Красные следы на белой коже (СИ) - Асси Екатерина "Assixeri Armariel"

От такого рассказа меня передернуло.

А уже вечером за мной пришла Рита. Все, кто был в общей гостиной, разом повернулись к ней. Во взглядах читался немой вопрос.

− Лиса, − бесстрастно сказала свитч, − пошли.

Адик подмигнул и что-то сказал мне в спину. Вроде бы, пожелал удачи. Один за другим раздались шепотки — сабы шипели, словно змеи, злобно и с завистью. Мне показалось, что они прекрасно знают, куда меня ведут. Знают и дико завидуют.

− Тщательно вымойся, − сказала Рита, едва мы вышли из зала. — Уложи волосы. Через два часа я буду ждать тебя в гардеробной.

Что-то будет! Стараясь, чтобы получилась ровной, я затаила дыхание, аккуратными мазками прорисовываю стрелку на правом веке. Вроде бы, вышло неплохо. Теперь вторая… А вот ее мне пришлось стирать, рисовать и снова стирать не меньше трех раз. Глаза у меня, что ли, какие-то неправильные или руки не из того места? Так или иначе, но когда со стрелками было покончено, я вздохнула с облегчением.

Я управилась гораздо раньше отмеренного Ритой срока и теперь ждала ее в гардеробной, сидя на гигантском розовом пуфе перед зеркалом, подкрашивая губы и глаза, накладывая тон, стараясь по максимуму скрыть следы вчерашней бессонной ночи. Какое-то странное, давно забытое волнение сжимало мое сердце, заставляя его биться чаще, а иногда и вовсе замирать, пропуская удары. Руки потянулись к очередному флакончику: изящный флакон из черного стекла, сбоку тонкие белые буквы бренда — такой косметики у меня никогда не было, я попросту не смогла бы ее себе позволить. А некоторые вещи и вовсе не понятно для чего предназначались. Я задумчиво повертела в руках одно из таких — тюбик, как у блеска для губ, но стоило мне нанести его, как губы словно перцем намазали! Жжение становилось все сильнее и, не в силах больше терпеть, я бросилась к раковине и судорожно начала тереть рот, пытаясь смыть эту гадость водой. Нет уж, больше никаких экспериментов!

Волосы я решила не укладывать, тщательно расчесав и оставив ниспадать мягкой волной.

Когда пришла очередь духов, в комнату вошла Рита.

− Готова? — спросила она. — Пошли, подберем тебе одежду.

Остановившись перед шкафом, Рита на секунду задумалась. Достала из кармана телефон, вероятнее всего, сверяясь со шпаргалкой, затем потянула на себя дверцы шкафа и решительно вручила мне пояс для чулок, сами чулки, черного цвета юбку, и блузку.

− Одевайся.

Если с остальным не возникло никаких проблем, то с поясом пришлось конкретно так повозиться. Вредные пластиковые застежки никак не хотели держать плотную ткань чулок и тут же расстегивались, стоило только мне пошевелиться. Еще где-то полчаса я, скорчившись в попытках добраться до задней стороны бедра, пыхтела как паровоз, пытаясь закрепить оставшиеся тесемки, которых, на секундочку было шесть штук! Едва не порвав чулок, я умоляюще глянула на Риту. Свитч несколькими ловкими движениями присобачила застежки на полагающиеся им, места. Также она сняла с меня брезентовый ошейник, заменив тонкой цепочкой.

− Бурый ждет тебя в холле.

В стильном, явно дорогом дизайнерском костюме — сейчас Бурый выглядел согласно своей должности и меньше всего походил на садиста-извращенца (хотя, если бы все извращенцы выглядели как извращенцы…). Он поманил ее подойди ближе, а затем указал на дверь. Бурый был собран и сосредоточен, лишь нервно пульсирующая венка на виске выдавало, что он нервничает.

Водитель привез их в маленький ресторанчик. Русская кухня — это я поняла с первых же секунд, глядя на «сказочно-лубочное» оформление зала. Бревенчатые стены, тканые половики пестрых расцветок и даже настоящая белёная печь в углу! Единственный, кроме ее и Бурого, посетитель уже ожидал их, сидя за массивным, как и вся мебель в зале, столом. Именно к нему мы и направились.

Мужчина при виде нас улыбнулся, поприветствовал меня легким наклоном головы, пожал Бурому руку.

− Раду Одобеску.

Акцент такой… Южнорусский.

Бурый кивнул, усаживаясь за стол. Последовав его примеру, я села на единственное свободное место — аккурат между двумя мужчинами и расправила юбку. Грубая ткань сидения царапнула обнажившиеся ягодицы.

Главное, не забыть все те правила поведения при доминантах, зазубренные в Клубе. Одно из них — не сводить ноги вместе, а тем более, не закидывать одну на другую. А иначе…

Какое-то время сидели молча. Бурый крутил в руках зажигалку, попутно листая меню. Раду в упор смотрел на меня. Пялился, я бы даже сказала. Его глаза, карие, в обрамлении пушистых ресниц, казалось, вот-вот прожгут во мне дыру. Взгляд мужчины неустанно шарил по всему телу, исследуя каждый изгиб. Шея, грудь, запястья — каждый сантиметр был обласкан томным взглядом. Мужчина осматривал меня, без малейшего стеснения, словно товар на витрине. Но уж если сказать начистоту, то именно товаром я сейчас себя и ощущала.

Раду вопросительно глянул на Бурого, а затем, дождавшись его рассеянного кивка, придвинулся ко мне почти вплотную. Нос уловил чуть сладковатый запах чужого парфюма.

Рука Раду по-змеиному скользнула под скатерть, приподняла подол юбки. Смуглая ладонь легла на мою кожу, пальцы легким движением коснулись клитора.

От неожиданности подобной ласки, я едва не забылась и чуть было не сжала бедра. Мое лицо вспыхнуло. Зардевшись, я чувствовала, как раздвинув нежные складочки, пальцы Раду погружаются все глубже, завладевая мной. Средний палец неторопливо поглаживал половые губы, пока большой и указательный сжали клитор, нежно потирая.

Больше всего на свете сейчас я мечтала, чтобы бурый отвернулся, но он продолжал листать меню, бросая на меня ничего не выражающие взгляды.

Тоска по мужской ласке и нарастающее возбуждение сделали свое дело: сдерживать себя больше не осталось никаких сил. Стон, тихий гортанный стон против моей воли вырвался наружу, нарушая повисшее над столом, молчание. Раду отстранился. Будничным жестом он взял салфетку и обтер пальцы. Я же изо всех сил сжала кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони. Только бы не потянуться за его рукой следом… Только бы не податься вперед, в надежде на продолжение…

Я была уверена, что Бурый что-нибудь да скажет, как-то отреагирует на происходящее, но я ошиблась. Вместо этого он неторопливо отложил меню и подозвал официанта.

Спустя пару минут заказ был готов и на столе словно из ниоткуда возникли мясная и рыбная нарезки, графинчик водки для Бурого, сок для меня и кофе для Раду — последний от алкоголя отказался.

Еще пять минут провели также не говоря ни слова: Бурый залпом опрокинул пару стопок, смачно закусил кусочком семги, Раду же глядел прямо перед собой, погруженный куда-то глубоко в свои мысли. Новых попыток прикоснуться ко мне он больше не предпринимал, что радовало и огорчало меня одновременно.

− Хм, − наконец, Бурый заговорил, − итак, вы просили меня о встрече.

− Да-да, − Раду улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. — Я очень благодарен, что вы уделили мне время, Александр. Еще больше я благодарен за то, что вы выполнили мою просьбу и взяли с собой на встречу эту девушку. Очаровательна. Она очаровательна.

− Я уже говорил, − прогудел Бурый, − цена невысокая. Готов отдать ее за пятнадцать тысяч. Евро, разумеется.

− Понимаю.

− Девчонка здоровая. На рынке черной трансплантологии сможете выручить за нее не меньше восьмидесяти. Может, сотню. Я бы и сам, но не моя сфера, не моя…

− Да-да, − закивал Раду, − цена очень и очень… как это говориться?

− По-божески?

− Именно! По-божески. Александр Евгеньевич, − Раду чуть понизил голос, − я не собираюсь покупать ее.

Я втянула голову в плечи. Почему-то стало очень горько и обидно. Вот прямо до слез. Не понравилась. Я — не понравилась. Он не будет моим доминантом.

А значит, придется вернуться в Клуб.

Вряд ли после такого провала Бурый даст мне еще один шанс. Хотя, может, ну его, этот шанс в задницу? Как он сказал, черная трансплантология? Это когда просыпаешься в ванной со льдом и понимаешь, что у тебя откромсали почку? А почему, кстати, во всех таких историях ванна именно со льдом? Может потому что следом и другие органы вырежут, это они так начинают — с почек. А лёд, чтобы сохранилась подольше и получше. Чтобы конки не откинула раньше времени…