Мерзавец и Маргарита (СИ) - Гауф Юлия

— С удовольствием, — смущаюсь я и хватаюсь за локоть мужчины.

Иногда приятно почувствовать себя обычной девушкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Садимся за столик, и я отчаянно жду официанта, чтобы он сгладил это чувство неловкости. Смотрю куда угодно, но не на своего визави. Слишком он красив… будто из другого мира!

И на Давида похож немного – такой же ухоженный, лощеный, дорого одетый.

Неловкость сковывает меня путами, делая язык неподъемным. Сердце стучит так громко что, кажется, его слышат все шумные посетители кафе.

– Вы в порядке? Не ушиблись? – Макс обращается ко мне с этой своей развязной улыбкой, несколько меня раздражающей.

– Я в порядке, спасибо! – пересилив себя, отвечаю ему.

И снова замолкаю.

Никогда не умела общаться с мужчинами: сначала запрещал отец, затем появился Давид… лучше о нем не вспоминать!

А дальше лишь коллеги да психотерапевты, которых воспринимаешь не как мужчин, а как нечто неотъемлемое от системы. Правда, Лёва видит во мне женщину, что тоже несколько неправильно, но… пусть! Может, у нас что-то и получится с ним.

– Вы в органах служите? Ну же, Рита, поговорите со мной! – придвигается ко мне Макс. – Неужели я не заслужил за свой подвиг обычный разговор? Я ведь мог пострадать!

Невольно фыркаю, и поднимаю на своего собеседника глаза.

– Скажите больше: вы погибнуть могли! Этот воришка – опаснейший преступник!

Макс смеется, и две девушки за соседним столиком заинтересованно смотрят на него. А затем на меня, и во взглядах, полных недоумения и превосходства, читается: «Не из его лиги!»

– Риск – дело благородное! Так вы из органов?

– Из Следственного комитета, – отвечаю я, несколько раскрепостившись. – А вы?

– А я не из Следственного комитета. Обычный банковский клерк, – отмахивается Макс.

Смотрю на его дорогие часы – а я могу примерно представить их цену, отмечаю дорогие запонки и костюм, сшитый на заказ, и хмыкаю.

– Обычный?

– Не совсем… вас не проведешь! – мужчина неожиданно кладет свою ладонь на мою, и я вздрагиваю. – Простите, я не хотел вас оскорбить…

– Нет, все в порядке, – я качаю головой, и возвращаю руку, которую выдернула из его ладони, на стол. – Просто не ожидала… я немного нервная!

А если точнее – психбольная. Чуть ли не завизжала от обычного прикосновения!

– Я в совете директоров одного из банков, но это ерунда! Поговорим лучше о вас!

Обо мне?

Зачем разговаривать обо мне? Тоже мне, интересная персона!

– Странные у вас желания, – пытаюсь я отшутиться, и выходит довольно натужно. – Вы часом не шпион? Хотите узнать сплетни Следственного комитета?

Макс смеется чуть нервно, и взлохмачивает волосы. Краем сознания отмечаю, что так ему привычнее – быть чуть расхристанным. И вряд ли деловой костюм – его любимая одежда… хотя, какое мне дело?

Нашлась тут – следователь… секретарша-кофеноска, скорее!

– Да, я шпион! Вы угадали, Рита… – начинает Макс, но я, поморщившись, перебиваю его.

– Марго! Или Маргарита, пожалуйста! Не иначе!

Макс приподнимает руки в защитном жесте, и приподнимает брови. А во взгляде его видится толика презрения… надеюсь, всего лишь видится!

Мне многое видится - то, чего нет.

– Понимаю, сейчас модно переиначивать свои имена… Марго, – говорит он мягко. – Была Настя, а стала Анастейша – понимаю.

Не понимает. Ничего он не понимает!

Перед глазами снова проносятся воспоминания, которые, кажется, я никогда не забуду.

… Слышу из родительской спальни сдавленный стон. Будто щенок скулит – тихо и жалобно. Но у нас нет щенка! Может, мамочке плохо?

Подбегаю к двери, и приоткрываю ее, заглядывая в сумрачное, словно логово зверя, помещение.

Это мама. Лежит на полу, прижимая одну руку к животу, а другой зажимает себе рот… маме плохо?

– Мамочка! – пугаюсь я, и хочу подбежать к ней, но отец, которого я сначала не заметила, поднимается из кресла в углу. Встает – подавляющий и огромный, возвышается надо мной, и над мамой, лежащей в его ногах.

– Рита, иди к себе! И не заходи в нашу комнату! - бросает отец.

– Но мама… – начинаю я, но меня перебивают.

– Рита, девочка, иди к себе, – чуть задыхаясь, просит мама. – Иди, я всего лишь упала…

Она часто падала. Сколько я себя помню.

– Стараюсь не отставать от трендов, – говорю я Максу, отмахиваясь от воспоминаний. – Мне пора на работу, приятно было познакомиться!

Встаю, намереваясь направиться к баристе, чтобы заказать этот проклятый кофе, но Макс как-то неожиданно быстро вскакивает, и преграждает мне путь.

– Марго, не обижайтесь на меня! Может… может, мы сходим с вами куда-нибудь? Я давно в городе не был, и растерял всех знакомых, так может, вы составите мне компанию? – мужчина обаятельно улыбается, но я чувствую, что это напускное. Чувствую, что опасность от него исходит – слишком он подавляющий, как…

Как мой отец!

Не знаю, как отказать ему, теряюсь. Макс ведь помог мне, и некрасиво будет отказать в такой простой просьбе – не в постель ведь он меня тянет! Да и мой прошлый психотерапевт говорил, что мне необходимы новые знакомства.

Утверждал, что я должна каждый день совершать что-то, что меня пугает – выходить из зоны своего комфорта.

Но Лёва считает иначе. Покой и лекарства…

Не знаю даже!

– Соглашайтесь, Марго! Всего лишь сходим в кино – сто лет там не был! – искушает меня Макс, и я сдаюсь.

Киваю.

И диктую свой номер телефона.

Что плохого может произойти?

Макс

– Она странная! – возмущается Мих. – Ненормальная!

– Потому что на тебя не клюнула? – мне становится смешно от обиженного выражения на лице Миха. Его в самое сердце ранило то, что он не показался кому-то интересным, а тем более обычной, не избалованной мужским вниманием девке.

– Она меня не заметила даже! Будто я – пустое место! Ну ничего – заметит, уж я…

Мысленно выматерившись прищелкиваю пальцами, обрывая поток жалоб, и говорю:

– Я сам! Развлекусь заодно! Что о ней известно?

Мих разом повеселел – все же неприятно ему, когда эго ущемляют. Признанный красавчик – и такой облом, ха!

– Маргарита Вереш. Двадцать три… почти двадцать четыре года, пару лет назад перебралась сюда по учебе, – рапортует Мих. – Одинока, с семьей не общается. Закрытая, скучная, в СК на самой низшей должности – как вы и просили. Она идеально подходит.

Хмм.. возможно!

– Двадцать три года, и «закрытая, скучная, одинокая»? Она страшила? – интересуюсь я, мысленно ужаснувшись, если ответ будет положительным.

Трахать можно любое тело, конечно, но…

– Нет, она обычная. Симпатичная даже, только худая как палка.

Мих протягивает мне фото этой Маргариты, и я внимательно разглядываю ее. Ну… вполне ничего! Худая – да, бледная – тоже да. Выглядит несколько готично со своей белой кожей и контрастными темными волосами, но хоть не страшная, и на том спасибо.

– Что про нее известно? – уточняю я, прикидывая, чем заинтересовать это «жизнерадостное» создание.

– Пару лет назад делала аборт, после чего переехала в столицу. Поступила в Академию по блату, но на службе ей этот блат явно не помогает – судя по всему, она бумажки перекладывает. Иногда встречается в кафе с подругами: с рыженькой, и с блодинкой. А обед чаще всего проводит одна – сидит на скамейке в сквере, и наблюдает за птицами.

Негусто.

Халтурой попахивает.

– И это все сведения? – начинаю я злиться. – Что любит? Что ненавидит? Друзья-враги, любимый цвет, любимое блюдо… твою мать! Времени было достаточно, неужели нельзя было нормально выполнить свою работу?

– Она никакая! – отбивается Мих. – Никакущая! Нет на нее ничего! Любимый цвет… она в форме ходит постоянно, и с синей сумкой. Что ест, что пьет – тоже не знаю. Видел пару раз, как она в кафе сидела, и съедала она один эклер, а еще…