Он тебя проиграл (СИ) - Вишневская Виктория

И снова Грант о своём. Лишь бы сексом заняться.

– Собирайся, – резко говорит, отпуска. – Выезжаем через полчаса. Вряд ли Куинн как-то двинется сейчас. У него куча проблем.

На последних словах он усмехнулся, идя к выходу. И ухмылка эта была не победная, а злорадствующая, что заставило бояться меня мужчину ещё больше.

Ненавижу кладбище ещё с тех пор, как семь лет назад мои родители сгорели в собственном доме. По заключению полиции – утечка газа, возгорание. Почему они не попытались спастись, было для меня загадкой. Они жили на втором этаже, и если бы удачно спустились с окна, всё было бы в норме. Но они даже не попытались этого сделать…

И теперь понятно почему. Наверняка Деймонд что-то сделал, чтобы они не смогли выбраться. Жаль, что в тот день, я осталось у тёти. Сейчас бы не было этих мучений, только спокойствие.

– Овечка, оклемайся, – Грант толкает меня слегка в плечо, отчего дёргаюсь, переводя на него взгляд. Смотрю на него и понимаю, что всё это время он пытался до меня достучаться.

Мы уже остановились у входа на кладбище, осталось только выйти и последовать к могилам. Но отчего-то выходить боялась. Не знаю чего, но казалось, что сейчас встречусь с родителями лицом к лицу и мне придётся сказать им то, что их сын – убогое дерьмо.

Выдыхаю, осознавая, что нужно пересилить себя.

Дёргаю за ручку и оказываюсь на прохладном воздухе. Плохая погода держалась уже почти неделю, что огорчало ещё больше. Посмотрев на пасмурное небо, опустила взгляд на ворота, делая один шаг вперёд.

Машинально зашла на кладбище, идя по узким тропинкам, пытаясь вспомнить, где находится нужное мне место. Несмотря на то, что картинки с путями застыли у меня в голове на всю жизнь, немного растерялась, видя такое огромное количество могил.

Сосредоточившись, вспомнила куда идти.

Несколько минут и я уже стою у синего ограждения, смотря на пять каменных плит. Две из них принадлежали родителям, одна Деймонду, тёте и Эрику. Не могла позволить своей первой любви, умершей от передозировки таблеток, лежать где-то отдельно. Он был сиротой по жизни, и оставлять его одного не хотела даже после смерти.

– Да у тебя тут роял-флеш, – присвистнул Грант, пытаясь пошутить. Получилось неудачно.

Ничего не ответила, открывая калитку и заходя за ограждение. Не поняла, как плюхнулась на скамью, смотря на серые надгробия, на которых висели фотографии моих любимых людей.

Смотрела в одну точку, спрашивая себя, чем они всё это заслужили.

На мгновение представила картину, где все были бы живы. Вот наш дом, кухня, где мама достаёт из духовки пирог с вишней. Тем временем папа выжигает на дощечках разные рисунки, показывая их жене. Тётя Оливия рассказывает очередные новости, услышанные по телевизору. И мы с Эриком, сидящие на диване и смотрящие кино.

Деймонда в этом представлении не было. Потому что он этого не заслужил. Это всё из-за него. Это он виновник всех наших проблем.

От этой мысли слёзы сами стекают по щёкам, скатываясь к подбородку. Шмыгаю носом и уже не могу сдержаться, начиная тихонько всхлипывать.

Не хотела, чтобы Грант видел, как я плачу. Никогда не позволяла смотреть людям на мои маленькие истерики. Потому что всё, что видела после них – жалость. А это чувство ненавидела  больше всего.

Не хотела смотреть на мужчину, даже несмотря на то, что вряд ли он знает, что это за чувство.

Внезапно со спины на моём лице оказываются чужие пальцы, стирающие влагу.

– Слёзы – удел слабых, – слышу слова Роджера за спиной. Он не пытался меня успокоить. В его словах не было ни капли жалости, грусти и чего-то подобного. Только тихий, но в то же время твёрдый голос. – Ты оказалась в мире, где они быть не должны. Хочешь плакать – рви и метай. Злись, круши, убивай, но не реви. Потому что чем глубже ты заходишь в болото, тем больше в нём вязнешь. Здесь всё то же самое. Чем ближе ты к криминалу, тем меньше должна быть нюней. Не для себя, а хотя бы для своего ребёнка. Наша война ещё не выиграна, поэтому не смей сдаваться.

В чём-то мужчина был прав. Конечно, перестать горевать по семье и близким людям не получится, но взять себя в руки – возможно. Грант говорил правду – слёзы только для слабых. А я обещала быть сильной ради моего малыша.

Ему я точно не позволю занять место в сырой земле рядом с пятью плитами.

Ладони тянутся к чужим пальцам на моём лице. Дотрагиваюсь своими руками до тёплой кожи, и, сжимая их, убираю со своего лица.

– Ты прав, – отвечаю, не отпуская его. – Эта война ещё не выиграна.

Немигающим взглядом смотрю на фотографии, и впервые, за несколько недель  улыбаюсь.

Встаю с места, отпуская пальцы Гранта, и оборачиваюсь к охраннику, который всё это время держал в руках цветы. Он сразу же подаёт мне букеты гвоздик, которые разделяю и кладу на четыре могилы, оставляя самую центральную пустой.

И почему-то сейчас, смотря на серую землю, в голове пронеслась одна маленькая и крохотная мысль, которая напугала меня, но одновременно воодушевила.

Скоро эта пустая могила наполнится и тогда эти красные гвоздики лягут и перед этой плитой.

– Пошли, – говорит Роджер, заставляя отвести взгляд от надгробий. – У нас мало времени.

Кивнула, выходя за калитку. Мужчина и так разрешил мне многое, рискуя своей жизнью.

Грант двинулся вперёд, а я просто пошла за ним, засунув руки в карманы кофты. Не знаю, что меня обрадовало, но улыбка не сползала с лица до самого дома. Даже мужчина, изредка поглядывая на меня, не скрывал своего удивления.

А мне было плевать. Потому что я чувствовала, что скоро всё закончится. И это случится тогда, когда тело Деймонда окажется в сырой земле вместе с родителями.

Настроение сегодня было приподнятое, несмотря на все проблемы.

– Ты светишься, – заметил Карлос, приподнимая уголки губ.

– Ага, – катаясь на качелях, смотрю на открывшийся пейзаж и улыбаюсь. Погода, наконец-то, солнечная, тёплая, дарящая желание жить. Сегодня смогла даже надеть платье, чувствуя лёгкость во всём теле. – Карлос!

Парень смотрит на меня удивлённо, впервые видя меня в приподнятом состоянии.  Выгибает бровь, молчаливо спрашивает, что мне от него надо.

– Как ты связался с Роджером? – однажды мужчина рассказал мне, что люди сами приходят к нему за помощью, с просьбой принять в свои ряды. И почему-то именно сейчас стало интересно, как смуглый паренёк оказался здесь.

Его мой вопрос не обрадовал, но и не расстроил. Грустно отвёл взгляд в сторону, смотря на землю.

– Как бы это не звучало, но он спас меня, – услышала, нахмурившись. Грант и спасение это как антонимы. – Раньше была ещё одна группировка, которую босс стёр с лица земли. Я состоял в ней ещё, будучи юнцом. Тогда мне было семнадцать, и я только вступил в мир криминала, чтобы подзаработать денег. У меня была больная мать, которой нужен был уход. И когда на нас напали, босс сам приставил пистолет к моей голове, намереваясь убить. Но передумал, стоило увидеть мои слёзы.

На последних словах парень засмеялся. Высмеивать собственную слабость – нужно очень много сил. И мне понравилось, что он не постыдился рассказать о себе правду. Ведь мужчины зачастую молчат о таком.

– Сказал, что слёзы удел слабых, –  знакомые слова произнёс Карлос. Мне он говорил то же самое… – И чтобы больше не позорил его группировку. Этими словами он уже принял меня к себе. С тех самых пор я не уронил ни одной слезы.

– Ты сильный, – произношу, удивляясь такому человеку. – Не каждый способен на такое. Я вот плакса, люблю порыдать, но тихонечко, чтобы никто не слышал и не видел.

На моё откровение парень засмеялся, потрепав меня по голове.

– Вам, девушкам, можно, – улыбнувшись, посмотрел на землю, где я снова невольно начала вырисовывать человека. – Если захочешь поплакаться, моя жилетка всегда к твоим услугам.