Изорванная любовь (ЛП) - Старк Лола

Как только я поднял её, Скар всё ещё кричала на Жанелль, которая пыталась убежать, когда четыре полицейские машины остановились на улице, вытащив пистолеты, и оценивая сцену, свидетелями которой они стали. Мне нужно было успокоить Скар, прежде чем она получит по заднице электрошокером, и был только один способ отвлечь её. Я развернул её в своих объятиях и прижался губами к её губам, застав её врасплох и целуя до тех пор, пока её тело не расслабилось, и она не прильнула к моему здоровому плечу. Рычание вырвалось у меня из горла, когда я поцеловал её крепко и глубоко. Я скучал по её вкусу, по ощущению её тела, прижатого к моему. Это сексуальное тихое мяуканье, которое она издала в глубине своего горла. Я, действительно, скучал по тому, чтобы быть внутри неё, и то, что она вошла в свой беспорядочный режим, ничуть не помогло моему либидо. Скарлетт достаточно было дышать, чтобы я завёлся. Отстранившись и тяжело дыша, я спросил:

— Теперь ты спокойна? Она ушла. Они надели на неё наручники и посадили в машину.

— Ммм-хмм. Ты ранен. Нам нужно, чтобы тебя осмотрели, — дрожащим голосом сказала она, облизывая красные пухлые губы, выглядя немного ошеломлённой. Скар повернулась у меня в руках, и я увидел, как офицеры сажают Жанелль на заднее сиденье патрульной машины. Повернув её ко мне, я всмотрелся в её лицо, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Я увидел ту же озабоченность, которая светилась в её глазах.

— Я в порядке, детка. Просто немного щиплет, — сказал я ей, отворачиваясь. Я не хотел, чтобы она запаниковала. Видимо, я зря волновался, потому что она обхватила моё лицо руками, встала на цыпочки и посмотрела мне в глаза.

— Мэйс, если ты сейчас же не сядешь в машину скорой помощи, мне придется врезать тебе по голове. И я, действительно, не хочу этого делать, детка; я вроде как влюблена в твою задницу.

Фыркнув, я спросил:

— Только в мою задницу?

Скарлетт медленно поцеловала меня, прежде чем прижаться лбом к моему, закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Я вроде как тоже влюблена в остальные твои части. А теперь, чёрт возьми, покончи уже с этим и садись в скорую, пока я не причинила тебе боль.

— Может быть, это хорошая идея, чувак. Я видел, какой ущерб она нанесла сумасшедшей цыпочке с пистолетом, и это ужасно, — со всей серьезностью сказал фельдшер позади меня.

Я кивнул ему и повернулась к Скар.

— Ты уже закончила с этим бороться? Мне нужно, чтобы ты вернулась, детка. Я могу продолжать заниматься этим дрянным дерьмом, потому что я знаю, как сильно тебе это нравится, но мне нужно, чтобы ты вернулась.

— Если ты ещё раз бросишь в меня своё дешёвое дерьмо, ты, несмотря на мою привязанность к твоей заднице, её потеряешь, — сказала она мне, лёгкая улыбка играла на её губах, её руки крепко обнимали меня за талию. — Да, я согласна. Если ты хочешь вернуть всё это безумие, ты можешь его получить. Просто больше никакой любовной музыки или пушистого дерьма, и если ты когда-нибудь снова положишь что-нибудь розовое в мою машину, ты будешь плавать с рыбами.

Огромная улыбка озарила моё лицо, когда она мягко толкнула меня в грудь.

— В машину скорой помощи. Сейчас же, Ромео. — Она провела меня в заднюю часть ожидающей машины скорой помощи, остановившись только для того, чтобы обнять и поцеловать мою семью на прощание, когда они уходили. — Я встречу тебя там. Мне нужно проверить Тини, прежде чем я уйду, — сказала она мне, наклоняясь, чтобы встретиться с моими губами, когда я лежал на носилках.

— Люблю тебя, Скар, — прошептал я ей в губы.

— Я тоже тебя люблю, Мэйс. — Её слова сняли тяжёлый груз с моей груди. Всё должно было быть просто прекрасно, более чем прекрасно. У меня была любовь Скарлетт. Может, мы и не идеальны, но это было то самое, что я знал, что искал, то, что мне нужно было снова вдохнуть.

— Подожди секунду, приятель, я просто дам тебе что-нибудь, чтобы снять боль, — сказал мне фельдшер, запрыгивая в машину.

— Спасибо, блядь! Это дерьмо вызывает чертовски сильную боль, — простонал я, как только увидел, что Скар была вне пределов слышимости.

— У меня чешется плечо, и я не могу дотянуться до него, — проворчал я, неуверенный, слышала ли меня Скарлетт из кухни.

— Перестань дуться, подтяни свои трусики большой девочки и смирись с этим. Ты всё равно не сможешь почесать его! — крикнула она.

— Я не дуюсь, — пробормотал я, бросая пульт от телевизора на диван, на котором сидел. Прошла почти неделя с тех пор, как меня выписали из больницы с несколькими швами и повязкой. И то и другое сводило меня с ума. Единственной хорошей вещью в этом было то, что Скарлетт заботилась обо мне. Когда она встретила меня из больницы, мне сообщили, что я остаюсь с ней, чтобы она могла присматривать за моей милой попкой — её слова, а не мои. Всё пошло от хорошего к замечательному. Возвращение Скарлетт было лучшим, чёрт возьми, что получилось из этой грёбаной ситуации.

Но она всё ещё не позволяла мне прикасаться к ней. Она утверждала, что я ранен, и у меня наложены швы. Единственная вещь, которую я хотел раздавить, это мои яйца, я был так взвинчен, что это было жестоко. Наблюдать, как она гарцует по дому в своих крошечных шортах или кружевных трусиках, было совсем другим испытанием, пыткой, которой, я был почти уверен, что она подвергала меня нарочно. Мой член постоянно был твёрдым, и я был чертовски уверен, что мои яйца были такими синими, что могли отвалиться в следующий раз, когда она наклонится передо мной. Я обещал ей, что буду хорошо себя вести, но мой самоконтроль был на пределе.

— Вот, пожалуйста, сладенький, ешь. Мне нужно, чтобы ты был большим, сильным и здоровым, — сладко сказала она из-за моей спины, когда мне через плечо передали крошечную розовую тарелку с маленьким сэндвичем в форме сердца посередине, окружённым яблоками, нарезанными в форме цветов. Это была другая форма пытки; Скарлетт вываливала на меня всё то вульгарное дерьмо, которое я вываливал на неё, пока мы были врозь, и она доводила это до крайности. У меня был свой собственный пушистый халат и стариковские тапочки с моим именем и маленькими сердечками, вышитыми на них. Однако, это заставило меня рассмеяться. Несмотря на то, что она ненавидела всё это мягкое дерьмо, она была чертовски хороша в этом.

— У меня повреждено плечо, детка. Я всё ещё большой-ух ты! — Моя тирада замерла у меня на губах, она обошла диван.

— Что, где, ах, я — это? Ты? — Вся кровь прилила от моей головы прямо к промежности, когда я увидел Скарлетт, сидящую прямо передо мной на краю кофейного столика в очень обтягивающем, очень крошечном, очень откровенном костюме непослушной медсестры. Белый материал оставлял очень мало места для воображения, её идеальные сиськи вываливались сверху, умоляя освободить их, лизнуть и попробовать на вкус.

Милый младенец Иисус.

Пока мои глаза блуждали по её сексуальному телу, я прочистил горло, пытаясь заставить свой голос работать. Единственное, что проносилось у меня в голове, это как быстро я мог сорвать этот крошечный красный кусочек кружева у неё между ног. Мне нужно было быть внутри неё. Сейчас же.

Скарлетт облизнула свои полные красные губы и наклонилась, медленно проводя руками по внутренней стороне бёдер, от её крошечных ступней, одетых в ярко-красные «трахни меня» туфли на каблуках, вверх по её ногам, пока мой взгляд не достиг соответствующей подвязки на правой ноге. Щёлкнув ей, она провела рукой выше, немного раздвигая бёдра, её пальцы скользнули вверх по трусикам, кольцо в её клиторе слегка просвечивало сквозь кружево. Иисус, Мария и Иосиф, пожалуйста, не позволяйте ей снова мучить меня. Я не думаю, что смогу с этим справиться, я молча молился.

— Скарлетт, детка, тебе нужно прекратить это; я больше не могу этого выносить. Мне нужно быть внутри тебя, — прорычал я. Мой член был таким твёрдым, что я мог бы забивать им гвозди. Когда я потянулся, чтобы подвинуть её вперёд, она шлёпнула меня по руке.

— Не-а, руки при себе.

— Тогда перестань дразнить меня, — проворчал я, почти задыхаясь, когда Скар расстегнула ещё одну пуговицу на верхней части своего костюма, ещё больше оголяя сиськи.