Трофей для хулигана (СИ) - Серж Олли

Морозов заполняет меня одним толчком и крепко сжимает ладонями талию, заставляя двигаться. Мне кажется, что руки Егора везде, и вообще это не мое тело, а его. Он творит со мной совершенно бесстыдные вещи, а я выпрашиваю ещё и ещё. Уже не принадлежа себе, тянусь к его губам. Наши языки сталкиваются, кружат, пока по моему позвоночнику не проходит сладкая судорога. Уши глушит, реальность размывается, я перестаю контролировать свой голос. И Егор тонко ловя мое состояние, увеличивает темп, уводя нас в совместный, просто нереальной силы оргазм.

Я падаю на мужчину без сил. Во мне очень мокро, но встать в душ я просто не в состоянии. Колени трясутся.

— Донеси меня до ванны, — блаженно постанываю Егору в плечо.

— Ммм… — тянет, посмеиваясь Егор, — Ну, конечно, нет!

— Почему? — я прикусываю зубами его плечо.

— Ай! — он дёргается, — Зараза! Потому что быть в своей женщине везде — это просто что-то нереальное! Особенно пометить все ее сладкие местечки, — он стискивает мою попку руками и поигрывает с ягодицами, — Но это потом…

Он целует меня в висок, а я понимаю, что пропала. Окончательно и бесповоротно влюбилась. И прикрывая глаза, я слышу его голос.

— Скажи, что только моя… Везде… — его рука скользит по моему виску, — И здесь, — спускается дорожкой по шее и сжимает грудь, — И здесь, — скользит по животу ниже и, чуть сжав лобок, входит в меня пальцами и размазывает по губкам нашу влагу, — И здесь… — хрипит мне на ухо Егор.

— Дааа, — я сокращаюсь на его пальцах от возбуждения, — Ммм…. Да! — притягиваю мужчину к себе за плечи, врезаясь поцелуем в губы, и мы снова срываемся в какой-то сладкий порнушный беспредел.

Егор.

Из коридора слышится лязгание металлической решётки. И каждый раз этот звук для меня, будто ножом по стеклу — аж в дрожь бросает.

— Егор, напоминаю вам, — Тимур достаёт блокнот и ручку, — Никакого обличительного тона. Максимум понимания и желания помочь. В идеале, если не вскроются отягощающие обстоятельства, будем стараться перевести дело из кражи транспортного средства в обыкновенный угон без цели хищения. Будем давить на то, что клиент был пьян и решил поспать.

Мы синхронно оборачиваемся на звук открывающегося замка.

— Лицом к стене, — сухо отдаёт распоряжение конвойный и пропускает в открытую дверь Максима. Расстёгивает ему наручники и молча выходит из комнаты допросов.

— Время пошло, — адвокат вскидывает руку и смотрит на часы, — У нас пол часа.

Я нервно сглатываю, рассматривая брата. Дёрганный. Глаза красные и пустые. В голове пульсирует только один вопрос: «Нахуя, блять, Макс?»

— Максим Аркадьевич, — начинает Тимур, — Меня зовут Липартелиани Тимур Гурамович. Я и мои коллеги будем отстаивать ваши интересы по данному уголовному делу.

Макс молча переводит взгляд с меня на адвоката и ухмыляется.

— Здорова, брат, — киваю ему и стараюсь улыбнуться, но выходит сильно криво.

— Привет… — он отзывается, проходит к свободному стулу и небрежно плюхается перед нами за стол. На лице едва скрываемая ухмылка.

Я вижу, что Макс категорически не настроен на диалог. И меня моментально начинает припекать желанием высказать. А ещё лучше всечь и объяснить молодому придурку перспективы его дальнейшей сраной жизни и здоровья. Стискиваю зубы до скрежета, мысленно прошу адвоката начать хоть что-нибудь говорить, иначе меня прорвёт… Но неожиданно понимаю, что просто не имею права осуждать Макса. Осознание того, что за все свои футбольные беспределы я бы сейчас мог присесть также, как брат, да ещё и на подольше, взрывает мою реальность и проходит ознобом по спине. Просто повезло. И я неосознанно качаю головой, отгоняя от себя наваждение серых стен и духоты.

— Вот только не надо… — Макс по-своему понимает мое действие и выдаёт агрессию, — Я и так знаю. Ты — охуенный, я — ошибка творческого союза…

— Максим Аркадьевич, — старается сгладить ситуацию адвокат, — У нас так мало времени. Давайте только конструктив. Мы здесь, чтобы вам помочь.

— Вещи тебе передадут после проверки, — примирительно говорю брату, — Правда, я свои привёз. Чтобы мать не волновать.

— Спасибо тебе, — ёрничает Макс, — Вот тааакое, — помпезно разводит руки в стороны и рывком подхватывается на ноги, нависая над столом, — Даже с барского плеча мне адвоката приволок! — зло выплевывает слова и нервно проводит пятерней по волосам, — Я отказался от адвоката! Вот так! И ты не трать бабло…

— Макс, ты чего? — у меня в груди расползается махровая паника, и я даже не знаю, что говорить, — Хочешь, я выйду. Расскажи адвокату, как было дело…

— А не надо, — брат несётся на злых куражах, — Я виноват и все признаю.

— Максим, хочу разъяснить вам, что, учитывая стоимость автомобиля, срок тюремного заключения может составить до пяти лет, — спокойно вступает в разговор Тимур, — Этого достаточно, чтобы ваша жизнь уже не стала прежней никогда. И ни один суд не удовлетворит ваш запрос на отказ от адвоката.

— Ну вы между собой тогда пообщайтесь, — хмыкает парень, — Мне сказать нечего.

Максим разворачивается и подходит к двери.

— Макс, да стой ты! — вскакиваю с места и беспомощно смотрю на Тимура. Ну сделай ты хоть что-нибудь, правозащитник херов! Я ожидал от брата чего угодно, но только не разочарованного игнора.

— Максим, вы больше не сможете сегодня вернуться на свидание, если выйдете…

На мгновение брат замирает. Я вижу, как передёргивается его спина.

— Не впрягайся за меня я сказал… — тихо бросает через плечо и уверенно стучит в дверь. Ее открывает конвойный.

— Лицом к стене… Руки…

Я сжимаю под столом кулаки. Хочется крушить и орать… Бессилие всегда прорывает агрессию.

В состоянии полуотключки выхожу с Тимуром за железную дверь изолятора и прикуриваю сигарету прямо на пороге.

— Здесь нельзя, — замечает он и хлопает по плечу, — Давайте отойдём.

Мы молча курим в импровизированной курилке под тенью большой липы.

— Ну и что теперь? — меня истерично взрывает и я втягиваю в себя дым, пока горло не начинает сопротивляться спазмом, — Как защищать человека, который признаёт вину?

— Это не самое страшное в его ситуации, — отзывается Тимур и вертит между пальцев зажигалку, — Стратегию полного отказа от диалога люди обычно выбирают в тех случаях, когда бояться, заговорив, сделать себе хуже. И в целом, она абсолютно верная, но не с адвокатом. Я попробую его продавить ещё разок. Без вас, конечно.

— Что вы имеете ввиду под «хуже»? — я

хмурю брови.

— Например, предварительный сговор с заказчиком или групповое, личные счёты… Вариантов достаточно.

— Зараза… — в сердцах тушу сигарету об край мусорки и выбрасываю, — И что дальше мне делать?

— Ждать моего звонка. Я буду у клиента завтра в тоже время.

— А если он не захочет даже идти? — грустно смотрю на Тимура.

— Его все равно приведут, — он характерно равнодушно жмёт плечами, а меня окатывает приступом дежавю.

Точно так же холодно держит себя Дашин бывший. Манера речи, тон, реакции… Блять, будто расса отдельная. Даже военные улыбаются, а эти — просто бетонные.

— Я понял, — тяну руку, — Спасибо. Поеду работать…

— Егор, — адвокат задумчиво хмурит брови, — Как вы сами думаете? Зачем человеку нужно четыре миллиона?

— Взятка? — Максу в этот призыв было в армию, — Игры, наркота… — машинально перечисляю я.

— Выбирайте… — разводит руками Тимур.

Дарья.

Я открываю дверь ЕГО квартиры СВОИМ ключом. И в моей памяти моментально оживает сегодняшнее утро. Наши несдержанные поцелуи в машине на парковке перед работой, потом его: «Постой, Даш! Руку дай и глаза закрой.» И ощущение холодного метала колечка ключей на безымянном пальце…

Меня кружит счастливой эйфорией, а дурная улыбка весь день не сходит с лица. Ловлю свое отражение в зеркале прихожей и со смехом понимаю, почему сегодня на зачёте преподавательница все время строго на меня косилась. А когда подписывала зачетку, вообще выдала, что травматолога с таким глупым лицом в природе существовать не должно.