Твоя жестокая любовь (СИ) - Гауф Юлия

— Для пропуска нужен ваш паспорт или права, — протянула документ охраннику, и через минуту получила пластиковую карту. — Вам на семнадцатый этаж.

— Спасибо.

Пока поднималась на лифте, успела передумать десятки раз. Нет, даже сотни! Я ведь писала Владу, обо всем писала, и не видеть, от кого сообщение он не мог. В сеть заходил, я проверяла, и не единожды, но прочитать сообщение не посчитал нужным.

— К черту все, — сказала сама себе ровно в ту секунду, когда лифт прозвенел, доставив меня на нужный этаж.

Здесь пусто. Нет суетящихся, работающих и переговаривающихся людей. Лишь какая-то женщина рядом с гудящим принтером, из которого один за одним выпрыгивают распечатки.

— Вы к кому?

— К Владу… к Владиславу Гарай, — поправилась я. — На собеседование.

— Мы не назначали. На какую вы вакансию?

И почему я не сказала, что сестра?

Понятно, почему. Потому что невыносимо его братом называть, ведь братом он даже не пытался стать. Ни братом, ни другом, ни даже приличным врагом.

— Менеджер по продажам, — сообразила я, хотя чуть было не ляпнула, что пришла уборщицей устраиваться.

— Сейчас уточню. Обождите.

Женщина, стуча каблуками, удалилась от меня, я поняла — меня банально развернут. Эта мадам ясно дала понять, что вакансий никаких не выкладывали, да и странно было бы в первые же дни продажника искать… ну какая же я идиотка!

А, была не была!

Побежала следом, проследив, в какой кабинет открылась дверь, и успела услышать фразу, сказанную низким, грассирующим голосом:

— Пусть проваливает, я не назначал собеседование. Выпроводи…

Выдохнула, и как в омут с головой бросилась, открыв дверь.

— Привет, Влад.

Сказала, и замерла, как вкопанная. Он больше не тот жестокий мальчишка, который портил мне жизнь. По крайней мере, внешне он изменился. Стоит у окна — высокий, взрослый, в белой футболке, столь же мало подходящей для офиса, как и мой наряд.

А выражение лица все такое же — четко говорящее, что он центр вселенной.

— Уйдите, или я вызову охрану! Что здесь за порядки такие? Пускают кого попало… — строго начала выговаривать мне, как я поняла, секретарша Влада, которую он остановил движением руки.

— Выйди, Лариса. Оставь нас.

И все это, не сводя с меня абсолютно нечитаемого взгляда. Наконец, когда мы остались одни, Влад кивнул на стул.

— Садись… Ника, — усмехнулся он, чем взбесил до крайности.

— Вера! Меня зовут Вера!

— Надо же. А раньше ты настаивала, чтобы все называли тебя именем моей сестры, — Влад приподнял рассеченную бровь, и раздраженно указал на стул. — Сядь, Вера.

К горлу тошнота подступает от волнения, в глазах темнеет, дышать становится все труднее. Я задыхаюсь от паники. Хочется выбежать отсюда на воздух, на волю, и отдаться воле случая. Вот только это невозможно.

Влад мне нужен. Если мы с мамой не нужны ему, то мы никому другому не нужны и подавно. Не откуда помощи ждать, только от Влада, а значит, я не уйду!

На стул я не села, а свалилась, но лицо удержать попыталась. Влад смотрит цепко: на лице ноль эмоций, а глаза живые. Жуткие у него глаза, на самом деле — светлые, жадные и злые. Смотреть в них больно, но я упрямо заставляю себя глядеть в них, и понимаю: еще несколько секунд, и я свалюсь в обморок.

— Зачем явилась? Родственную встречу решила устроить, проводить по памятным местам? А где каравай с солью, или чем принято встречать?

Таких, как ты — подзатыльником, чтобы дурь выбить! Жаль, что произнести такое я не смогу.

— Мама болеет, Влад. Мне нужны деньги на ее лечение, сумма немаленькая. Ты поможешь? — задала я тот вопрос, ради которого и пришла сюда.

— Болеет?

— Умирает. Она умрет, если ей не обеспечить нормальное лечение. Я не справляюсь, понимаешь? Работаю в салоне красоты, и даю частные уроки игры на фортепиано, но этих копеек с трудом хватает. А приличные деньги я не могу заработать. Помоги, пожалуйста.

«Просто помоги. Будь ты человеком!» — мысленно взмолилась я, с ужасом ожидая его ответ.

Влад ведь уехал с отцом. Бросил маму, и не вспоминал о ней, не навещал. Что ему до нее? Зря, зря я пришла. Иногда неведенье лучше горькой правды.

— Что с ней? — задал Влад единственный вопрос до обидного равнодушным тоном.

— Органы отказывают, иммунная система убита напрочь. У нас был столичный медик, но единственное, что он сказал — маму нужно в Израиль отправлять.

Это светило медицины стоило мне проданного рояля — единственной нашей с мамой ценности, доставшейся ей после развода. Как оказалось, медицина в нашей стране далеко не такая бесплатная, как о ней говорят по телевизору. И за все нужно платить: врачам за осмотры, медсестрам за нормальный уход, лекарства нужно доставать импортные, а не наши. Всюду деньги, деньги, деньги!

— Понятно.

— Ты поможешь?

Влад молча сел за свой пустой стол, а мне вдруг захотелось подбежать к нему, и совершить что-то ужасное. Что с ним случилось? Она ведь мама, как так можно? Да я даже свою родную мать любила столько лет, и в детдоме ее ждала, хотя понимала — не придет она. И матерью-то считаться может с натяжкой — родить и кошка может, только кошки редко котят бросают, а меня не единожды бросали. Но я все-равно любила ее — ту, что предавала меня не раз, а Влад… никого он не любит, и мне не понять этого.

— Хорошо, я заплачу.

— Спасибо. Спасибо тебе, — выдохнула, испытывая дикое облегчение. — Завтра с утра я пойду ее навещать, мама во второй горбольнице лежит. Ты пойдешь со мной?

— Зачем мне это?

— Затем, что это твоя мать, Влад! Как… как ты можешь так относиться к ней? Мама — чудесный человек, а ты…

— А я неблагодарная скотина. Вот только она далеко не такая расчудесная, какой ты ее представляешь. Деньги на лечение я дам, но большего от меня не проси… сестричка.

В голове скрежет звучит в унисон с биением сердца, которые в висках набатом звучат. Сначала я паниковала, затем боялась, а сейчас я испытываю дикую злость от этого идиота, который отказывается понимать самое главное: любые обиды теряют смысл, когда беда приходит.

— Ты до сих пор не можешь простить маме то, что она удочерила меня, не спросив твоего разрешения? И меня поэтому ненавидишь? — прошипела, глядя в его побелевшее от ярости лицо. И понимаю, что не время сейчас для скандалов, нужно уходить, пока он не передумал деньгами помогать, и отношение не портить, но… не могу.

Сейчас я узнаю, какая кошка пробежала между ними! Сейчас Влад выскажется, я ведь так давно хотела выяснить, что произошло, и почему мама так просто отказалась от прав на Влада.

— Пошла вон. Пошла. Вон. НЕМЕДЛЕННО!

И я сама не поняла как, но я выбежала из кабинета Влада, и неслась по коридору, а выдохнуть смогла лишь в лифте.

Выдохнуть, и разрыдаться.

Жизнь — большая любительница преподносить сюрпризы. И кто знал, что меня снова занесет в эту дыру? Хотя, я мог бы и догадаться, что придется сюда ехать, учитывая то, что именно этот регион богат нужными ископаемыми.

А приехав, я сразу понял, что встречусь с кем-то из них: с матерью, которая травила меня в детстве, или со лживой девчонкой, убившей мою сестру, да еще и занявшей ее место. Эти двое — мать и «сестра» друг друга стоят.

А Вера — она ведь писала мне, и я десятки раз хотел прочитать ее сообщение, но такое бешенство накатывало, что в итоге я просто удалил его так и не открыв.

— Пошла вон. Пошла. Вон. НЕМЕДЛЕННО! — эти слова я почти выкрикнул, любуясь тем, как она побледнела — маленькая лживая дрянь.

Выбежала из кабинета, унеслась прочь, словно я маньяк какой-то. Хотя еще пара вопросов, заданных невинным тоном — и я мог бы не сдержаться.

— Владислав Евгеньевич, я на сегодня еще нужна?

— Можешь идти.

— А эта девушка, — Лариса замялась, — мне сообщить на охрану, чтобы ее больше не пропускали?

— Она больше не явится. Иди домой, завтра к восьми.