Роузи Кукла - С милой рай и в шалаше

— Баххар ва рух! — Обкурись и уходи!

Звучит для меня, как музыка, их традиционное пожелание на прощанье….

Я не вытерпела и сама выхожу к нему! Боже! Что же я делаю…

Он сидит и полощет чашки! Да разве же это мужское занятие? Эх, лучше бы ты прополоскал во мне свой лингамчик! Или как там у них по–арабски?

— Ну куда ты, куда, дурашка?

Я ведь только собралась присесть с тобой рядом, задирая рубашку. Ну и что ты увидел? Что? Неужели тебя испугали мои оголенные коленки закругленные? Ну, а если я ножки разведу, обнажаясь…

Да и что это, что? Ну, куда ты, куда от меня, подожди и не уходи, я тебе еще покажу не на небе, а в своей середине вечернюю звезду, и не Сириус, а мой венериус…

Он неожиданно ловко и легко вскочил на ноги и тут же исчез за пологом палатки! Вот это да! Что за ерунда?

Отодвинула полог, выглядывая, и только увидела его спину, быстро удаляющуюся в полутьме. И куда ты, почему ты бросаешь меня? Ага! Ты пошел к костру. Ну хорошо, подожду. Скоро ты обо мне вспомнишь и не то что придешь, а прискочишь ко мне…

Потом я со стыдом вспомнила, как ждала его, не спала, прислушиваясь полночи к их смеху у костра и заунывным, тягучим песням. Он так и не пришел. Где и с кем он всю ночь прохлаждался? Ну как так можно небрежно, ведь я же ждала, надеялась…

На следующее утро он появился, как ни в чем не бывало. Красавец! Да еще и навеселее! Так мне показалось. Потом снова сборы и едем.

— Ну и что, Госпожа? Ты каталась со своим Господином на белом верблюде?

Ах ты! Ну что ты так смотришь ехидно?

Вечером все повторяется на новом ночлеге. Опять кофе, я ему кардамон, потом благовония…И вот он снова сидит невозмутимо и полощет свои проклятые чашки!

— Да что же это такое? И это мужское занятье? — Срываюсь, к нему врываясь.

И не успела присесть даже, как он раз! И поминай, как его звали!

Ну, это уже выходит за все пределы! Ну, знаешь, мой хороший араб, я еще так никогда не лажалась! И как только он снова на огонек, то я ящеркой по песку и за ним….

Перебегаю, ползу, замираю, когда его кто–то окликает, и он останавливается, стоит и разговаривает. Нет, дорогой, я узнаю все про нее! Почему–то я сразу же так решила.

Потому ползу к самому их костру.

Я лежала, ничего решительно не понимая. Они сидели вокруг костра сначала, потом кто–то из мужчин взял амзад со смычком (однострунный музыкальный инструмент, наподобие скрипки)…. И запел заунывную песню. Потом какая–то девка выскочила и закружилась в танце, выкрикивая что–то задорно. Потом, потом я затихла, так как две девки, переговариваясь между собой, присели и чуть ли не на мой балахон… Потом снова у них смех, песни… Я уже пару раз отползала, так как к ним подходили с разных сторон. А он? Что же делал он?

Да болтал он все время и пел, хлопал в ладоши той танцовщице, а потом… Потом она, обращаясь к нему, что–то такое сказала,… И ушла. А он посидел и под смех и задорные реплики пошел за ней! Да за ней! За ней, в ее шатер! Ну, я ей!

Ночь не сплю, все терзаюсь, жду. Сама не заметила, как заснула.

На следующее утро…И так кряду три дня!

Только девки его звали то одна, то другая. Это что же он получается у них для… Да! Для чего же он, а как же тогда я? Кто же я такая? И что это за магические слова, которые я все старалась запомнить, которыми они каждый раз его зазывали к себе на ночлег?

На третий день не утерпела и на очередной вопрос Ассахана о катании с ним на белом верблюде я вспылила!

— Знаешь что, друг! А не пошел бы ты…, — еле сдержалась и не сказала, куда я его чуть не послала… — со своим белым верблюдом! Ну, причем тут кататься? Ведь ему же не до меня и каких–то со мной катаний! Его девки зовут, то одна, то другая, и он, как теленок! Встает и идет! Это, по–твоему, что? Хорошо?

— Хорошо!

— Что? Значит, со мной он должен кататься на белом верблюде, а с ними он…Сам он…

Не успела договорить, как он тут же зашикал на меня. А потом говорит:

— Вот я почту тебе стихи одной девушки имощаг с переводом, послушай:

Утро застало меня.

Не хочу, чтобы видел ты слезы мои, чтоб узнал, как томлюсь и горю от любви.

Я на шумном ахале тоскую, дрожу, и амзад выпадает из рук.

Как охотник в засаде, я тихо сижу, жду, когда ты появишься, друг.

Ты еще попадешься, хоть ты и хитер,

Ты потянешься сердцем в мой тихий шатер,

Хочешь пить? Я источник в пустыне безводной.

Ты озяб? Я тебя отогрею, холодный.

Сердце девушки, сердце влюбленной — словно в полдень песок раскаленный.

— Хорошие стихи?

— Очень! Они обо мне. Ну, родной мой, скажи мне, что делать? Почему он не идет ко мне? Я что, некрасивая, плохая?

— Ну что ты! Да ты самая красивая, правда, ты не имощаг.

— И что, все дело только в этом, что я такая, он потому не идет ко мне, что я…

— Да нет же, нет! О, Всевышний! Прости мою дерзость, что я нарушаю народную мудрость и вразумляю эту женщину не имощаг. Ну, ты простишь нас? Иначе эта гордая женщина погибнет от любви, так ничего и не поняв!

— А что я должна еще понять, что?

— Скажи мне, ты хоть знаешь, что означает асри?

— Нет.

— Асри — это абсолютная свобода нравов у всех незамужних женщин амшаг, или, как тебе будет лучше, то у туарегов.

И это право не зависит оттого, являются ли женщины туарега девушками, разведенными или вдовами. У туарегов женщина не зависит от мужчины, она сама может распоряжаться своим телом по собственному усмотрению, и никто не вправе ограничивать ее свободу. Это и называется Асри!

— Это что, правда? Ты, наверное, шутишь? Даже у нас, даже если очень богатые женщины, ну, и лесбиянки, наверное, те могут сами распоряжаться своим телом. А так все женщины — мы все, как были, так и остаемся зависимыми от мужчин. Потому и выходим за них замуж. А у вас как?

— У имощаг, прости, туарегов, женщины сами себе выбирают мужчин. Вот почему он, хоть и твой Господин, а его забирают к себе каждый вечер, то одна, то другая женщина. И он не вправе им отказать! Понятно?

— Понятно,… Так что мне теперь?

— Погоди, не спеши! Дослушай все до конца, такого, что я тебе расскажу, ты никогда и ни от кого не услышишь.

— Это точно! Я тебя, Ассаханушка внимательно слушаю, говори мой ангел — хранитель…

— Сначала скажи мне, если я тебе открою самую главную тайну туарегов, то, что ты сделаешь для меня?

— О чем ты? Но я тебе обещаю, где буду я, там и тебе рядом всегда будет место.

— И даже если ты станешь…

— Даже если я стану для своего Господина… Ведь я его давно выбрала, только не знала, как к нему подступиться, с какого бока? Научи меня, Ассаханушка, я тебе отслужу, если я буду со своим Господином…