Хочу тебя в долг (СИ) - Ангелос Валерия

— А потом?

— Я его мотивировал.

— До могилы?

— Ты же не хочешь знать ответ на этот вопрос, — пожимает плечами. — Нам еще вместе работать. Не месяц. Даже не год. Много времени потребуется, чтобы закрыть счета.

— Я бы не стал вести общее дело с отцеубийцей, — говорю как есть. — Но какой мужик будет покрывать такой бизнес? Убийства на камеру. Не на войне, не в разборках. Ради потехи. Черт дери. Какой мужик не отплатит за смерть дочери каждому из настоящих виновных?

— Я не убивал отца, — отвечает. — Его поступку нет прощения. Только это не повод самому превращаться в мразоту.

— Согласен.

— Я рад, что мы друг друга понимаем.

Без слов. Прямо как тогда. Когда оба глянули на фото ряженого Шайтана. Вычислили падлу за секунду. Просто и правда никто из нас не ждал, что мужик станет в бабищу играть, ломать комедию.

«Табула Раса» будет уничтожена. Однажды. Придет час — мы вырвем зло с корнем. Больше никто не посмеет управлять нашими кланами, рулить нашей волей. Раз есть воля, будет и путь к осуществлению цели.

А сейчас необходимо заняться не менее важными вещами. Сделать то, чего не успел. Взяться за мою зайку. Зайчонку. Зайчишку.



— Амир, — шепчу, теряясь в темноте, плотнее вжимаюсь в сиденье, судорожно вцепляюсь пальцами в подлокотники. — Где мы? Что ты натворил?

Уши закладывает. Во рту пересыхает. Дрожь пробегает по телу. Кожа в момент покрывается липкой испариной. Живот сводит судорога.

Характерный звук. Гудение. Дребезжание. Ощущение, будто тебя затягивает ввысь. Вверх. Во тьму пугающей воронки. Еще и вибрация под ногами.

Сомнений быть не может.

— Ты с ума сошел! — выпаливаю, срывая повязку с глаз, лихорадочно бормочу: — Просто чокнулся. Ты… ты ненормальный.

— Эх, весь сюрприз испортила, — протягивает наигранно разочарованным тоном, а после затыкает мой рот одурманивающим поцелуем, накрывает губы жестко и властно, четко закрепляет право на собственность и хрипло выдает: — В следующий раз придется тебя связать. Заковать. В наручники. Такого мы еще не пробовали, да?

От его голоса меня пробирает колючий озноб. Все внутри пульсирует и сжимается, вспыхивает от ядовитого и насквозь порочного возбуждения. Содрогаюсь, трепещу, отзываюсь на каждый звук, срывающийся с его губ.

— А зачем тебе наручники? — спрашиваю, растворяясь в горящих глазах. — Ты и без них держишь на привязи. На цепи. Даже крепче выходит.

— Это чувство взаимно, — усмехается.

Подхватывает меня, сжимает руками талию, усаживает к себе на колени. Лицом к лицу. Напрочь сбивает дыхание.

— Это вообще законно? — выдаю сдавленно, однако дергаться не пробую. — Безопасно в самолете?

— Проверим, — отвечает коротко, дергает пряжку ремня, расстегивая брюки, освобождая напрягшуюся плоть.

— Нет, — мотаю головой, упираюсь ладонями в его плечи, пытаюсь оттолкнуть, немного отстраниться, а в итоге чуть сама не насаживаюсь на вздыбленный член. — Ты точно обезумел! Мы же летим. На высоте… на огромной…

Фраза тонет в надсадном стоне.

Мое нижнее белье разрывают в клочья быстрее, чем успеваю озвучить протест до конца. Громадный орган единственным ударом проникает в лоно. Заставляет выгнуться до боли, вскрикнуть и простонать.

Впиваюсь пальцами в стальные мускулы.

— Амир, — всхлипываю. — Запрещенный прием.

— Где? — подается вперед и прихватывает мою нижнюю губу зубами, чуть оттягивает, дарит еще более острые ощущения, пограничные, запредельные.

— Ты, — бросаю судорожно. — Весь ты. Запрещенный прием.

— Не вижу проблемы, — широко ухмыляется, сминает мой зад крупными ладонями, насаживает на гигантский кол еще плотнее, вынуждая застонать в голос. — Частный самолет. Кабина пустая. Кого нам стесняться? Никаких зрителей. Мы один на один.

— Амир, — сама закрываю его усмехающийся рот поцелуем, льну плотнее, обвиваю широкие плечи, ласкаю пальцами мощную шею.

Сила. Сокрушительная. Под моим абсолютным контролем. И пусть это иллюзия, не важно. Чертовски приятно.

Он позволяет собой управлять. Иногда. Если хочет так. Позволяет мне регулировать ритм. Темп. В сексе. Может, и больше позволит? Чуть позже. Хоть и ненадолго. Но начало положено.

В итоге сама уступаю. Подаюсь. Сливаюсь и растворяюсь, тону в нем как в самом сладком и тягучем на свете омуте. Уплываю. Утекаю на дно. Ничуть не раскаиваюсь. Сила женщины в ее слабости. И в мужчине, который выгрызет для нее счастье. Горы свернет. До небес дойдет. В пекло ворвется. Везде найдет. Спасет. Вызволит. От зла защитит. От самого себя оградит.

Голова отключается. Разум меркнет. Когда наши тела спаяны воедино, отказываюсь мыслить трезво. Не хочу. Не могу. Даже пробовать не буду. К черту доводы рассудка. Жажду потеряться. Без остатка исчезнуть.

Огромный член движется во мне как поршень. Мощно. Жестко. Даже жестоко. Но тело сотрясается от кипучего наслаждения. Экстаз захлестывает. Оргазм накрывает, однако Амира это совсем не останавливает.

— Дурею от тебя, — обдает огнем мое горло, трется щетиной, царапает нежную кожу, оставляя отметины. — Шизею.

И я. Черт. Шизею. Ни единого слова выдать не способна. Лишь всхлипы, вскрики и развратные стоны.

Проклятье. Очень надеюсь, пилоты этого не услышат.

— Раскраснелась, моя зайка, — покрывает влажными поцелуями горящие щеки, действует жадно и голодно. — Затрахать бы тебя до смерти.

Толчки становятся сильнее. Жестче. Впечатление, точно меня обрабатывают отбойным молотком. Захват на ягодицах настолько крепкий, что наверняка останутся синяки. До черта синяков.

— Д-да, — роняю чуть слышно. — Д-давай.

— Что? — вдруг замирает. — Что моей зайчонке дать?

Меня выгибает, будто от удара электрического тока, прошивает раскаленной стрелой насквозь, пробивает до судорог. Неудовлетворенность снедает остатки самообладания. Глухо постанываю, кусаю губы до крови, ощущаю себя взбесившимся животным.

— Трахни, — требую хрипло.

— Звучит довольно скучно, — издевается, поглаживает мою попу, однако толкаться в лоно не спешит, просто дразнит нарочито мягкой лаской, заставляя самой извиваться на одеревеневшем члене. — Расскажи подробнее.

— С каких пор тебя заводят слова? — выпаливаю нервно, судорожно дергаюсь. — Почему вдруг потянуло на разговоры?

— Просвещаюсь, — хмыкает, отвешивает смачный шлепок по ягодице. — Хочу соответствовать своей интеллигентной и образованной девочке.

Господи. Боже мой.

Кажется, меня накрывает очередной оргазм. Просто от этого проклятого шлепка. Жесткого. Тяжелого. Клеймящего.

Рядом с Амиром всегда так. Ты перестаешь замечать, сколько раз вообще кончаешь. Где. Каким образом. Беспрерывный процесс. Бесперебойный. Уносит прямо во тьму бесконечности.

— Не надо, — мотаю головой. — Не надо ничего. Только…

— Только — что?

Еще один шлепок. До спазмов внизу живота. Мои мышцы ритмично сокращаются вокруг раздутой от вожделения плоти, чувствую набухшие вены, ощущаю, как багровая головка упирается в матку.

— Трахни меня, — всхлипываю, закусываю губы до крови, царапаю широкие плечи ногтями. — Выдолби. Хочу твой член. Очень хочу. Глубже.

— Уже лучше, — замечает нарочито холодно. — Продолжай.

— Черт, — сминаю полы его рубашки, дергаю, практически вырываю кусок ткани. — Ты можешь просто сделать это?

Ухмыляется.

Вот ведь гад. Ему по кайфу слушать пошлости, причем именно от меня, всякие грязные словечки.

— Трахни, — шепчу на ухо, прикусываю мочку, зарываюсь пальцами в густые волосы на его макушке, жестко дергаю, как льва за гриву тяну. — А потом я сама вытрахаю твой громадный член. Горлом. Вберу по самые яйца и высосу сперму до капли.

Этот мужчина очень странно действует на меня. Не верю, что говорю все это. До сих пор не верю. Каждый раз с ним воспринимается как первый. Токсичное наваждение.

Зверь срывается с цепи. Реально. Вытворяет с моим телом вещи, которые определенно стоит запретить законом.