Куплю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

Окошко в погребе отсутствовало. Но подозревала, что на дворе уже глубокая ночь. Только сон не шёл. Да и где спать? На полках рядом с уцелевшими банками с огурцами?

Прокручивала в голове возможные сценарии. Куда могла деться сестрёнка? Что за мужчина забрал её у тётки? Как отсюда выбраться? А если приедет полиция и меня заберут?

На какой-то короткий промежуток времени мне показалось, что в моей жизни появился человек, которому можно доверять.

— Доверие, — произнесла вслух это малознакомое слово. На вкус оно обманчиво сладкое.

Зажмурила глаза от досады, от собственной глупости. Ведь я росла, как сорняк на всеми забытом огороде. Не верила никому, кроме себя, после предательства матери. С чего я вдруг решила, что хозяин этого «дворца» проявляет ко мне особое отношение?

Разочарование имеет горький оттенок. С солёным привкусом слёз.

Я даже не услышала шагов. Вздрогнула, когда ключ провернулся в замке.

Дверь отворилась, и я увидела Патимат, пытающуюся отыскать меня глазами в темноте погреба.

— Серафима, — зовёт шёпотом.

— Я тут, — тяжело поднимаюсь. Мышцы затекли от долгого нахождения в одной позе.

— Пошли, пока никто не объявился.

Меня не нужно дважды просить. Я следую за женщиной, ведущей вверх по ступеням. На свободу. На свет.

Она оборачивается, проверяя, всё ли со мной в порядке. Удивляясь моему спокойствию. Это явственно читается в её напряжённых глазах.

А из меня будто дух выбили. Эмоций почти нет. Только чёрная ненависть клубится внутри. Обида так сильна, что единственное желание по отношению к Ратмиру — вцепиться в его кадык зубами и вырвать.

Мы наткнулись на охранника. Они обменялись взглядами, и тот кивнул Патимат. Может, преданность и страх перед хозяином дома велики, но ей каким-то образом удалось уговорить его закрыть глаза на происходящее под самым носом. Он и правда на меня не смотрел.

— Времени мало, скоро вернётся сменщик Ахмата, надо торопиться.

Если Патимат так себя ведёт, значит, понимает — помощи от Ратмира уже точно не стоит ждать. Либо от его «помощи» мне станет только хуже.

Она передаёт одежду, в которой я пришла. Спортивные штаны на мне совсем мокрые и отвратительно пахнут уксусом. А ещё я дико хочу в туалет. Никогда не радовалась так тому, что выпила мало воды.

Кое-как приведя себя в порядок, вышла из ванной комнаты. Патимат уже ждала меня с верхней одеждой в руках.

— Спасибо, Патимат, — смотрю ей в глаза. — Я сюда больше не вернусь.

— У тебя ведь что-то серьёзное случилось? — уводит взгляд в сторону. Подслушала. — Я застала ваш разговор с Ратмиром.

Медленно выдыхаю воздух из лёгких.

— Да. Мою сестру забрали от тётки, и я не знаю, кто это был и почему её забрали. Вообще ничего не знаю. У нас с ней нет родителей. Мама бросила обеих.

Я не откровенничала с ней никогда на эту тему. Жалость — самое последнее, что я хотела обнаружить в глазах собеседника.

На её лице сменяется десяток эмоций, и их череда завершается глубокой печалью.

— Я не понимаю, что произошло, Сера. Ратмир уже приехал домой злым как чёрт. Ещё до разговора с Фатимой он находился в ярости. Не знаю, что случилось с ним. Давно его таким не видела.

Морщусь. Совершенно не хочется ничего знать об этом человеке.

— Плевать. Чтоб он в аду горел. Ненавижу.

Сжимаю челюсть.

— Пойдём, я выведу тебя через другой выход. Сквозь главные ворота тебя не пустят, — дождавшись, когда я оденусь, произносит женщина.

Я и не подозревала, что особняк можно покинуть как-то ещё. Дверь, которую Патимат отворила передо мной, оказалась частью забора. Потайной и абсолютно неприметной.

— Это в целях безопасности, — поясняет.

Хмурюсь.

— Чем занимается семейка Сабуровых, если они так боятся за свои шкуры?

Как ни странно, на её лице нет ожидаемого смущения. Или неловкости. Чувствую, что она о многом в курсе. Но не предаст Ратмира.

— Большие деньги не всем приносят счастье.

Я клюю её напоследок в щёку. Она знает, что Ратмир даст ей взбучку. Но всё же пошла против него.

— Спасибо за всё. Ты мой светлый лучик в тёмном царстве, — нахожу в себе силы на улыбку, хотя кажется, что мышцы на лице атрофировались.

Уже порываюсь уйти, как она останавливает меня.

— Серафима, я уверена, что всё образуется и Ратмир поймёт, что был не прав. И жизнь вернётся на круги своя.

Усмехаюсь.

— Нет, не вернётся. Пока, Патимат. Надеюсь, ещё увидимся.

Времени здесь находиться больше не было. Нужно спешить к тётке. Чёрт знает, что ещё взбредёт в голову Сабурову и его мачехе. Не удивлюсь, если после побега по моему следу натравят полицию. Впрочем, он мог давно её вызвать. А значит, что Ратмир сам хочет стать моим судьёй и палачом. Но на этот раз не предоставлю ему такой возможности.

Дождавшись на остановке автобус, запрыгнула внутрь, радуясь теплу. За ночь в погребе продрогла до костей. Заболеть не боялась, у меня отменный иммунитет. Как у дворовой кошки.

До дома тёти Светы я добралась только спустя несколько часов. На машине было бы гораздо быстрее, но она осталась на территории особняка. Надеюсь, мою старушку не тронут.

Все спали. Я стояла у двери и жала непрерывно на звонок, слыша, как по ту сторону раздаётся противная трель.

Ещё одна дверь, открытия которой я ждала.

Растрёпанная тётка в мятой и растянутой ночной сорочке появилась на пороге. Сонно на меня посмотрела и пропустила внутрь. Без лишних слов.

Должно быть, моё состояние слишком очевидно читалось на лице. Но обычно равнодушная к моей судьбе сестра матери засуетилась на кухне, готовя мне бутерброд и растворимый кофе. Есть не хотелось. Но и силы иссякли после бессонной ночи и переживаний. Кое-как затолкала в рот еду и запила сладкой жижей.

— Он не представился, — начала тётя Света, — выглядел интеллигентно, одет дорого. Наверное, бывший Инки, ей такие нравятся. Чтобы за версту деньгами разило.

Уверена, что и тёте Свете от него перепало налички, но задавать этот вопрос не стала. Зная её, она могла позвонить мне уже после того, как отдала Аню в руки чужому человеку. Вот и строит из себя обеспокоенную невинность. Жаль, проверить этого не могу, а то все патлы повыдирала бы.

— Он хотя бы что-то сказал? — нервно спрашиваю. Хотелось потрясти её за ворот халата, чтобы она напрягла память.

— Ни-че-го, — засовывая в рот конфету, ответила тётка.

— А Аня его узнала? — задаю самый главный вопрос, впиваясь в женщину взглядом.

Она квёлая до сих пор, а во мне адреналин шпарит на полную мощность.

Пожимает неопределённо плечами. Думаю, она не сильно интересовалась девочкой, чтобы уметь читать эмоции на её лице.

— Да кто ж его знает. Пошла же с ним.

«Ну да, а что ей оставалось, когда ты, курица, вручила ребёнка незнакомцу». Злюсь.

Больше выведать мне ничего не удалось. Меня тошнило от этой квартиры. Равнодушия родственницы, которая, казалось, испытывает злорадство. Обиду на мою мать за её красоту так и не подавила в себе.

Хотя жизнь тёти вполне вписывалась в среднестатистические рамки. А моя кукушка-мать до сих пор карнавалила. Неизвестно где.

Села на лавочку возле подъезда тётки. Сняла шапку, перебирая её пальцами. Знала, куда нужно идти. Кому бы ни понадобилась Аня, искать её должны были начать в доме дедушки. Но так не хотелось возвращаться туда, где сейчас жил отчим.

Снова автобус с угрюмыми пассажирами. И я самая угрюмая из них. Прислонилась лбом к покрытому инеем стеклу, чтобы чуточку охладиться.

Жизнь в очередной раз рушилась, как карточный домик, в тот момент, когда уже казалось, что всё наладилось.

Меня подташнивало от мысли, что придётся увидеть пропитую рожу одного из избранников матушки. В памяти всплыли сразу все его домогательства, оскорбления, взгляды, преследующие меня с ранней юности. И в этот миг я снова ощутила себя грязной. Испорченной.