Миражи (СИ) - Вересов Иван

— Хорошо, как вы скажете, — Ника радовалась, что от вчерашнего недовольства и следа не осталось. Может, ей вообще показалось? Просто поздно было, вот он и ушел. Не ночевать же ему у Тани.

— Тогда я перезвоню за полчаса до того, как подъеду. Приятных снов…

— Спасибо, — Ника рассмеялась, перевернулась на живот и обняла подушку.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Точно хотите посмотреть не Эрмитаж, а еще один парк?

Виктор заранее знал, что она согласится и спрашивал, чтобы услышать в трубке радостное «да».

Он так же знал, что это их последняя прогулка, но задвигал невеселую мысль в самый дальний угол сознания. Ника уедет завтра, но сегодняшний день и вечер проведет с ним вместе.

Он долго думал куда бы отвезти ее. Казалось бы лучше театра ничего уже нельзя представить себе. Решение пришло внезапно, Виктор вспомнил один из первых разговоров о городе, о Финском заливе. Она уже видела берег на Васильевском острове, но было еще одно место у Залива, которое Вяземский знал и любил. Он хотел чтобы Вероника тоже узнала.

Они встретились, как обычно, у дома Татьяны. Виктор остановился на углу, позвонил, вышел из машины. Ника сбежала по лестнице, это он понял по слегка сбитому дыханию. Вероника протянула ему руки и он взял их в свои. Хотел бы целовать, но и без того прикосновение было откровенно нежным.

— Добрый день, — сказал он

Ника только улыбалась и глазами здоровалась с ним. Искала в его взгляде ответ, находила, смущалась…

Она села в машину и даже не спросила куда они поедут, а Виктор не сказал, привычно положил ее сумку на заднее сиденье, ощутил взгляд Ники, когда поворачивал ключ зажигания и брался за руль, беспричинно улыбнулся состоянию покоя и предугадывания того, что произойдет в следующую минуту. Не потому, что Вероника была настолько проста, что он мог ее просчитать, вовсе нет, но он точно знал когда и как она посмотрит на него. Откуда и почему пришло это знание Виктор особенно и не разбирался. Ему было хорошо, просто хорошо.

Они поехали через Петроградскую, но застряли в пробке перед Каменноостровским мостом.

— Вечно тут затор, — начал ворчать Вяземский

— А мне нравятся питерские пробки, — торжественно шутливо объявила Вероника.

— Это чем же?

— Во первых интересно смотреть, как вы пытаетесь из них выбраться.

— Да…очень интересно, — сосредоточенно повторил Вяземский выруливая чтобы вписаться в соседний ряд, — может быть здесь быстрее продвинемся.

— Да не продвинемся, — засмеялась Ника, — вот это и забавно, что водитель стремится выгадать несколько метров, а на самом деле все ряды двигаются одинаково медленно.

— Так ведь нетерпение мучает!

— Вот именно! Это и забавно…

— Очень. Хорошо, что мы с вами свободны во времени, а вот представьте если опаздываешь на деловую встречу, то каждый метр кажется на вес золота, ищешь лазейки.

— Это я уже поняла, только вы Виктор, скорее не лазейки ищете, а идете на таран…

— Что верно, то верно, — засмеялся он и заглушил двигатель, — все, встали, можно начинать отчаиваться.

— Зачем отчаиваться. Так мне нравится смотреть на город из окна автомобиля. С одной стороны как будто сам по себе, а с другой среди всех. Конечно, я понимаю, что управлять машиной и быть пассажиром не одно и то же. Вести в пробке тяжело.

— Да не так уж тяжело, если бы все правила выполняли. Но ведь проскочить пытаются, тут кто понастойчивее, тот и впереди. Как и в жизни. А про то, что смотреть на мир из окна авто приятно, тут я с вами совершенно согласен, и про состояние обособленности. Стыдно признаться — я не очень-то люблю толпу, людей…

— Я тоже, но только не в этом городе. Здесь и люди особенные, наверно. Как подумаю, что завтра возвращаться в тихое место, где ни толпы, ни пробок на дорогах…

— А вы не думайте. Кто знает, как жизнь сложится. С вашим знанием языка и в Питере бы дело нашлось. Вы учитесь, а там сами решите где жить.

— Об этом я не думала, — призналась Ника. — До поездки в Петербург не думала, — уточнила она. «До встречи с вами» — сказала про себя, но Виктор догадался.

— Ну вот, знали бы ваши родители об этих новых крамольных мыслях, крепко бы на Петербург рассердились.

— Да разве можно на него сердиться! Вы посмотрите только, обычные дома здесь выглядят…ну не знаю… как стихи!

— Стихи? Разве можно видеть стихи?

— Можно. Особенно на Невском, или где-нибудь на набережной, где фасады плотно стоят один к другому, они единое целое, но все же разные, как строфы.

— Чудесная метафора… так… кажется дальше едем…вы тепло одеты? — Бросил он на нее быстрый взгляд и опять сосредоточился на дороге.

— Тепло. После прогулки в Павловске я поняла, что в Петербурге с собой надо брать одежду на два сезона, текущий и последующий.

— Это правильно, у нас тут и предзимье бывает, и предвесенье. А предлето — нет. С середины мая иногда жара, зато в июне холодно и дождь. Север. Хорошо, что теплее оделись, мы хорошо за город двинемся, километров на пятьдесят.

— На Залив?

— Как вы догадались?

— Я не догадалась, я хочу туда, потому и спросила. Хочу попрощаться с ним, — прибавила Ника погрустнев.

— Ну…не надо…еще сто раз приедете сюда.

— Вы так думаете?

— Уверен.

— Вам я верю Виктор, если вы говорите, значит так и будет.

Эти ее слова совсем не удивили его. Он ждал их. Надо бы сказать ей. Но не в машине же. Может быть на берегу? Сказать, что если хочет, если верит ему, то ехать никуда не надо…

— Да на Залив, но еще и в парк. Когда-то это место процветало, теперь пришло в упадок. Мне трудно объяснить почему я хочу показать вам его. Мы могли бы поехать в Гатчину посмотреть еще одну императорскую резиденцию или сходить в Русский Музей, а там куда мы направляемся, собственно ничего и нет особенного, кроме берега.

— Это место чем-то примечательно для вас?

— Не так, как Павловск. Но…наверно тоже — да.

— Тогда я хочу посмотреть.

— Вот и посмотрим. Заодно заедем, я лекарство завезу своей квартирной хозяйке.

— Так вы там живете!

— Да, последнее время, — уклонился от прямого ответа Виктор. Он знал, что Ника расспрашивать не станет, уже привык к этому ее чудесному качеству — ждать, пока человек сам не расскажет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как только Виктор миновал пост ГАИ на Приморском шоссе и выехал на свободную трассу, он сейчас же прибавил скорость. До съезда к домику Натальи Андреевны долетели минут за сорок и это еще длинной дорогой, Вяземский поехал по берегу, по нижнему шоссе. Финский залив то исчезал за полосой прибрежного леса, то вдруг являлся в просветах широкой водной гладью. Небольшое волнение делало его нетерпеливо радостным. Ветер был переменный, он не нагонял волны, а беспорядочно возмущал воду, солнце подсвечивало гребни бликами и глаза слепила золотая рябь.

— Вот и приехали, пойдемте посмотрим берег, здесь он не тронутый цивилизацией — заказник, или заповедник, года три уже. Все кафе снесли, чайкам побираться негде стало.

Вяземский не знал привязан ли Кусач и оставил Нику за калиткой, сам вошел во двор. Пес загремел цепью, радостно залаял.

— Ну тише ты, тише…свои, — урезонивал Виктор, — сейчас уйду уже.

— Кто там? — послышалось из сарая и Наталья Андреевна с вилами в руках показалась в покосившемся дверном проеме.

— Это я…мы… гостью к нам привез, познакомьтесь, Наталья Андреевна — это Вероника.

— Что же ты не предупредил? — Старуха отвечала ворчливо, но быстрые глаза посмеивались.

— Да мы ненадолго, по дороге. Я лекарство вам привез.

— Ишь какой! «Ненадолго». А пообедать? Ты его не слушай даже, девочка, в дом иди, я вас покормлю. У меня суп картофельный, котлетки, соленья-варенья домашние, а то сейчас по кафе потащит, деньги тратить на колятину всякую. Я уж знаю… Идите, идите, нечего у хлева стоять.