Попробуй догони (СИ) - Красовская Марианна

Так что он, Хурт, ничего не нарушал, ведь всуе он не убивал никогда.

Его вообще раздражала немотивированная, бесполезная жестокость. Вот к чему пытки, если есть препараты, развязывающие язык? К чему убивать кого-то долго и мучительно, если можно сделать это быстро и заниматься дальше своими делами? Контрабандист искренне этого не понимал.

Вагнер немного полежал, прислушиваясь к телу. Забавно. Ни рук, ни ног, ни прочих органов он не ощущал. Значит, всё же Всевышний. Жаль, он мог бы еще послужить. Прямо как-то не верилось, что единственный признанный им работодатель вот так легко отправил его на пенсию. Было даже немного обидно, ведь служил он, по его мнению, довольно неплохо.

Хурт Вагнер приоткрыл один глаз, тот, что со вживленным кристаллом – так менее травматично – и с некоторым недоумением уставился прямо в сияющий диск.

Это ещё что такое? Уж кибернизированной части своего организма контрабандист привык доверять.

Строго говоря, Вагнер мог уже считаться киборгом. Более 30% его тела было искусственным. Как он предпочитал говорить – усовершенствованным. Глаз был, пожалуй, его лучшим приобретением. Во-первых, он мог фокусироваться гораздо лучше естественного агрегата, выданного человечеству при комплектации. Во-вторых, там была крошечная камера, которая записывала всё важное в чип, вживленный в мозг.

Где-то в стороне контрабандист уловил движение. Пришлось открыть второй глаз. Увиденное поразило его настолько, что он выругался про себя даже теми словами, которые старался не употреблять. Всевышний был подозрительно похож на одного из прежних напарников-противников Хурта. Просто одно лицо.

– Надо же, выжил, – удивленно, но при этом подозрительно довольно произнес лже-Всевышний. – Это какой же нужно быть сволочью, чтобы даже преисподняя не приняла?

Хурт попытался было открыть рот, чтобы высказать Рафаэлю Скармозэ свое авторитетное мнение о том, кто должен стоять первым в очереди в Ад, но не смог. Удалось на миг почувствовать губы, и язык будто кольнуло иголками.

– Можешь даже не пытаться, – раздражающе радостно заявил престарелый конкурент. – Ты полностью обездвижен. Представляешь, сколько я могу заработать, сдав тебя безопасникам или военным? Как минимум, отпущение грехов! Ладно, не сверкай своим глазом, никто еще не обвинял Рафаэля Скармозэ в том, что он не возвращает долги. Так что нет, партнёр, – последнее слово Раф выделил с явной издёвкой, – я тебя не продам и даже не добью. Заберу, подлатаю, ещё и сделку предложу, от которой ты не захочешь отказаться.

Дальнейшее походило на Ад и Рай одновременно. Во-первых, Хурт все еще был сильно ослаблен, и из всех видов деятельности он мог заниматься только мыслительной. А мысли у него отнюдь не были радостными.  А во-вторых... впервые он понял смысл фразы о быстротечности времени. оно утекало сквозь пальцы с катастрофической (для одной юной особы) скоростью.

***

Алан тарабанил пальцами по подлокотнику любимого виброкресла. Ситуация с Вагнером ему не нравилась, совсем не нравилась. С одной стороны, он был ни в чем перед ним не виноват. То, что было между ними в прошлом – лишь игра. Сначала Смит сделал небольшую пластическую операцию и пришел к нему работать – и это было сказочное время. Во всяком случае, единственный в мире крейсер типа “Троянский Конь” удался на славу. Потом он увел у Вагнера из-под носа его любимую Катарину вместе с бабулей и пленником-квантром, и это тоже была прекрасная операция. Потом, к его счастью, Хурт свой ход пропустил, отвлекшись на какую-то другую архиважную миссию.

И вот здесь заканчивались игры и начиналась настоящая реальная жизнь. В какой-то степени Вагнер был для Алана прототипом – почти таким же, как Рафаэль. Просто Рафаэль был живым и очень шустрым, а Адам по сравнению с приемным отцом сам себе казался почти трупом. Бесчувственным, зацикленным на мелочах, холодным как льды Силуана. Но у него перед глазами определенное время был и Хурт – а по сравнению с ним Алан был просто истероидом и эмоциональным маньяком. Вагнер и Рафаэль – вот две асимптоты, которые задавали график жизни Алана Смита.

Оттого он и чувствовал сейчас вину, по-настоящему страдая от неопределенности. А что бы сделала Клэр?

Нет, он не идеализировал свою любимую женщину; какой смысл идеализировать идеальное? Просто у нее было другое воспитание и совсем другие моральные принципы. Если он хотел быть с ней, а он на данном этапе поставил эту цель перед собой, то нужно хоть немного соответствовать. Поэтому он тяжело вздохнул и отправился в палату, где в анабиотической жидкости покоился Великий и Ужасный (как метко прозвала Вагнера Кларисса). Алан любил сказки, пока мать была жива, она много ему читала. Поэтому первое, что пришло ему на ум при виде киборга – что он как Белоснежка в хрустальном гробу.

Вагнеру в рамках их договора провели полную диагностику, проапгрейдили его экзоскелет и вообще “поправили здоровье”. То, что он сейчас изображал из себя амебу, плавающую в первородном бульоне, нисколько Алана не обманывало. Он видел, что представляет из себя Вагнер на самом деле, и знал, что если он захочет его убить – убьет.

Поставил стул рядом с гробом, уселся и бухнул:

- Вагнер, я точно знаю, что ваша... мисс Саманта Дейлис на Мекроусау. Видите ли, я при случае позаимствовал данные с комма некоего господина Спина, пусть космос будет ему Раем...

- Адом, – пробулькал собеседник, скосив красный глаз на Алана.

- Как скажете, – покладисто согласился Смит, качнувшись на стуле. – Так вот, по поводу данных. У него были списки идентификационных кодов. Мне, признаться, стало интересно, что это за списки. Я их пробил по базам. Оказалось – пропавшие без вести. Потянул за хвостик, и ниточка привела меня на Мекроусау...

– И почему ты по ней не пошел?

- На тот момент я был не в должном состоянии... Мне, если честно, было плевать.

- Зря. Моя дочь – хороший козырь. Хотя, данные о ней – тоже. Вон, как Скармозэ его разыграл. А мог бы ты.

Алан снова качнулся на стуле, уставившись в белую стену палаты.

- Мне это не нужно, – нехотя сказал он. – Но я могу вам дать кое-что... Что значительно облегчит ваш доступ на Планету Счастья.

- А что нужно? Сам хоть знаешь, чего хочешь?

Алан тяжело посмотрел на Вагнера, понимая, что тот все еще не в себе после взрыва. Разговора, как он себе представлял, не получилось. Что ж, он попытался. Разгадывать чужие загадки Смит не собирался, он не Раф, ему такое не интересно.

- Ладно, не ломай мозг, гений, он тебе ещё пригодится, – булькающие звуки, последовавшие за этим, принять за смех было невозможно, хоть именно смехом они и были. – Философия – не твоё, я понял.  От меня конкретно что надо?

- Да ничего мне от вас не надо, с чего вы взяли? Считайте это... жестом доброй воли.

- Не умеешь ты торговаться, мальчик. Но это не мои проблемы. Пусть Раф тебя учит. Но я тоже добрую волю могу проявить – Всевышнему это понравится. Когда из этой штуки выберусь, и ты мне под руку попадёшься – сначала выслушаю. Но советую к тому времени научиться торговаться.

Алан закатил глаза, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть в хрустальный гроб и не уйти – молча. Раф бы, наверное, так и сделал.

- У меня есть реплика чипа одного покойного гражданина Мекроусау, – наконец, буркнул Смит, поднимаясь. – Он, в основном, вел дела вне планеты, отвечая за поставку живого товара. В лицо его знает мало кто. Но он рожден на планете и его идентификационный номер там зарегистрирован. В общем, если вы захотите – я вам выпишу официальный пропуск на планету. Нет – как хотите.

- Выписывай. Но цену ты уже профукал. Добрая воля, сам сказал.

- Знаете, Вагнер, – Алан все же плюнул в лицо контрабандиста, только метафорически. – Не все в этом мире продается. Некоторые вещи даются даром просто потому, что так правильно, так ваш же Всевышний заповедовал. Творите добро и бросайте его в воду, помните? Считайте, что я так и поступил.

И, пока Хурт не нашел, что ответить, Алан выскочил за дверь, до неприличия довольный собой.