Роузи Кукла - Трах-тебе-дох. Рассказ второй. Аморилес

Потом. Раз! Страшный, беспощадный удар ногой, опрокидывает меня. Удар прямо в лицо. В глазах светлые пятна, чуть ли не искры. Я отлетаю и валюсь с трусами растянутыми на коленках. Потом тяжелое тело наваливается на меня, больно придавливая, к камням и веткам и я в испуге хочу, крикнуть, но слышу.

— Молчи, сука, а то порежу! — И в лицо, неприятный, прокуренный запах изо рта, а руки крепко стискивают запястья, в ноги лезут и больно надавливают острые колени. Пытаясь раздвинуть, но мне на помощь пришли трусы и я его сдерживаю.

— Пикнешь! Матку вырежу, на …!

Я мгновенно реагирую. Еще не остыла, как следует от тренировки и тело послушно. Оно сильное, как никогда. Еще бы, я ведь без пяти минут мастер спорта!

- На! Вот тебе! Получай! — Это я его в ухо, со всего маху.

Вырвала руку и давай. Бац, бац, бац!!! Он растерялся, отпустил вторую руку. Я толкаю его, опрокидываю на бок, сталкиваю, вскакиваю и чуть не падаю. Трусы мешают стоять. Я их мгновенно скидываю и ногами. Как на тренировке. Бах, бах, бах!!! По ребрам, по голове. Еще, еще!!! И пяткой, и носком кроссовок.

Потом на экспертизе мне сказали, что я нанесла ему тяжкие, телесные повреждения. И если бы у меня была другая обувь, то я бы могла его и убить. Так сильно его колотила. Особенно своими стройными и сильными ножками!

Он взвыл! Пытается вскочить. И ему это удалось бы, если бы не подмога. Тот самый офицер, что ехал со мной, оказывается, тоже увидел, понял, почувствовал. Что-то неладное. Когда вслед за мной, бросился из кабины этот недоносок. Он потерял нас в темноте, а потом услышал. На мой голос и его рев кинулся. И как раз во время. Вдвоем мы его скрутили. Причем я что-то достала из спортивной сумки. То ли полотенце, то ли скакалку. Мочалку. Не помню. Но его крепко держал офицер и скомандовал мне.

— Быстро на проходную! Бегом! Живо!

Вылетела на свет, к проходной, на дорожку. Растерзанная, лицо в крови, грязная, в пыли и кричу.

— Там, этот! Насильник! Его поймала! На помощь! За мной!

Мама не отходит. Сидит рядом и все время, пока мне накладывают швы на рану, что на лице.

— Доченька, доченька.

Ее прогоняли, хотели оторвать, но она все равно вцепилась в меня и не отпускала. Так ее вместе со мной прямо к хирургу. Только кто-то набросил халат.

Тут же рядом. По свежим событиям меня опрашивает следователь. А я ему говорю, что хочу того офицера отблагодарить, что помог мне. Если бы не он, то еще не ясно, чем бы все это закончилось.

Неделю я дома. Рана уже затягивается, и если болит, то только когда я улыбаюсь или хвалюсь. А я уже героиня. И к маме звонят и все время благодарят. Как будто это не я а она того негодяя поймала. Оказалось, что это он уже несколько раз насильничал. И Валю тоже. И еще признался. Уже несколько лет промышлял, гад. Мало ему жены было. Так он все по молодым. А со мной он не рассчитал, как он сам признался. Он уже несколько раз меня все пытался подловить, но я, то с Валей, а то, с кем-то домой возвращалась. А в гарнизон идти он боялся. Следил, вычислял, примерялся. Потом следователь говорил, что я для него была лучшей добычей. Так как он, по его словам думал, что я лесбиянка. А ему так хотелось свое мужское достоинство надо мной продемонстрировать. Унизить меня и в моем лице всех женщин.

Потом пришел тот офицер. Оказывается он молодой. Только недавно окончил училище. Начал служить, а тут ЧП со мной. Так его, так он мне говорит, через это случай со мной, слишком высоко оценили. И звание, и благодарность и женсовет не давал прохода. Особенно все молодые и красивые девушки. А я? А я, никак. Я, конечно, видела, что он не просто так приходит. Хочет понравиться, меня заинтересовать. А я?

Мама сердится. И все время, как он уходит она мне.

— Ну, что тебе надо? Обрати ты на Валеру внимание. И мальчик приятный и смелый! — Это она намекает на его помощь. — Ведь он к тебе не просто так. Сразу видно, понравилась ты!

Я ее каждый раз перебиваю.

- Мама? Ну, сколько раз можно об одном и том же? Заладила. Хороший, да хороший! Как ты не можешь понять, что мне не хороший нужен, а любимый! Единственный! Вот, какой! И потом, сама же только мне говорила. Что мне еще рано! Вот исполнится восемнадцать, тогда можно и с парнями гулять!

Она обижается и уходит, но я слышу, как она про себя.

— Конечно, с мальчиками рано у нее, а с девочками, можно?

Но она ошибается. Я ни с кем. Не хочу и не буду. Хватит мне моих страданий. Но, где-то в глубине души, в самой секретной ее части, скребется мягкий и нежный котенок, разбуженный рано прикосновениями, ранними и нежными поцелуями любящей женщины.

Все это я уже вам не рассказываю, а пишу.

«Когда Ваня ушел, и мы с ней перебрались в бунгало, то я не смогла сопротивляться и поддалась искушению. Видно во мне все же, что-то срабатывало не так в сексуальном выборе. Я все время предпочитаю их. Таких совершенных, с плавными линиями фигур, с роскошными, длинными волосами и тех, кто так же чувствует мой интерес и способен отличить внимание от желания.

Ее желание я сразу почувствовала. Она так выразительно смотрела и так подставляла, раскрывала свое обнаженное и совершенное тело. Когда я легла. А я вынуждено сделала это. Чувствовала слабость и головокружение. Она не села, как это сделали бы другие, а она присела глубоко передо мной на корточки и я увидела то, что она так хотела мне показать.

— У тебя есть пирсинг? — Я недоуменно пожимаю плечами. Что это, мол, такое.

А она уже, видимо это делала не раз. Потянула за губку внизу между ног и стала показывать.

— Пирсинг, это колечки, булавки, им украшают тела. Смотри как у меня. Видишь?

Не думай. Я колечко не продела, оно крепко прижато на губке. Это мне в Таиланде мастер по пирсингу прикрепил. Мы с Петуховым на отдыхе развлекались, так там все кто из Европы, Америки, то все с пирсингом. А у нас и не знают еще.

— Тебе нравится? Можешь потрогать!

— Так! Потяни. Ну как, впечатляет? А знаешь, как это приятно?

— А этот, ну его, колечко там, не мешает?

— В том то и оно! Ваня находит, что так сексуально.

— А ты бы хотела попробовать?

— Я? Нет!

— Ну, брось, ты? Нет! Да ты чего? Думаю, что тебе стоит попробовать. Я сейчас.

Она уходит вглубь палатки, и я не вижу, что она там делает. Потом появляется, счастливая.

— Смотри! Видишь, какое красивое. В нем драгоценный камушек. Маленький, но все равно, долларов на триста тянет. Ты только представь себе. Идешь, а у тебя между ног триста долларов все время болтаются. В этом триста, а у меня полторы тысячи сразу.