Голос во тьме (СИ) - Машевская Анастасия

Редгар прильнул к женщине ближе. Втянул её запах — усталости, страха, дороги, морского ветра и надежды. Это Данан заразила его надеждой — болезнью, к которой он не имел ни слабости, ни склонности. Он вдруг осознал, что хочет стать счастливым. С ней, в Калагорне. Если бы он дал ей какую-то ясность, она, наверное, не захотела бы возвращаться в Цитадель, когда все кончится. Но если Данан все же затребует отпустить её из ордена, и он все еще будет в его главе, он… Он что? Сможет отказаться от неё, отпустить, не удерживая? Тут Редгар даже себе не врал никогда: он отталкивал Данан столько времени именно потому, что не знал, как и когда все закончится, для него или для всех. Но с недавних пор твердо нацелился, если закончится хорошо, дать себе и им второй шанс. Сделать счастливым и себя, и её, раз уж это ему по силам. Там, в крепости смотрителей. И это значило, что никуда отпускать он её не намерен.

Не удержавшись, Редгар невесомо коснулся губами волос. Отпустил талию, перехватил ладонь — шершавую, как у копьеносца, и поднес к груди. Все спят сейчас, даже Борво вырубился (не без помощи чародейки), измученный собственным туловищем. Никто и не заметит, если он все-таки немножко, самую крохотную малость, побудет романтиком.

Никто, кроме Данан, осознал Редгар внезапно. Он уставился в ночное звездное небо, широко открыв глаза, когда женская ладонь, шевельнувшись в его собственной, высвободилась и скользнула по груди вверх. Ему было трудно почувствовать эту руку через кожевенник, но когда Данан добралась до шеи, Редгар запрокинул голову дальше, встав на лопатки. Сглотнул.

— Дан, — хрипло позвал он. Чародейка, прильнув еще ближе, усмехнулась — Ред почувствовал это кожей.

— Ты… — он замолчал, вытянувшись еще сильнее, словно не позволяя ей дотянуться до лица, куда она уверенно двигалась рукой. — Тут люди. — Редгар мог поклясться, что большей глупости в такой ситуации не сделал бы ни один мужчина.

— Все спят, — ответила Данан. Она все-таки положила руку на щетинистую щеку, вытягиваясь за мужчиной вслед и поворачивая его лицо к себе. Святые, он… ему шла ночь. Он весь был словно её дитя. Только серьга, в которую Данан влюбилась за собственным свадебным столом, мерцала в лунном луче, как благословляющая звезда самой Митриас.

— Они проснутся. — Доспех стал мал от одного её запаха.

Данан мотнула головой, не сводя с него глаз.

— Ты будешь осторожен. — Она огладила его вдоль виска, всматриваясь в каждую черту. Потом повела жест в обратном направлении, увидев, как дрогнули в мимолетной улыбке губы Редгара. Он не выдержал, подставился под замерзшую руку. А когда тонкие пальцы накрыли мужские губы, Данан почувствовала, как Ред задрожал.

Он вскинулся молниеносно, приподняв голову и плечи, уставился на Данан темными от намерений глазами. «Что же ты делаешь?» — спрашивало его лицо. Он перехватил руку у своих губ, безотчетно сдавил крепче, чем стоило бы. Смотрел, требуя, чтобы она прекратила, сейчас же — Данан отчетливо читала это, но лишь подтянулась еще немного, чтобы смотреть в его лицо прямо. Горячее женское дыхание, полное самых желанных обещаний, обожгло кожу губ.

Поведя головой, Редгар снова сглотнул.

— Данан. — Он предпринял нечеловеческое усилие в последней попытке образумить её. — Мы оба пожалеем об этом уже к утру.

«Да что же ты за дурак!» — Данан едва сдержалась, чтобы не выпалить такое вслух. Вместо этого она потянулась пальцами прямо из его руки к мужскому подбородку. Облизнулась и заглянула в глаза, полные голода — не смотрителя, а мужчины.

— Мы оба, Редгар, не доживем до весны.

Как он ни пытался сжать губы, челюсть под женскими пальцами все еще дрожала: она никогда не была так близко и тем более никогда, ни разу, не смотрела на него так.

Проклятье. Он не считал её падшей. Никогда не смотрел как на падшую. И, кажется, сейчас обладал отличным шансом это доказать.

Весь корабль проснулся под утро от опасного скрежета по днищу.

— Риф?! — боцман первым кинулся к рулевому.

— КУДА ТАМ!!! — отозвался тот, налегая на штурвал всем весом так, чтобы направить судно к ближайшему берегу.

— Ты сдурел?! Ты что творишь?! — влез боцман, пытаясь помешать рулевому. Тот отталкивал товарища одной рукой, но тяжеленный штурвал было не удержать только лишь другой, свободной.

Корабль немного подкинуло, и по днищу снова заскрежетало, как если бы огромное чудище, поелозило вдоль основания шипованной спиной. Сообразив, боцман тут же изменил курс и бросился помогать рулевому. Корабль подкинуло в другую сторону, напротив, от берега, потом так, что корма опасно вздернулась над уровнем волн. Неуправляемое и хаотичное подводное течение говорило только об одном. Капитан уже вовсю носился по кораблю, выкрикивая команды. Право руля, изо всех сил право руля, изо всех, к берегу, на мыс Предвечного Хаоса…

«Изо всех сил» привело к тому, что вскинутое на очередной гребень судно опасно заскрипело, а рычаг, соединяемый со штурвалом, треснул надвое. Бесполезное колесо рубки завертелось вокруг себя с бешенной скоростью, лишив моряков надежды на маневрирование.

— ОТКУДА ОНА ЗДЕСЬ?! — кричали матросы.

— НИКОГДА! НИКОГДА В ЮЖНЫХ ТЕЧЕНИЯХ! — обрывочно кричали другие.

— ОНО СОЖРЕТ НАС!

— ОНА ВСЕХ СОЖРЕТ!!!

— ЯЙЦА УЛЬТТУМА, СПАСИ НАС ПРОРОЧИЦА! — кричали третьи, вспоминая всех богов, какие когда-то были в Аэриде.

Мечница, оглянувшись на гнома, качнула головой в вопросе: чего ждешь? Тот пожал плечами, и женщина, ловко открепив утяжеленные пластинами части доспеха, вскочила на борт.

— Тхо’дервос, — сообщила она, оглянувшись на мгновение, и сиганула в море.

— Что это значит?! — спросил Диармайд, поймав гнома за плечо. У того вытянулась физиономия. — Какой еще Тодрвос?

— Черепаха, — в некотором недоумении перевел гном на всеобщий.

— ЧЕРЕПАХА?! — выкрикнул ближайший матрос. — Это Сотрясательница Бу…

Конец его фразы потонул во взвившемся прямо из воды утробном реве. Огромная голова, размером с их судно, появилась над поверхностью лишь частью, и в следующий миг в судно со скоростью пущенного требушетного снаряда прямо по воде вылетел столп пламени. Данан, насколько могла успеть выставила собственный огненный щит — это не защита телемантов, но огонь должен был хоть немного поглотить жар встречного пламени. Даже если мысль была дурацкая, другой у неё просто не было. Пламя прорвалось и опасно лизнуло всех путников, которые, ощущая в голове грохот сердец с той же силой, с какой недавно слышали голос Темного изверга, жались к противоположному борту. И вдруг остановилось в дюйме до того, как схватиться за одежду и плоть.

Маг-эльф, тот самый, в поношенном балахоне, стоял прямо посреди огня. Созданный им щит сковал пламя чудовища, словно гибкий сосуд. Но даже не маги видели, как стенки этого сосуда трещат от жара.

Матросы метались по палубе, пытаясь либо сделать хоть что-нибудь, либо, кто уже сдался, уговорить остальных покинуть судно. Доносились какие-то крики, но все, о чем мог думать Редгар в эту минуту — Борво беспомощен и слаб, а Данан не умеет плавать.

Черепаха дохнула снова. Судно схватилось целиком, и теперь все, как один прыгали за борт. Хотя до этого кричали, что сия подводная тварь заглотит их всем разом, не почувствовав.

— В ВОДУ! — не выдержал эльф-колдун. — Я не удержу его вечно.

Данан не умеет плавать.

— Пробирайся к нам!!! — потребовал Редгар.

— Иди отсюда, идиот!

— Давай к нам, живо! — заорал командор. Дей все понял: он схватил за ногу Борво, за руку дернул Данан — поближе к ним. Ред сам шагнул к остальным, за шкирку схватив гнома, который взялся за Борво с другой стороны. Недолго думая, Редгар вытащил последнюю сферу хранителей. Едва в командорских пальцах треснул амниритовый шарик, и вокруг них засветилось мягкое облако цвета грозового неба, эльф-маг, поколебавшись ровно четверть мгновения, сиганул к ним, налету хватаясь за навершие гномского топора, и ощущая, как распадается под пламенем чудища не поддерживаемый никем телемантский щит.