Брачный азарт (ЛП) - Дьюк Регина

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Глава 1

13:30, Воскресение, 28 октября

Старый дом выглядел иначе без полиции и скорой помощи, которые пятнадцать лет назад забрали ее мать. Коричневый, деревянный фасад казался тусклым и безжизненным без мигающих бело-сине-красных маячков, отражающихся в обрамленных белыми рамами окнах. Эшли Клер остановилась у тротуара на Bondy Line, напротив дома, преследующего ее в снах с ее девятого дня рождения.

В тот день она узнала, что папа умеет плакать. Она спряталась наверху в своей комнате, зажав уши руками, чтобы не слышать ужасных звуков снизу, где Дональд Клер поднимал и расставлял кресла по местам, собирал битое стекло, в общем, прибирался после психотического срыва матери.

Тогда она еще не знала, что значит слово «психотический». Она просто знала, что это плохо.

Наконец, папа поднялся к ней и попытался объяснить, что мама больна и должна остаться в больнице, пока ей не станет лучше. Потом он велел ей, собрать свои любимые вещи, чтобы они могли уехать на некоторое время в отпуск.

С тех пор они не возвращались в этот дом.

Припарковавшись напротив лестницы, ведущей к крыльцу, она закрыла глаза и вспомнила последний раз, когда взбиралась по этим гранитным ступенькам, придя домой из школы. Коричневый дом нависал над ней, возвышаясь как темный призрак над каменным фундаментом. Лестница казалась ей вечной дорогой на вершину горы, и ее счастливое настроение после чудесного дня в школе с каждой преодоленной ступенькой улетучивалось, пока она не достигала большого крыльца и пыталась открыть скрипучие двери, не издавая ни звука. У ее мамы были очень чувствительные уши.

В безопасности автомобиля пятнадцать лет спустя она открыла глаза и посмотрела на старый дом. Гора оказалась не выше холмика, всего лишь десять ступенек от земли до крыльца. Забавно, насколько ужасающе мир выглядел в детстве.

Она нахмурилась. Дело было не только в этом. Что-то было не так. Но она не могла понять что именно. Она узнала, что ее мама все еще жила в этом доме. Она нашла переписку ее родителей, разбирая вещи отца.

Она считала несправедливым, что ее отец в одиночестве умирал в больнице, в то время как ее мать, вернувшаяся, спустя несколько месяцев после трагедии, домой, пережила своего мужа. Бывшего мужа. Эшли также нашла документы о разводе.

Она попыталась понять, что изменилось. Плющ и разросшиеся ромашки и рудбекии были такими же не ухоженными, какими она их и запомнила. Не было лужайки вокруг дома из-за неровной земли и камней. Стволы осин по-прежнему наклонялись в сторону дома, словно пытались оградить его от дороги. Нет, было что-то еще.

Она приехала, сообщить ее матери, что Дональд Клер умер. Ее переполняли тысячи вопросов. Почему отец позволил Эшли верить, что ее мать исчезла с лица земли? Он старался изо всех сил, чтобы письма Эшли не были отправлены. Она нашла их в ящике стола, скрепленные резинкой. Вид ее собственного детского почерка шокировал ее. Больше года она писала матери каждую неделю, и когда она не получала ответа, она плакала ночами. Не удивительно, что не было ответов. Ее отец никогда не отправлял письма.

Вторая стопка сцепленных вместе писем была еще более шокирующей. Письма ее матери, адресованные отцу. Она прочитала каждое, и по их содержанию было видно, что он ей отвечал. Она спрашивала об Эшли, ее учебе, друзьях, планах на будущее. Иногда она говорила о ее терапии, а в последней дюжине писем, она говорила о человеке с фамилией Спиноза. Агнью Спиноза. В письме годовой давности она сказала, что они поженились.

После этого было еще три письма, но они очень отличались от писем до замужества. В одном было: «Так приятно, что меня помнят старые друзья». Ничего больше. В другом: «Понравилась твоя рождественская открытка. Жаль, что ты не здоров». Отец, должно быть, рассказал ей о раке.

Последнее было самым странным из всех. «Не надо снова писать. Я замужняя женщина».

Эшли могла простить отца, ограждавшего ее от матери. По последним письмам было понятно, что она еще не полностью здорова. Однако она не могла не думать, кокой бы была ее жизнь, будь ее мать рядом.

Глубоко в сердце, она знала истинную причину ее приезда. Она хотела посмотреть в глаза этой женщины. Она хотела знать, увидит ли она в этих глазах «маму». Или воспоминания о любящей матери были всего лишь ее фантазией? Возможно, мама до сих пор пугала ее? Она приехала узнать это.

Эшли сделала глубокий вдох и заглушила двигатель. Нет смысла сидеть в машине. Она вышла из машины и поправила свой сшитый на заказ серый твидовый пиджак и розовую шелковую блузку. К ним она надела джинсы и Найки. Она хотела выглядеть красиво и не хотела переборщить.

Она задавалась вопросом. Почему ее волнует мнение матери?

Она закрыла дверь машины и снова посмотрела на дом. Все равно что-то здесь было не так.

Сколько она не пыталась, она не нашла номер телефона, поэтому не смогла позвонить. Неважно. Зачем давать миссис Джули Спиноза шанс отказать ей во встрече? Она поднялась по каменным ступенькам.

В детстве они казались очень высокими и крутыми. Она улыбнулась, сейчас ее длинные спортивные ноги способны преодолеть их в два счета.

Она поднялась на крыльцо. Вот, когда она поняла, что было не так с домом.

Эшли не могла припомнить времен, когда все окна не были занавешены или закрыты от внешнего мира. Ее мать была параноиком, постоянно обеспокоенным тем, что люди наблюдают за ней. Она никогда не открывала штор, и когда отца не было дома, все рулонные шторы также были опущены. Когда Эшли приходила из школы, ей всегда казалось, что она попала в пещеру. Только в ее комнате наверху было светло, потому что она отказывалась закрывать шторы, что бы мама ни делала.

Она вздрогнула. Это были мрачные воспоминания, и они вели в более темном направлении. Она не могла вспомнить большего. Может это и к лучшему.

Но именно поэтому дом выглядел странно.

Больше ничего не закрывало окна.

Эшли постучала в дверь. Ответа не было. Она нажала на звонок и была не удивлена, когда внутри звонок не прозвенел. Ее мать ненавидела дверные звонки и намеренно сняла его. Она снова постучала, громче. Ничего. Она подошла к ближайшему окну и заглянула в гостиную. За пятнадцать лет мебель не изменилась. Все по-прежнему стояло на своих местах. Никаких признаков людей в доме. Никто не выглядывал из кухни, чтобы увидеть, кто звонит.

Эшли выдохнула, она даже не заметила, что все это время задерживала дыхание. В отчаянии, она взялась за дверную ручку и нажала на нее. Потом она вспомнила, что у нее была связка папиных ключей. На ней было два ключа, не подходивших к их квартире. Она покопалась в своей сумке. Вот они, связанные кожаным шнурком, который заменял брелок.

Ее пальцы дрожали, когда она вставила один из ключей в замок. Он не повернулся.

– Вот черт. – Но подождите. Там был засов. Она сунула ключ в засов, и он легко повернулся.

Сердце бешено колотилось, Эшли вставила второй ключ в дверную ручку и повернула ее. Дверь бесшумно открылась.

Эшли остановилась. Потом заглянула внутрь и крикнула:

– Здравствуйте? Миссис Спиноза? Вы дома?

Ответа не последовало. Ничего. Не было слышно даже тиканья часов.

Набравшись храбрости, Эшли вошла.

– Миссис Спиноза? Вы дома? Джули Спиноза?

Нет ответа.

Эшли немного расслабилась и закрыла дверь.

В гостиной мебели было не много: изношенный диван стоял вплотную к стене, а потертый стул в левом углу. Не было телевизора. Через широкую арку справа от нее было видно столовую. Там стояли массивный кленовый стол и стулья из другого века. Она нахмурилась. Изменилось что-то большее, чем оконные шторы, но она не могла понять, что именно. Она прошла по короткому коридору мимо двери в ванную и заглянула в бывшую спальню родителей.