Холостяк (ЛП) - Реншоу Уинтер

— Мудрый человек. — Она отпивает из чашки, глядя перед собой.

За панорамным окном садовник придает кустам самшита форму безупречного прямоугольника, и мы молча наблюдаем за его работой.

— У вас замечательный дом, — говорю я. — Земли, сады. Все безупречно. Вам очень повезло, что вы будете жить в таком красивом месте.

— Это место — замаскированная тюремная крепость. Никто младше семидесяти не должен здесь жить, — фыркает она, переходя на более резкий тон. — Отсутствие интернета. Плохая мобильная связь. Я полностью отрезана от внешнего мира.

Я прочищаю горло, отводя взгляд.

— Простите. — Она поворачивается ко мне. — Лекарство, которое я принимаю, делает меня раздражительной и рассеянной. Не могу удержать ход своих мыслей в голове. Клянусь, мое настроение все время меняется, но это не я.

Теперь ее голос мягок, а лицо хмурое.

— И эти головные боли. Боже, они ужасны. Именно поэтому я держу дом таким темным. — Ее голос переходит в извиняющийся шепот.

Я не теряю времени, встаю и завешиваю окно многовековым гобеленом.

— Лучше?

— Спасибо. — Завораживающе-прекрасные черты Серены становятся лишь тенями в темноте, но этого недостаточно для того, чтобы скрыть ее красоту. — Прошу прощения, если я была резка с вами, Дерек. Вы первый человек, с которым я говорила за последние сорок пять дней, кто не получает зарплату у Вероники.

— Серьезно?

Она кивает, изящно перекидывая одну ногу через другую. Ее взгляд устремлен на позолоченные часы, стоящие на мраморной стойке. Циферблат часов светится белым в полутемной комнате. Рискну предположить, что минуты тянутся немного медленнее, когда их отсчитывают эти часы, и одного этого достаточно, чтобы сделать любого нормального человека немного сумасшедшим. Все остальное прилагается.

— Раньше у меня была своя жизнь, — говорит Серена. Ее губы изгибаются в прохладной улыбке. — Красивая, волнующая, полноценная жизнь. Были друзья. И жених. И благотворительная организация. Люди, которые зависели от меня. Цель. У меня была хорошая жизнь, Дерек. И потом я потеряла все. Я потеряла все, но не знаю, как это произошло. Потом они сказали, что я сумасшедшая, и теперь вы здесь. И все, что я знаю, больше не имеет смысла.

— Почему бы вам не рассказать мне, что случилось? Свою версию произошедшего. Начните с самого начала.

Она смотрит на меня из-под ресниц, поджав губы, и качает головой.

— При всем моем уважении, я предпочту не делать этого, — говорит она. — Я переживаю это каждый день. Кроме того, все, что вам нужно знать, должно быть в судебном постановлении. Несколько месяцев назад я вела себя безрассудно, и мне это пришлось совершенно не по вкусу. Психиатр моей мачехи считает, что я достаточно нестабильна, чтобы причинить себе вред. Поэтому судья Харкорт постановил, что я не могу управлять своими финансами какое-то время, и теперь мы здесь.

— Меня не интересует, что они думают. — Мое высказывание привлекает ее внимание, и она наклоняется в мою сторону. — Я хочу узнать вашу версию событий. Я на вашей стороне, Серена. Все, что вы мне скажете, останется между нами. Я не могу выполнять свою работу должным образом, если не располагаю всеми фактами.

Серена спокойна, и я чувствую, как ее яркие голубые глаза изучают меня.

— Все, что вам нужно, — это управлять моим имуществом, советовать. Вам не нужны факты. Вам нужен бюджет.

Прежде чем я могу возразить, она зевает и поднимается, чтобы уйти.

— Простите, Дерек. Я устала. — Серена выдавливает вежливую улыбку. — Полагаю, сегодня вы хотели только представиться? Возможно, вы сможете прийти в другой раз, и у нас будет более серьезная беседа о моих финансах. А пока оставьте информацию Эудоре или Томасу об интересующих вас бумагах, и я обязательно передам их в ваш офис.

Эудора опять появляется из-за угла, где скрывалась, и берет Серену за локоть, чтобы отвести.

— Пойдемте, мисс Рэндалл. Давайте вернем вас обратно в постель, туда, где вам и стоит находиться, — Эудора шепчет, но говорит достаточно громко, чтобы я услышал.

Я чувствую беспокойство, глядя, как они уходят.

— Серена, — зову я.

Она останавливается и поворачивается ко мне.

— Да?

— Я вернусь завтра. Вы будете дома?

— Завтра суббота. Вы работаете по субботам? — Она приподнимает левую бровь.

— Не всегда.

— Вам не купить мое доверие, работая по выходным.

— Так это работает, — говорю я.

Она морщит нос.

— Я не понимаю.

— Вы — мой главный приоритет, — говорю я, поглядывая на Эудору. — Вы мой номер один.

Эудора дергает Серену за руку, уводя ее дальше от меня.

— Хочу убедиться, что у вас есть все необходимое, — добавляю я, прежде чем она окажется слишком далеко.

Мой взгляд перемещается между ее любопытным взглядом и неодобрительным ворчанием Эудоры.

— Я вернусь завтра утром. В десять часов, — говорю я.

Наши взгляды встречаются в темноте, и я клянусь, что вижу, как на ее губах мелькает полуулыбка.

Или, возможно, я это себе нафантазировал.

— Я буду ждать вас.

Серена

— Он производит приятное впечатление, правда? — Я устраиваюсь на кровати с балдахином, пока Эудора взбивает подушки за моей спиной. Мне не нужна ее помощь. Я не беспомощна. Но она любит заботиться обо мне, и я ей это позволяю.

— На нем было буквально написано: «высокомерный адвокат»… Думаю, у него аллергия на свою собственную улыбку, но признаю, он довольно хорош собой.

Лицо Эудоры не выражает ровным счетом никаких эмоций. Она всегда держит свое мнение при себе.

— Да ладно, — говорю я, натягивая одеяло на колени. Мне нравится дразнить ее, потому что она может быть невероятно чопорной. — Будь честной.

— Нельзя отрицать, он красивый мужчина. Но буду откровенна, я не слишком высокого мнения о нем. — Эудора словно выплевывает слова, неловко отводя взгляд. Она указывает на лампу на моей тумбочке, и я киваю. Выключив ее, она осматривает остальную часть комнаты.

— Какая-то особая причина? — подталкиваю ее я.

Эудора вздыхает через плотно сжатые красные губы и склоняется ко мне для ответа.

— Я просто защищаю вас. Вот и все. — На мгновение она замолкает, а потом вновь продолжает: — Какой-то высокий, темноволосый и красивый адвокат в дизайнерском костюме появляется здесь, а вы одинокая, убитая горем и состоятельная… Я нахожу это поводом для беспокойства. Вы не похожи на других девушек, Серена. Я могу пересказать всю вашу жизнь. Вам стоит быть крайне осторожной. Вы должны опасаться таких мужчин, как он.

Таких мужчин, как он.

Мы обе понимаем, что она имеет в виду моего экс-жениха. Я пока не знаю мистера Роузвуда, но практически уверена, что он не такой, как Кейр Монтгомери.

— Ты такая милая, когда волнуешься. — Я откидываюсь на тщательно уложенные пуховые подушки. Эудора в нашей семье с тех пор, как мне исполнилось восемь лет и умерла моя мама. — Но я оценила его внешность и только.

Временами Эудора была близка мне как мама. И поэтому мне больно смотреть ей в глаза и осознавать, что я не могу ей доверять. Вероника стоит у нее на быстром наборе в телефоне. Я абсолютно уверена, что Эудора ежедневно ведет записи о моих поступках и сообщает о них. Она всего лишь дополнительный набор глаз и ушей — добросовестный миньон с зарплатой. К сожалению. (Примеч.: Слово «миньон» — французского происхождения. Во времена французских монархов термин «миньон» был синонимом понятия «фаворит» и употреблялся по отношению к любимчикам королей и высокопоставленных особ, кроме того, в американской культуре используется для описания бездумно верных сотрудников).

Я не могу винить ее. Ей нужна эта работа, и Вероника щедро ей платит.

Моему отцу скоро девяносто, и он сходит с ума, он практически одной ногой уже на небесах. В тот день, три года назад, когда он женился на Веронике, она сразу взяла на себя управление его персоналом и щедро повысила им всем жалованье, утвердила дополнительные выходные и отпускные пособия. Они буквально едят с ее ладони. Эудора делает то, что ей говорят. Но это действительно печально, потому что, пока не появилась Вероника, я считала Эудору членом семьи.