Разными дорогами - Натали Палей

Я рассматривала серёжку герцога Эрика, ворочалась и вспоминала, что когда мне исполнилось девять лет, я, наконец, узнала семейную тайну.

Несколько веков предки отца, а затем и мои родители вместе с младшим братом отца, дядей Альбертом, по всему миру искали утерянные кристаллы Кэмпбов, надеясь возродить уникальную магию рода, о которой остались лишь воспоминания. На настоящий момент потомки Кэмпбов обладали лишь крохами уникальной магии, благодаря которым мы лишь незначительно могли усиливать магическое действие артефактов.

Сколько это стоило времени, усилий и денег, известно только богам, но к моему девятилетию отец и дядя подарили мне необычный подарок.

Я помню тот день, полный таинственной торжественности, когда в тихом семейном кругу мы отметили мой день рождения, я задула девять свечей на торте, а затем мне вручили белый кожаный футляр с замысловатым гербом на крышке: раскрытая ладонь с руной посередине, от каждого пальца исходило мощное сияние

В футляре находилось восемь магических кристаллов, между собой отличающихся чистотой, размерами и огранкой. Не драгоценных камней, как я подумала вначале, а именно кристаллов горного хрусталя, которые ранее были одним целым, созданным Кэмпбом специально для того, чтобы наполнить уникальной магией силы.

— Это твое наследство, дорогая, — проговорил папа, а глаза мамы сверкали, как самые яркие звёзды. — Эти кристаллы — части родового древнего артефакта. Когда тебе исполнится двадцать один год, надеюсь, здесь будут уже все девять кристаллов, тогда мы совершим ритуал вхождения в силу, а ты станешь таким же сильным уникальным магом, каким был твой предок. К этому моменту ты должна подготовиться и многому научиться. Учебу начинаем с завтрашнего дня.

В тот вечер я и узнала, что принадлежу древнему роду уникальных магов, и теперь потомки этого рода возлагали именно на меня все свои надежды. Потому что я — единственная дочь старшего в роду, и именно моя капля крови поможет активировать артефакт, который, в свою очередь, поможет расцвести моей магии.

Отец сразу же заставил меня выучить правило об обращении с футляром и кристаллами. На следующий день началось мое домашнее обучение. Когда мне исполнилось десять лет, я стала ходить в школу для магов, чтобы овладеть общими знаниями, а после неё с отличием училась в городском университете магии, где получала уже узкие специальные знания по уникальной магии и артефакторике.

Конечно, сначала и директор магической школы, а затем и ректор университета всполошились, когда поняли, магией какого рода я владею. Оба вызывали комиссию из столицы империи для изучения моих способностей.

Но мы были готовы к проверкам. В итоге члены комиссии убедились, что Кэмпбеллы — это не те самые Кэмпбы, а вероятно, какая-то дальняя родственная ветвь, и магия Микаэллы Кэмпбелл — не древняя уникальная магия великих Кэмпбов, а так, лишь жалкое подобие.

Естественно, что членов комисси никто не переубеждал в обратном. И, само собой, множество кристаллов из нашей лавки, украшавшие бантики на моих косах в школе, и шпильки в моей причёске в университете, а также заменившие пуговицы на строгой белоснежной школьной блузе, а затем на тёмной университетской мантии, помогли членам комиссии составить данное ошибочное впечатление о моей магии.

А через два года после последней проверки магических способностей мой мир рухнул в первый раз. При столкновении двух магмобилей, по дороге из нашего города в столицу империи, случайно… нелепо… погибли самые дорогие люди в моей жизни — мои родители.

Я с головой окунулась в учебу и работу в лавке, заменяя отца, чтобы не увязнуть в болоте отчаяния и боли. С того времени дядя Альберт был всегда рядом.

Так я и жила.

Училась и работала.

Работала и училась.

В ожидании двадцати одного года. Пока однажды в «Уникальной лавке братьев Кэмпбеллов» не появился лорд Роджер Саливан.

Проснувшись поздним утром, некоторое время я не могла понять, где нахожусь. Пялилась в белый потолок, вспоминая. А вспомнив, подскочила, словно ужаленная, накинула домашнее платье и выбежала из спальни. Перепрыгивая через ступеньки, я торопливо спускалась вниз, в гостиную.

Услышала за спиной насмешливый голос Рины:

— Боги! Элли! Ты так шею себе сломаешь!

Двери в гостиную были открыты, и я услышала голоса.

Сердце бешено забилось, я остановилась на пороге. Родители Рины, Джем и Киара Вернусы сидели в креслах, пили кофе и переговаривались вполголоса. А на полу, у их ног, на толстом ковре сидели два малыша и играли кубиками.

— Мама! — заверещал Алекс, первым увидев меня, подскакивая на худенькие ножки и в мгновение ока преодолевая расстояние между нами.

Лиса же лишь вскинула темную бровку и снисходительно улыбнулась, не двинувшись с места.

Я подхватила сына, подкинула его вверх, расцеловала и отпустила. Присела на корточки и посмотрела в зелёные глаза Кэмпбеллов.

— Привет, мой хороший. Я скучала, — шепнула я, ласково взъерошив его каштановые волосы.

Малыш обнял меня.

— И я скучал, мама, — шепнул он в ответ, целуя меня в нос и щёки.

— Доброе утро, госпожа Белл, — улыбнулась мама Рины, Киара Вернус. — Мы приехали полчаса назад и решили вас не будить.

Джем Вернус тоже кивнул в знак приветствия.

— Доброе утро, — кивнула супругам в ответ, — спасибо вам огромное! — а потом я протянула руки к дочери. — Иди ко мне, моя красавица!

Лиса, немного подумав, отложила кубик, с которым играла, встала сначала на четвереньки, потом поднялась на толстенькие ножки, и с чувством собственного достоинства сделала ко мне несколько маленьких шажков.

Пухленькая, темноволосая и серьёзная, она очень отличалась от Алекса. И напоминала одного человека, которого я очень хотела забыть навсегда, но пока не могла.

— Как дела, малышка? — я обняла Лису и аккуратно прижала к себе, — дочь не любила, когда её сильно тискали.

Алекса тем временем уже вовсю щекотали дядя Альберт с Риной, а он заливался смехом.

— Где ты была? — тихо спросила дочь, грозно насупив прямые бровки.

— Ездила по делам, дорогая. Очень важным.

Лиса некоторое время хмуро смотрела в мои глаза своими синими глазками, а затем тоже обняла меня и уткнулась носиком в шею, засопев.

Я чуть крепче прижала дочь к себе, зарываясь носом в её шелковистые короткие волосики. Алекс тоже подбежал к нам, обняв обеих. Так мы и стояли втроём: я на корточках, обняв любимых маленьких человечков, а мои дети обнимали меня.

В дороге я вспоминала про ниточку к Артефактору. Это оказалость неверным сравнением.

Две ниточки — сын и дочь, которые появились ровно через восемь месяцев и две недели после брачной ночи с Роджером, которого мысленно я так и продолжала называть.

Именно беременность послужила тем решающим фактором, из-за которого