я так отчаянно скрывала от него, не желая волновать и причинять боль.

— Было, но ты молчала. Почему? Ты моя дочь, Айвири! Ты княжна…

— Нет, — я тут же оборвала отца, произнеся то, о чем молчала все эти годы. — Я не княжна. Да, твоя дочь, но не княжна. Даже официальной записи о рождении нет. Я принадлежу Лаари, с рождения. Но ты… ты единственный, кто не хочет признавать этого. Думаешь, эти поездки что-то изменят? Я люблю тебя, очень сильно люблю, но чем дальше, тем сложнее. Айва права. Мне не стоило приезжать, ни сейчас, ни ранее. Давно надо было отказаться, но я не могла… Так что не вини сестру. Она относится ко мне согласно моему статусу.