Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья

Смотрю вслед Ане и не могу подобрать слов. Я, та, которая слова не оставляет без ответа, стою и тупо молчу, провожая взглядом сестру. Да, пожалуй, стоит признать, что мне обидно. Обидно слушать, что я ненормальная. Обидно, что папа, имея четверых взрослых детей, трое из которых девки, не имеет ни одного внука. Обидно, что никто не пошел по его следам и не стал хорошим врачом. Аня не в счет, декрет и беременности — это не работа врача. Осталась я. И я костьми лягу, но стану хорошим врачом, и папу порадую, раз никто не смог.

Плюхаюсь на кровать к Симбе и накрываюсь с головой покрывалом. Надо поспать, мозг чуточку отдохнет, а дальше будет лучше. Да, определенно надо поспать, через два дня практика в больнице, и там надо быть не только самой лучшей, но и все же порядком отдохнувшей.

Будят меня настойчивые мамины поглаживания. Знаю, что мамины, потому что только она так гладит мои волосы.

— Я тебе свежие пончики сделала, они еще горячие. И кокосовый джем принесла.

— Все, как я люблю, — открываю глаза, улыбаясь в ответ. Присаживаюсь на кровать, ведомая сладким запахом, и тянусь к тарелке. — Спасибо.

— Давай кино посмотрим, я скачала один фильм. Говорят, очень интересный. И отзывы хорошие.

— Ну, давай, — соглашаюсь скорее не от дикого желания смотреть фильм, а от того, что не хочется обижать маму. Ставлю сто баксов на то, что фильм про любовь. Сопливую, с дебильными, не умеющими играть актерами, любовь. Ну и детишками, конечно. Нет, не так, с оравой детишек в конце. Та-та-та-та-та-та-та…

— Когда ты сменишь эту дебильную мелодию на телефоне?!

— После того как выйду замуж и рожу детишечек, — не скрывая улыбки, выдаю я, подтягивая к себе мобильник.

— О, а я вас потерял, — в дверях появляется папа с мобильником в руках.

— Зато по похоронно-криминальной музыке ты быстро вычислил наш след, — бурчит под нос мама, открывая крышку ноутбука. — Ну раз нашел ценный женский клад, давай к нам, Сережа. Я скачала интересное кино. Проведем пятничный вечер втроем.

— Да, папа, давай к нам, — по-прежнему демонстрирую улыбку в тридцать два зуба, забавляясь его реакцией на мамино предложение. Он, как и я, наверняка, знает о чем фильм. — Я прям чую какое офигительное кино. Давай, папочка, ты будешь по середине, не буду вас разъединять с мамой, — двигаюсь на край кровати, чуть пододвигая Симбу. — Пончики тебе не предлагаю, ты все равно такое не ешь.

— Ну, кино, так кино, — нехотя присаживаясь на кровать, констатирует папа.

Вместо просмотра кино, единственное, что я делаю — это глажу Симбу и украдкой смотрю на папу с мамой. Во-первых, сей шедевр кинематографа я видела ровно три дня назад, в очередной раз пытаясь найти в себе «нормальность». Последнюю не нашла и кайфа не поймала. Во-вторых, на них смотреть значительно приятнее. На красивых людей вообще смотреть приятно. Хорошо, что хотя бы с моей внешностью природа не облажалась. Я типичная папина дочка, наверное, это плохо, потому что в какой-то мере это обидно для мамы. Но ничего не могу с собой поделать. Папа — мой идеал во всем. Умный, сильный, харизматичный, красивый. Сказала бы, что самый красивый, но, пожалуй, первенство мужской красоты в нашем семействе принадлежит моему старшему брату. Терпеть не могу смазливых красавчиков, но Дима — приятное исключение. Правда, папа все равно номер один, хотя бы потому что он врач. И даже в свои шестьдесят три, он красавчик и седина его ничуть не портит. Папа из тех мужчин, которые с годами становятся только лучше. Хотя и выглядит он максимум на пятьдесят. Ну да, пончики и шоколад он, в отличие от нас с мамой, не ест. И если уж когда-нибудь мне и придется делить постель с мужчиной, то только с таким же классным как папа. На меньшее я не согласна. Но учитывая, что такие как он вряд ли существуют, мой путь — ЭКО в тридцать пять.

— Поля, а как тебе главный герой, симпатичный, да? Тебе нравится? — с такой надеждой интересуется мама, что мне становится ее жалко. Правда, желчь во мне пересиливает это чувство.

— Мам, ты пытаешься понять, вызывают ли у меня слюноотделение смазливые мужики, чтобы удостовериться, что я не лесбиянка?

— Я просто показываю актера, который мне нравится. Неужели так сложно ответить?

— Мама, я не лесбиянка, кажется, я это уже говорила. Тело у него симпатичное, но во мне ничего не дрогнуло. Это просто левый мужик, с какой стати он мне должен нравиться?

— Ни с какой, — замолкает и тут же встает с кровати, направляясь к выходу.

— Неужели так сложно было соврать? — укоризненно замечает папа.

— Но он мне не нравится. Почему я должна врать?

— Это называется, ложь во благо. Не мне тебя учить, Полина, — так же резко встает с кровати, оставляя тарелку с остывшими пончиками, и идет за мамой, при этом хлопнув дверью.

Хватило меня ровно на пару минут. Многим я пошла в папу, но любопытством в маму. Тихо подошла к их спальне вместе со стеклянным стаканом и приложила сей предмет к двери.

— Ну что?! Что я сделала не так, Сережа? Она же была хорошей, милой девочкой. Где я прокололась? — чуть ли не плача, сыплет вопросами мама.

— Думаю все дело в собачьем корме.

— В смысле? — перестает шмыгать носом мама.

— Помнишь ты ела собачий корм в молодости? Вот думаю — это закономерные последствия твоих необдуманных действий.

— Да пошел ты в жопу.

— Все, все я пошутил. Она и так милая и хорошая девочка.

— В каком месте?! Все что ее интересует — это медицина, маньяки и трупы. Сделай что-нибудь, ну пожалуйста. Только ты можешь на нее повлиять. Хочешь я буду бегать с тобой утром и вечером? Хочешь сяду на ЗОЖ и никакой вредной еды. Все, что хочешь, ну пожалуйста, сделай из нее нормальную девушку. Я тебя умоляю.

— Завтра мы с ней отправимся на утреннюю пробежку и в перерыве я с ней как бы невзначай поговорю. Потом заберу ее в клинику, мотивируя интересным клиническим случаем, и типа случайно познакомлю с молодым и перспективным хирургом.

— Супер… только она ляпнет что-нибудь, и хирург сбежит.

— Не сбежит.

— Дай бы Бог. Ты, правда, это сделаешь?

— Сделаю, Ксюша, сделаю.

Сделаешь ты у меня, предатель. От кого угодно ожидала, но уж точно не от него.

На каком-то автомате возвращаюсь в спальню и накидываю белую блузку, напоминающую водолазку. Поверх нее надеваю черный бесформенный сарафан выше колен, смахивающий скорее на школьную форму. Следом идут черные гольфы и балетки. В максимально сжатые сроки рисую стрелки на глазах. Уж этим мама может быть точно довольна — крашусь я отлично. Тени, тушь, румяна, блеск для губ и девочка-конфета готова. Хотя нет, без черных любимых длинных перчаток я не я. Вот теперь — «нормальная».

Уже через полчаса, судя по специфической вывеске, я тормознула у ближайшего бара. Если быть честной перед самой собой, мне страшно. Что и кому я пытаюсь доказать — я не знаю. И только встав посередине бара, как бедная родственница, поняла, что домой до утра не вернусь. Бар работает до пяти. А сразу после закрытия я поеду дышать воздухом в парк. Вернусь растрепанной с легкими парами алкоголя. Получите вы у меня нормальную. Так получите, что будете мечтать о прошлой ненормальной.

Неуверенными шагами иду к барной стойке и присаживаюсь на свободный высокий стул. Людей вокруг много и очень, очень, очень шумно. Да, это, к сожалению, не морг.

— Мне вот этот виски, безо льда, пожалуйста. Вот в таком количестве, — указываю пальцем в алкогольную карту и начинаю бегло осматривать соседей мужского пола справа и слева.

И вдруг понимаю, что кругом одни мужики. Слева дрыщ с наркоманским лицом, косящийся на мои ноги, справа через стул гопник в капюшоне. Да и дальше контингент не самый лучший.

— Нет, нет, — резко останавливаю бармена, как только тот берется за бутылку. — Мне, пожалуйста, распечатайте новую бутылку, так, чтобы я видела. И бокал у вас в руке со следами, то ли от пальцев, то ли от чего еще. Он плохо вымыт. Будьте добры, новый, пожалуйста. Чистый. И берите его не за горлышко.