Оливия Каннинг - Любовь моя

— Ты очень заблуждаешься.

— Но ты сказал, что хотел вытатуировать наши клятвы в форме рукава, и я уже представила, как будет выглядеть моя, это будет настоящим произведением искусства. Ты уже передумал? — Ребекка провела пальцами по оголенной руке, представляя, как скоро на ней появится цветной рисунок с бабочками, музыкальными нотами, и словами, выражающими ее любовь к Эрику.

— Нет, я все еще хочу это сделать, не могу дождаться, когда мы приступим, но на это потребуется много времени. Основная часть рисунка может занять несколько часов, а у нас их нет. Нас уже ждут.

— Где?

— У твое… — Эрик засмеялся. — Ты почти меня расколола.

— У моего…, — сказала она, перебирая в голове подходящее место. — У моего… у моего чего?

Точно не у дома ее родителей.

Эрик ничего не ответил, и всю оставшуюся дорогу не произнес ни звука в ответ на ее вопросы и догадки. Вскоре машина остановилась и она услышала голоса, но они были слишком далеко, чтобы она могла их распознать. Внезапно повязка спала с ее глаз. Она заморгала, привыкая к яркому послеобеденному солнцу. Это что, шатер передвижного цирка? Подумала она, когда перед ее глазами показались два огромных натянутых шатра.

Ей пришлось зажмуриться от яркого света.

— Мы что, будем жениться на трапеции? — спросила она.

Эрик засмеялся.

— Ты что не поняла? Мы рядом с церковью твоего отца.

Ребекка не знала что сказать. Она прикрыла рот трясущейся рукой, на глазах навернулись слезы. На этот раз, открыв глаза, она внимательно осмотрела территорию. У нее было много счастливых воспоминаний, связанных с этой маленькой белой церковью с ее огромными яркими витражами. Хоть последние несколько месяцев у нее не было возможности посещать церковь, она прекрасно помнила свой приход с лакированными скамейками. Высокой кафедрой, поющим хором. И ее доброжелательный и сердечный отец, приветствующий всех прихожан. Ей не нужно было постоянно посещать это место, чтобы чувствовать связь с ним. Она была глубоко в ее сердце.

— Я понимаю, мне нужно было посоветоваться с тобой, но подумал, ты будешь не против, если нас обвенчает твой отец. Раз уж он профессионал в этом деле.

— Это моя мама заставила тебя это сделать? — спросила она, зная, что эта женщина была немного властная, а Эрика сложно была назвать религиозным. Она не могла представить, что Эрик хотел бы жениться в таком месте, а она достаточно его любила, чтобы не настаивать на церкви. Бог бы все понял. Место не имело значения, главное они любили друг друга. Не важно, какого ты пола, расы и возраста, главное нести любовь и добро.

Ребекка верила в это. Именно этому учил ее отец на протяжении всей ее жизни.

— Ладно, — тяжело вздохнул Эрик, — наверно, это было плохой идеей. Давай я просто разверну машину, и мы вернемся к судье.

Она накрыла его руку, до того как он успел переключить заднюю передачу.

— Я буду счастлива, если мой отец обвенчает нас в его приходе, но я не хочу принуждать тебя, и заставлять чувствовать себя неуютно, только потому, что моя мать считает себя черновой повелительницей вселенной. — Она закатила глаза, покачав головой. Эта женщина была слишком праведной. Даже для жены священника.

Эрик расплылся в улыбке.

— Она этого не предлагала. Как и платье — это было целиком моей идеей. Я позвонил твоим родителям и трубку взял твой отец. Я просил, не хочет ли он нас обвенчать. Мне кажется, он плакал, когда я повесил трубку, так что никакого давление, тем более у меня нет желания разбивать сердце твоему отцу. Но если ты не хочешь выходить замуж здесь, мы можем уехать, а после позвоним твоему отцу.

Она взяла обе руки Эрика и прижала к своей груди, в области взволнованно бившегося сердца.

— Но я согласна обвенчаться здесь. Согласна, согласна.

— Эй, прибереги это «согласна» для церемонии, — дразнил Эрик.

Ребекка бросилась в объятия Эрика, страстно его целуя, рычаг коробки передач врезался в ее бедро, но ей было плевать.

Спустя минуту она чуть отстранилась, изучая его лицо. Господи, как же она его любила.

Как ему удавалось угадывать все ее желания? Она никогда не рассказывала ему, как много для нее значит папина церковь. Когда они были не в турне, она посещала воскресные мессы, но Эрик никогда ее не сопровождал. Он всегда повторял: церковь заставляет его чувствовать неудобство, поэтому она ходила одна.

Эрик смахнул подушечкой большого пальца, бежавшую по щеке слезу.

— Дерьмо, надеюсь это слезы радости, — сказал он.

— Наисчастливейшие, — заверила его Ребекка.

Он обхватил ее лицо руками и прижался к ее лбу своим.

— Значит, ты готова пойти туда, сказать «согласна», поцеловаться и все такое, после чего мы будем женаты и сможем преступить к настоящему веселью? Потому что сейчас я думаю именно об этом, о таких вещах, которых не положено думать на парковке перед церковью.

Прежде чем она ответила, раздались громкие удары по капоту машины. Эрик подскочил со своего места и схватил кого-то за рубашку.

— Твой курьер привез тебе счастливый смокинг… — сказал Трей, поднимая обе руки вверх в знак примирения.

— Никогда не смей ударять мою машину, — сквозь зубы сказал Эрик. Он отпустил Трея и оттолкнул его от машины.

— Я стоял там несколько минут, пытаясь привлечь ваше внимание, — оправдывался Трей, — но теперь я понимаю, почему ты не обращал на меня внимание. Привет-привет, Ребекка Блэйк.

— Стикс, — поправил его Эрик.

— Еще нет, — ответил Трей, подмигивая Ребекке. — Она все еще свободна, пока я в ней заинтересован.

Ребекка ощутила, как вспыхнули ее щеки. Она не понимала, что такого было в Трее Миллсе, что делало его ходячим афродизиаком. Она ни за что не променяет ее Эрика даже на сто Треев, но она все же была живым человеком. Этот мужчина был сексуален по-своему. Она всегда так думала. Не было ли это странны, она до сих пор считала его привлекательным, зная, что он украл сердце ее бывшего жениха Айзека и сорвал его вишенку, но, черт возьми, она не могла устоять перед этими зелеными глазами.

— Ты упустила свой шанс тройничка с Треем, — прошептал ей на ухо Эрик. — Так что тебе лучше о нем забыть.

Она ударила Эрика по плечу.

— Если бы я хотела тройничка с Треем, то это давно бы случилось, — сказала она, как раз в тот момент, когда к машине подошла ее мама. Слава богу, мама не слышала ее слов. Ее мама сходила с ума при виде покрашенный волос в синий и фиолетовый цвета, чтобы с ней случилось, узнай она обо всем происходящем в гастрольном автобусе.

— Деточка, я рада, что оно тебе подошло, — сказала ее мама, широко улыбаясь, глядя на подвенечное платье. — Видишь, я не всегда была такой большой.