Служебно-боевой роман (СИ) - "FotinaF"

Его слова были слаще всего на этом свете. Понять невозможно, почему, как получилось, что этот несносный когда-то мальчишка стал для неё всем — смыслом жизни.

— Драко, не торопись, — шепнула она. — Я хотела поговорить с тобой. Мы сможем принять правильное решение. Вместе!

— Тут невозможен компромисс… — зажмурился он, — ты можешь это понять?

Гермиона глубоко вдохнула, набираясь терпения, крепче сжимая его в объятиях.

— Нам будет сложно вместе, — тихо заговорила она, потом улыбнулась. — Ведь ты всегда хотел быть первым, во всём, я это помню. И когда ты… упал духом — я тоже помню. Помню, как ты изменился. Увидев тебя в своём кабинете, словно вернулась в прошлое, в те времена, когда ты был высокомерным, беспечным мальчишкой. Но… время шло, я узнавала тебя всё лучше, и теперь могу с уверенностью сказать, — Гермиона подняла голову, посмотрела ему в глаза, — мы найдём решение. Нам лишь нужно научиться слушать и доверять друг другу.

Он смотрел на неё озадаченно, выжидательно и молчал. Значит, то, что она говорит имеет смысл, и Гермиона заговорила смелее:

— Мои родители всегда всё решают вместе, — улыбнулась она. — Они садятся к столу за чаем, разговаривают, обсуждают. Так было, сколько я себя помню. Может быть, я ещё не умею поступать так же, но… мы ведь можем попытаться. В чём-то я могу быть права… — Драко глубоко вдохнул, собираясь ответить, — а в чём-то абсолютно прав ты! Я это понимаю! И сейчас — ты прав!

В его глазах появилась надежда, которой не было прежде. Драко осторожно провёл ладонью по её волосам, поправляя причёску. Гермиона вздрогнула, от разливающегося по всему телу блаженства, и прошептала:

— Ты прав! Наши отношения вышли за рамки контракта. Этого нельзя не видеть. То, что происходит — не домогательства, не вмешательство в личное пространство — это что-то намного больше. Я… — сердце зашлось, она прерывисто выдохнула, виновато улыбнулась. — Я…

— Я люблю тебя, Гермиона! — прошептал он, опаляя её лицо горячим дыханием. Его губы ласково коснулись уголка её губ, она обвила руками его шею, трепеща от восторга и нежности. Еле слышный шёпот согрел его душу:

— Ты украл мои мысли, Драко Малфой. Опять…

Они слились в страстном, всепоглощающем поцелуе. Его губы уничтожали алую стойкую помаду, но Гермионе было всё равно. Счастье было слишком велико, чтобы думать об этом. Его руки трепетно скользили по её спине, плечам, разрушали её идеальную причёску. Не было ещё ничего прекраснее в её жизни.

— Едем домой, — страстно прошептала она. — Я собиралась, вызвать тебе такси, ехать отдельно — в тайне, — Драко недовольно скривился, и Гермиона хитро улыбнулась, — но передумала. Мы уйдём вместе. Просто сбежим, если ты этого хочешь.

Она в восторге от его взгляда — этого обожания в его глазах.

— Это правильно, Гермиона. Так мы и должны поступить…

— Чтобы все знали, что ты — мой единственный, моё вдохновение, мой Муз.*

Они вместе рассмеялись, и, взявшись за руки, словно юные влюблённые, понеслись по коридорам, весело улыбаясь, сталкиваясь со своими гостями, прощаясь с ними на ходу. Люди оборачивались, светились многозначительными улыбками, как будто наконец-то встретили подтверждение своим догадкам.

Малфой и Грейнджер вылетели из Института, где у входа их ожидал чёрный лимузин. Водитель распахнул дверцу, и молодые люди скрылись в автомобиле, под прицелом ярких вспышек фотокамер.

Водитель чинно опустился на сидение, обернулся к молодым людям:

— Куда? — бесстрастно спросил он.

— Домой! — выдохнула сияющая Гермиона.

Водитель с трудом сдержал улыбку и отвернулся. Перегородка медленно скрыла свидетеля их свидания.

Его поцелуи обжигали. Невыносимо редкие моменты нежности, взрывы страсти, обрывавшиеся несчётное количество раз внезапными звонками мобильников, стуком в дверь мастерской, накопившееся бремя одиночества, со стонами вырывались наружу. Сладким шёпотом, безумными движениями. Оторванной пуговицей на вороте его рубашки, туфлей со шпилькой, соскользнувшей с её ножки на пол.

Его вдох:

— Гермиона…

Её выдох:

— Драко…

Горячие объятия. Маленькая, плавно покачивающаяся, трепетная грудь перед глазами, напряжённые плечи и тонкие руки, цепляющиеся за дорогую обивку изящными пальчиками.

Драко впивался в её грудь жадно, голодно. Нежные стоны возлюбленной распаляли. Её бёдра приподнимались и опускались сначала медленно, сдержанно, и она запрокидывала голову от блаженства, наслаждаясь мягкостью своих волос, струящихся по спине, его пальцами, крепко сжимавшими тонкую талию, губами, ласкавшими грудь.

Всё быстрее, быстрее. Его стоны, безудержные, свободные, заполняли салон. Звук его голоса сводил с ума.

— Мой милый! О, да, мой нежный! — шептала Гермиона.

Он запрокинул голову, простонал:

— Грейнджер, я не выдержу!

Она коварно улыбнулась, заводя ручку за спину, нежно лаская ноготками самую чувствительную, самую нежную часть его тела.

Его дыхание участилось, сбилось, он прерывисто выдохнул, вздрогнул, выстанывая:

— Нет, нет!

Она чувствовала, как он пульсирует внутри, вдавливая пальцы в её бёдра.

— Да-а-а, мой пленник! — игриво ухмылялась она, целуя его губы, ускоряясь. — Думал, ты будешь руководить?!

Он наблюдал, как она впадала в экстаз от его глубокого, учащённого дыхания. Её движения дерзкие, порывистые.

Гермиона замерла, широко распахнув глаза. Плечи застыли. Движение бёдер. Он резко дёрнул её на себя. Сладостный крик. Вздох…

— Да, девочка!

Его улыбка — эйфория!

— Ты — моя жизнь, Драко! — выдохнула она, прижимаясь лбом к его лбу. Затуманенные взгляды ласкали друг друга.

— Ты — моя женщина, Гермиона…

Трепет объятий, робких, еле уловимых поцелуев.

— Я люблю тебя, — почти беззвучно прошептала она ему на ухо. — Я люблю тебя… люблю!

Гермиона легла на его плечо, и Драко безотрывно смотрел в одну точку на низком потолке лимузина.

— Я так счастлив с тобой, — нежно прижимая её к своей груди, шептал он. — Я никогда не был счастлив прежде.

Лимузин ехал долго. Очень долго. Но никто не думал о том, что его путь должен был завершиться ещё полчаса назад. Водитель с лёгкой полуулыбкой на губах слушал джаз и посмеивался над самим собой: «Сводник, блин!»

***

Яркое весеннее солнце просочилось сквозь неплотно задёрнутые тёмно-бордовые портьеры. Гермиона приоткрыла глаза, сладко потёрла сведёнными бёдрами друг о друга. Тянущее, приятное ощущение полной удовлетворённости заставило блаженную улыбку озарить её хорошенькое личико. Она повернулась на бок.

Услада её глаз — платиновые растрёпанные пряди на подушке, замершие длинные ресницы, крохотные щетинки на щеке, белое гладкое плечо, тихое дыхание.

Гермиона боялась пошевелиться, потревожить. Она любовалась им и снова вспоминала вчерашний день — день триумфа на двоих. Любуясь им, не думала ни о времени, ни о планах на предстоящий день. Гермиона ощутила, как теплеет внутри, когда Драко вздохнул, его ресницы дрогнули.

— Доброе утро! — с улыбкой прошептала она.

Драко улыбнулся в ответ, аккуратно ловя каштановый локон-пружинку, упавший ей на глаза. Он заправил его ей за ушко и шепнул:

— Привет.

Гермиона приподнялась, наклоняясь к его губам, и тут его мобильник внезапно издал гудящий звук, и заиграл «Имперский марш» из фильма «Звёздные войны».

Гермиона замерла, разинув рот. Драко закатил глаза, с совершенно серьёзным видом потянулся за телефоном, нажал кнопку.

— Добрый день, мистер Крисп, — учтиво произнёс он, и удивлённо созерцал, как Гермиона падала в подушку лицом, давясь от беззвучного смеха. Он на всякий случай поднялся с постели, отошёл к окну. — Да, я ещё дома. Нет, сэр. А я должен был? Мне казалось, что я могу подумать…

Гермиона тут же резко поднялась и уставилась на Драко.

— Да, разумеется. Да.

Драко отключил мобильник и остался у окна, стоя к ней спиной в чём мать родила.

— Почему «Имперский марш»? — игриво заговорила Гермиона, озадаченная возникшей паузой. — Мистер Крисп не похож на Дарта Вейдера.