Как я увела жениха с чужой свадьбы (СИ) - Волкова Дарья

— Сначала информация.

Они мерили друг друга взглядами, и каждый не хотел уступать. Наконец, Яр протянул девушке приглашение, и она тут же в него вцепилась.

— Ну?

— Короче, мать Тонькина из деревни, где половина жителей носят такую же фамилию.

— Ох*енная информация!

— И деревня так же называется! — торжествующе выпалила Виолетта.

Ярослав нахмурился, соображая.

— Так, сиди пока тут! — он полез в телефон. Ну надо же. Так оно и есть. Есть такая деревня — Карманово. Сто двадцать километров до нее. Население — чуть больше тысячи человек. И среди этой тысячи — Тоня и ее тетка.

Найдём. Если надо, каждый дом обойдет.

Ярослав протянул руку и разблокировал центральный замок.

— Можешь идти.

— Ничего не скажешь на прощанье?

— Удачно поохотиться.

Виолетта фыркнула и хлопнула дверью машины. А у Ярослава зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Да чтоб вас! Два часа не могут без шефа прожить!

Это какие-то цыганские фокусы, не иначе! Но как по-другому объяснить, что вилы я держать в руках умела? И как подкапывать — знала. Тетя лишь довольно крякнула, поглядев на мои старания.

— Ну, и учить не надо. Наша порода. Кармановская.

Да, наверное. Не фокусы, а порода, то бишь, гены. Да один хрен, что это! Главное, мне нравилось. Я с удовольствием подкапывала, с удовольствием рыла землю. Мне нравился воздух — вдруг неожиданно с горчинкой прохлады, нравился запах земли и картофельной ботвы, нравилось, как сыпалась земля между пальцами и тяжесть ведра под рукой. Впрочем, таскать ведра мне тетя не дала. Забрала.

— Не надо тебе тяжести таскать.

Ну не надо — и не надо. Других дел полно. До обеда мы выкопали четвертушку картофельной делянки, потом пошли обедать. Потом еще немного покопали. И все это под тетушкины рассказы. Я не слушала — я впитывала. Знаете, как иссушенная без дождя земля впитывает полившуюся на нее влагу? Ну вот как-то так. И как будто срасталась с этой землей, с этой женщиной, с этим …вот всем! Мое это все. Мое — и все тут!

За день мы выкопали треть делянки. И тетка решила это отметить баней.

Те мужские голоса, что я слышала вчера, очнувшись в доме тети, принадлежали ее односельчанам, которые перекидывали для нее уголь. И которые, меня, собственно, в дом занесли. Уголь свалили во дворе, а его надо было перегрузить в углярку. За две бутылки водки двое товарищей завершили начатое накануне дело. Но баню тетушка затопила берёзовыми дровами.

— А мне можно? — засомневалась вдруг я. Что-то такое свербело — что баня, кажется, не показана … кому-то… беременным вроде, нет?

— Чего ж нельзя? — фыркнула тётушка, доставая из комода полотенца. — Грязными, чтоль, лучше спать ложиться? Ты там в городе, привыкшая, поди, каждый день мыться? Жара сильного не дадим, так, поплескаться. Не боись, Тонька, не сделается ничего мальцу, я прослежу.

И я поверила тете.

Ах, как было хорошо в бане! Без сильного жара, тепло. Мягко как-то. Приятно ныли руки и ноги от непривычной нагрузки. Тетушка даже веником меня похлопала. А я — ее.

— А ты чем занимаешься-то, племянница? — тетушка налила нам в чашки чаю — самовар мы перенесли из дома в предбанник. — Чем на пропитание зарабатываешь?

Я задумалась. Над тем, как объяснить своей деревенской тетке род своих занятий. А она поняла мое молчание по-своему, обняла за плечи.

— Да ты не бойся, попрекать куском не стану, не пропадем! Интересно ж просто. Каким человеком Алькина дочь стала. Мать твоя была рукодельница — каких поискать. А уж стряпуха была — первая на всю улицу, хоть и молодая. Эх…. — вздохнула тихо. — Как время-то пролетело, племянница…

Я положила голову на плечо тетушке и помолчала. А потом как могла — так и рассказала. Чем ее племянница на хлеб себе зарабатывает.

Антонина Петровна смотрела на меня недоверчиво. Поправила простынь у груди. Отхлебнула чаю.

— И чего… И нравится, что ли, мужикам-то? Когда у бабы там… лысина?

— А при чем тут мужики? — я едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. И вспомнила вдруг, как Ярослав отреагировал на известия о мужской эпиляции. Был примерно такой же ошарашенный и недоверчивый взгляд. Н-да, такими темпами я его долго буду забывать. — Это просто удобно. Для гигиены… и вообще…

Тетя хмурила брови, осмысливая услышанное. Почесала голову.

— Ну, оно, может, и правда… удобнее, — наконец произнесла тетка задумчиво. — А рожать вон — все одно бриться заставляют. А ты что же, тоже там все добро себе извела? — кивнула на мои бедра.

— Угу, — я чувствовала, что сейчас начну краснеть.

— Ну, значит, тебе и бриться не придется, — вынесла одобрительный вердикт тетка. — А все ж таки — неужели мужикам так нравится?

Про всех не знаю. А Ярославу Огарёву — очень. Я вздохнула. И про Богдана решила на всякий случай не рассказывать. Этого тетя точно не поймет.

— Нравится, — я поняла, что таки краснею. А, хотя, мы ж в бане. И так обе розовые.

— Да уж, видно, так нравится, что совсем соображение теряют, — хмыкнула тетя. — И девок брюхатят почем зря.

— Тетя… — начала я и замолчала. Не могла я говорить о Ярославе. Может быть, потом. Когда уляжется все.

— Да не говори ничего, все понимаю, — тетка прижала мою голову и поцеловала в висок. — Пошли-ка, еще разок зайдем в парную.

На следующий день мы снова копали картошку. И я под это дело расспросила у тёти про своего отца.

— Отчество тебе мать по деду дала, — тетушку отбросила ворох сухой ботвы и поправила платок. — А звали его Серега.

Надо же… Сергей. Сложись двадцать с лишним лет назад обстоятельства иначе — у меня было бы отчество Сергеевна.

— А фамилия?

— Так тоже Карманов же! — фыркнула тетя. — У нас тут полдеревни Кармановы.

Ага, ясно. Значит, фамилия Карманова — это точно моя судьба.

— А где… он теперь? Ты знаешь?

Тетка какое-то время смотрела на меня. А потом вздохнула.

— Умер.

— Как?

— Умудрился пьяный на рельсах уснуть. В закрытом гробу хоронили.

Когда я осознала услышанное — всхлипнула. И тетя спешно подошла ком не, утерла слезы уголком платка.

— Ну чего ты, дело прошлое. Три года назад это было.

— А… как он жил? Кем был?

— Жил он непутево, — тетушка присела на ведро с картошкой. — Как жил — так и помер. Он после того, как… Ну, в общем, тоже уехал из деревни. Вернулся аж через десять лет. Сидел, оказывается. Рассказывал, что оговорили его, что за чужую вину сел. Да не верил никто. Пить начал. Ну а как родителей своих схоронил… Пожалела его одна женщина — в девках засиделась, ну видать и решилась, что хоть с таким…

— И что?..

— А то, что есть у тебя, Тонька, брат с сестрой — по отцу.

— А где они? — я совершенно ошалела от таких новостей.

— Да тут, через улицу, — тетушка встала. — Только они совсем еще мелюзга, пять и семь лет.

— Тетя…

— Свожу и познакомлю, — кивнула тетка в ответ на мой взгляд. — Я им все равно помогаю, чем могу. Тяжко Валентине одной детей подымать.

Мы вернулись к прерванной работе, а я обдумывала все, что услышала. И все никак не могла поверить. Жила себе одна — а теперь у меня тетка есть. И брат с сестрой.

По закону подлости, Ярослав оказался нужен всем. Всем — и сразу! Начиная от бригадира электриков до начальника городской дорожной службы. А еще — всем сразу подрядчикам, бухгалтеру, Тохе и даже дражайшей матушке, дай бог ей здоровья.

— Я помню про папин день рождения.

— Юбилей!

— Хорошо, юбилей, — послушно согласился Ярослав. Он в последнее время почти со всем соглашался — лишь бы отстали.

— Ты придешь?

— Ну конечно!

— Подарок купил?

— Ну разумеется!

Врать маме нехорошо, но иногда без этого никак.

Наконец, спустя три дня круговерти Яр вырвался из города на оперативный простор.