Ольга Безмирная - Танец стихий

— Почему? — спросила я одними губами,

— Я не прощаю предателей, — невозмутимо пожал плечами мицар.

— Так ведь не было никакого предательства, — я почувствовала, как по щекам заструились слезы. — Ты убил друга, который ничего не сделал. Он даже не знал, что мы разлучены. Хранитель забрала его из Кеприи…

Роже, не слушая, стремительно обернулся к цвакам и, взмахнув руками, поднял тела в воздух. Вокруг мицара возник вихрь, в котором сверкали молнии. Он затягивал цваков, окручивал магическими цепями. Ллер пытался выстроить защитный щит, но тот мгновенно развеялся, словно дым. Я в ужасе наблюдала, как мерцающий камень в груди мицара протягивает мерзкие длинные щупальца в сторону плененных мужчин, высасывая силу — капля по капле. Брат Ривиэля уже почти умер… И вдруг поняла, что смотрю на битву не человеческими глазами, а силой мастера. Так это же та тварь, что напала на Ллера в зале совещаний в центре кратера! Точнее, тогда была только часть силы каменного сердца, отделенная от целого, но живущая своей жизнью. И если малая частица была настолько сильна, какой же мощью должен обладать сам артефакт?

— Ты обманул доверие мицара, Ллерекайен, — прошипел мицар, лицо мужчины исказила жестокая гримаса: я в страхе вжалась в стену. — Ты понимаешь, что отплатишь за это большим, чем смерть?

Словно во сне наблюдала, как поникшее тело цвака таяло в пространстве… И вдруг огромное круглое окно посередине потолка разлетелось на куски: внутрь влетело уже знакомое мне серебристое чудище.

— А вот и Хен, — оторопело констатировала я. — Только ты опоздала, милашка…

Серебристый дракон плюхнулся брюхом на пол, усеянный стеклянными осколками, и поплыл в очертаниях, превращаясь в тоненькую фигурку хрупкой девушки с черными волосами.

— Ривиэль! — отчаянно взвизгнула она, бросаясь к мертвому телу.

Растерянно потрогала окровавленный нуч и обернулась, вперив в меня ненавидящий взгляд.

— Что, подруга, — горько усмехнулась я. — Не принесла ложь счастья? Конечно, для тебя люди ничто — так, пыль под ногами! И целый мир, — Кеприя, — лишь жалкий муравейник! Что для хранителя чужие жизни? Они хранят только собственную… Но, знаешь, жизнь — штука справедливая. И если ты когда-то разбила чье-то счастье, рано или поздно, разобьют и твое!

Хен зарычала, словно настоящая тигрица и снова поплыла в очертаниях. Я приготовилась вновь увидеть серебристого дракона, но прогадала: перед нами разрастался огромный сиреневый вихрь. Он срывал с выступов стен сверкающие украшения, бил стекла в круглых оконцах, вбирал в себя все осколки, насыщаясь смертоносным материалом.

— Роже! — вскричала я в панике, хватаясь за выступ, который еще недавно доставил боль: теперь он давал иллюзию спасения, удерживая тело от сумасшедшего вихря, сметающего все на своем пути.

Мицар спокойно скинул плащ, который тут же засосал ненасытный фиолетовый смерч, и поднял вверх руки: из ладоней мага в стороны поползли длинные жуткие черви различных оттенков золотого. Я содрогнулась, воочию увидев жадные конечности твари. Золотистая субстанция расползалась по полу, не испытывая никаких затруднений от бушующего вихря. Постепенно заполонила все пространство залы, переплетаясь и шевелясь, словно огромная живая дышащая масса.

С трудом подавив приступ тошноты, с омерзением наблюдала, как все увеличивающиеся змеи поглощают воздух, притесняя фиолетовый смерч, не давая тому увеличиваться, замедляя движение.

Хен, видимо поняв, что эта магия исчерпала себя и не даст лучшего результата, засеребрилась и вновь приняла облик красивой девы. Роже опустил руки: змеи, заполонившие залу, опали на пол горами золотистой пыли.

Чихнув, я поднялась, отпустив спасительный выступ, и тщательно стряхнула с платья остатки желтой пыли.

— Вы друг друга стоите, ребята, — проворчала я: конечно, если Роже убьет хранителя, это будет означать крах надежды на спасение Кеприи… но я не могла применить свою силу против анаха. Даже при виде твари, распространяющей мерзкие вихри из солнечного сплетения мицара, все равно ощущала в маге частичку моего милого Роже. А наблюдая за безуспешными попытками Хен, испытывала лишь злорадство, не в силах простить пять лет депрессии.

Хранитель вдруг истерично расхохоталась, как заправская ведьма, и растеклась по полу полноводной рекой, постепенно наводняя всю залу, проносясь по зеркальной поверхности смертоносной волной: я испуганно вдохнула и задержала дыхание, поднырнув под бурлящую от гнева воду.

Вынырнув на поверхность, перевела дыхание и увидела зависшего под потолком Роже. Мицар протянул руки к бушующей стихии воды: из середины ладоней в воду уходили яркие лучи, оставляя на поверхности облака пара. Вода мгновенно нагрелась: я взвизгнула и по многочисленным выступам забралась повыше. Обнаружив небольшую балку, поддерживающую высокий свод, уселась на нее, удобно свесив ноги по сторонам.

Лучи, бьющие из ладоней анаха, становились все ярче, почти мгновенно иссушая потоки воды. Роже не опустил руки и в тот момент, когда жалкая лужица на полу чуть засветилась серебром, пытаясь сменить облик. Последняя капля воды обратилась в серебристое облачко, которое приобрело прозрачные очертания Хен. Она с трудом стояла на ногах: иссушенная, еле дышала. Неожиданный приступ сочувствия горячей волной нахлынул в сердце. Я осторожно спустилась вниз по искромсанным битвой титанов стенам и подошла, чтобы поддержать шатающуюся девушку.

Но хранитель грубо оттолкнула меня и развернулась к Роже. Мицар парил над полом ужасающим спрутом. Медленно опустившись на пол, анах кровожадно улыбнулся. Хен вздрогнула, заметив мерцание на груди мага.

— Каменное сердце… — в ужасе прошептала она.

Внезапно Хен развернулась и посмотрела на меня в упор:

— Ты можешь все исправить, — чуть слышно прошептала она и потянулась к сломанному серебристому цветку, украшающему ее иссиня-черные волосы. Вытащив заколку, всунула цветок мне в руку. — Скажи ей, что она — глупая, ревнивая женщина! И… прости меня…

Хранитель вновь обернулась к анаху:

— Ты подавишься моей силой, проклятая тварь! — прошипела она, обращаясь к мерзкой силе внутри мицара.

Из камня к неподвижной девушке потянулись жадные вихри. Хен обмякла, растеряв последние силы: тварь делала свое дело, быстро пожирая все, что осталось от хранителя. Роже вдруг вскрикнул, словно от непереносимой боли, и рухнул на пол.

Бросившись к бесчувственному анаху, я упала на колени, перевернула тело и разорвала рубаху, обнажая грудь. Каменное сердце слабо мерцало, стремительно теряя радужные блики. Артефакт вибрировал, словно недовольный шмель. И несколько раз мигнув, словно старая лампочка, помертвел. Кажется, Хен была права: тварь подавилась непостижимой магией.