Перемирие с мажором (СИ) - Аланина Маргарита

- Подойти и поговорить ты НЕ МОЖЕШЬ? — злая язвительность хлёстко бьёт, подпитывая меня.

- Да я не знаю как ты отреагируешь! Попросила работника помочь с коробкой, оказалась патаскухой. Любое действие может спровоцировать тебя. Даже сейчас ты не выслушал, а сразу пену изо рта пустил, может, я на подарки зарабатываю или просто деньги нужны…Я не хочу жить с тобой. Понимаешь?! — яростным шипением слова вылетают сами собой.

Бегу в комнату, вытаскиваю из кошелька две тысячные купюры и возвращаюсь на кухню. Он всё также сидит, невозмутимо пьёт кофе. Кладу деньги на стол и ухожу.

В комнате некоторое время хожу вперед-назад, адреналин постепенно спадает. Подавляю слёзы, неумолимо приходящие на смену гневу. Слёзы лишь ухудшат моё состояние. Постепенно прихожу в себя. Начинаю собирать вещи на работу. Когда рука автоматически потянулась к папке с документами замираю. Выхожу на балкон и открываю окно, впуская отрезвляющую прохладу ноября.

Каждое сказанное мной слово — жалкая правда. Сейчас я в большем смятении, чем полторы недели назад. Каждый день сплошная лотерея "Что сегодня выкинет Девятов?". С каждой мыслью я погружаюсь в дебри разочарования и жалости к себе. Однозначно, прекратить жить в этой квартире — самый разумный вариант.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Беру папку с документами в руки. Интересно, если завтра вернусь за вещами, найду их в комнате или на мусорке? Дверь открывается, на пороге стоит Девятов с непроницаемым выражением лица. Он медленно подходит. Я настолько сосредоточилась на попытке понять его следующий шаг, что папка оказалась в его руках без каких-либо усилий. Подняв документы максимально возможно над головой он разворачивается и расслабленной походкой уходит.

Грудь наполняется болезненными спазмами. Слёзы оставляют горячие дорожки на щеках. Беззвучно плачу от собственного бессилия.

Я теперь даже переночевать в нормальной гостинице не смогу. Пока он не отдаст папку, я вынуждена жить в этой квартире. Я не могу никак на него повлиять, ни морально, ни физически. Ненавижу его.

Что я сделала не так?! Почему каждое моё слово доводит его до бешенства?! Зачем я вообще согласилась жить здесь?! Почему он не оставит меня в покое?! Что мне теперь делать?! Что он ещё придумает?! Ответов на эти вопросы у меня нет, также как и документов.

Прокрутив ситуацию на кухне несколько раз, я поняла, что вообще не надо было отвечать. С другой стороны сожаления, что высказала ему, не испытываю.

Мой приступ жалости к себе продлился минут двадцать. На смену чувству собственной беспомощности приходит гнев. Надо прекратить копаться в этом. Слишком много Девятова в моей жизни. В последнее время все мои мысли так или иначе сводятся к этому человеку. Надо сосредоточиться на предстоящей работе, а не фантазировать на тему расчленения сына олигарха.

Взяв себя в руки, заканчиваю собираться и выхожу из комнаты. Звук льющейся воды в ванной приносит мне облегчение, есть шанс тихонько уйти. По стеночке дохожу до гардеробной, хватаю куртку, ныряю в сапоги и выхожу из квартиры. В лифте привожу себя в нормальный вид. Расслабляюсь только оказавшись на улице.

Добираюсь до работы на полчаса раньше. До сегодняшнего дня я не обращала внимания насколько здесь всё потрёпано: диванчики местами порваны и прожжены сигаретами, некоторые стулья отремонтированы скотчем, снизу краска на стенах почти вся облупилась, барная стойка, просевшая в середине, вся в сколах. Невольно морщусь от спёртого воздуха в помещении. Не самое приятное место для отдыха.

Придаю лицу дружелюбное выражение и иду в помещение для сотрудников, где бармен, пара танцовщиц и официантка Настя о чём-то активно спорят. Незамеченной прохожу за ширму. Переодеваюсь в рабочую одежду: зауженные чёрные джинсы, такого же цвета футболка с V-образным вырезом, туфли на танкетке, придающие сантиметров десять роста. Собираю волосы в высоких хвост. Кручусь перед небольшим зеркалом, в принципе, выгляжу неплохо. О недавних событиях напоминают лишь излишняя бледность и лёгкое покраснение глаз.

— Всем привет, — вспоминаю о вежливости, освобождая "раздевалку" для прибывших девочек.

— Ты ведь Катарина? Подойди к администратору, — говорит бармен — худосочный парень ненамного старше меня медленно проходится по мне заинтересованным взглядом. Чувствую себя как под микроскопом под масленым взглядом парнишки.

— Хорошо, спасибо.

Зачем я могла понадобиться не представляю, главное, чтобы не уволили, а остальное можно решить.

Опознать администратора мне помогает лишь бейджик на одежде. Темноволосая девушка с ярким макияжем, в чёрном мини-платье с вырезом до пупка больше похожа на посетительницу. Делаю глубокий вдох, морально готовясь к неприятной беседе. Не чай попить же меня позвали.

— Здравствуйте. Я Катарина. Вы просили подойти.

Девушка смотрит на меня с гримасой почти отвращения на лице. Знаю, что до "Мисс Вселенная" не дотягиваю, но и Квазимодо в родственниках не числится. Что происходит?!

- Твоя одежда не подходит для работы, — от такого заявления моя челюсть норовит закатиться под плинтус.

- Что не так? — дружелюбие с вежливостью забились в угол, уступив место резкости.

- Всё не так. Ты работаешь в клубе, а не в столовке. Посетители хотят видеть сексуальную нимфу, а не девицу в бабушкиных шароварах. Посмотри в чём девочки ходят. Ладно, сегодня уже так отработаешь, — снисходительно махнув на меня рукой, походкой от бедра она пошла в направлении бара.

Трындец. На собеседовании другая администратор сказала, что униформы нет, единственное требование — одежда должна быть чёрной. Предыдущие два дня ведь никто не жаловался. Я вижу, что у девочек одежда гораздо откровеннее, но и мне до бабушки далеко. Зауженные джинсы сидят, как вторая кожа, вырез футболки демонстрирует ложбинку между грудей до середины, куда больше-то? Мне не обидно, скорее смешно, что коктейли по залу, оказывается, надо в набедренной повязке разносить. Дичайший восторг.

Уважаемый кто бы там ни был, может, на сегодня хватит?!

Постепенно клуб оживает, прибывают первые посетители, атмосфера наполняется парами алкоголя и весёлыми выкриками. Нарастающая суета помогает настроиться на рабочий ритм и отложить все проблемы до завтра. К середине вечера я чувствую невероятную усталость и двигаюсь скорее по инерции. Ещё немного и перерыв.

Подхожу к столику, за которым расположились четыре парня и две девушки. Рука одного из парней ложится на моё запястье, пока я раскладываю меню перед ним. Полностью разглядеть человека невозможно при данном освещении, подмечаю только большие карие глаза и лукавую улыбку.

— Привет, а я тебя знаю. Мы в одном универе учимся, — от приторно-весёлого голоса парня и поглаживания руки большим пальцем становится не по себе. Мягко пытаюсь высвободиться, от чего улыбка у посетителя становится шире.

— Привет, извини, у меня плохая память на лица, — самый нейтральный ответ из возможных.

— А у меня хорошая. Я Андрей, а ты Катя, верно?

— Да. Извини ещё раз, мне работать надо. Как определитесь с заказом, маякнёте, я подойду.

Парень убирает руку, подмигивает и иронично произносит:

— обязательно.

Надо держаться подальше от этой компании и по возможности передать столик кому-нибудь. С другой стороны, когда Девятов меня за руку таскал, молчала и не дёргалась. Правда, неприятных ощущений не прилагалось.

— Катарин, я возьму этот столик, — официантка Аня спасает меня, сама того не подозревая. В первый день мне разъяснили, что официантки, работающие постоянно, могут забирать определённые столики. Что-то насчет постоянных клиентов и уровня обслуживания. Сейчас я мысленно шлю миллион "спасибо" автору абсурдного правила.