Таффия Исаева - Моя Ребекка (Пять лет спустя)

Мы помолчали. И Ник снова перешла в атаку.

– Замкнутый круг… Почему у тебя только вариант отрицательного исхода? Почему нет другого варианта? Почему бы не оставить 50% на то, что она останется, если ты будешь держать ее?

– Потому что это не правильно. Я могу убедить, могу уговорить, могу настоять, как делала это раньше. Но это не решение, теперь я это точно знаю.

– Но, когда ты настаивала, она оставалась. И была вполне довольна.

– Да. А я долго мучилась, что приняла решение независимо от ее желаний.

– Все равно. Я бы на твоем месте поговорила с ней. Просто поговорила.

– Я не могу. Не хочу вешать груз ненужных чувств на плечи человека.

– А почему ты столь неопровержимо заявляешь о том, что ей не нужны твои чувства? Она тебе это сказала?

– Я это поняла.

– Ничего ты не поняла, глупая. Неужели ты не понимаешь, как тяжело ей было признать свою беременность? Именно в момент вашего примирения? А как тяжело было ей признаться в этом тебе? Сколько мужества ей понадобилось, чтобы принять решение оставить ребенка, зная, что лишиться тебя? А что она чувствовала, отпуская тебя? Снимая с тебя все обязательства и давая тебе, дура, тебе право выбора? Или это ты, трясясь от страха, сбежала от жениха к любовнице, чтобы обнаружить в ее кровати другую женщину? Да проснись же ты!!! Сколько можно думать только о себе??? Удивляюсь, что такая сильная и бесстрашная женщина, как Элен, нашла в тебе?

Ее слова доходили до меня, как сквозь толстый слой ваты.

– Что она сделала такого, что ты ее так наказываешь? Или ты думаешь, что сейчас плохо только тебе? Никогда не замечала в тебе такого… бездушия и такой жестокости.

Тоненькие ниточки слов все же просачивались в меня. Минуя стену моей обиды и непонимания, они тихо падали на выжженное болью сознание.

– Ник… – прошептала я в полумрак.

– Что?

– А сейчас уже очень поздно? – с замиранием спросила я.

– Смотря на сколько ты торопишься, – Николь встала, и вышла из комнаты на кухню.

Я лихорадочно вскочила и кинулась одеваться.

Сколько мужества ей понадобилось, чтобы принять решение оставить ребенка, зная, что лишиться тебя?

Слова Ник достигли своей цели, тонкие ниточки, переплетаясь между собой, становились отчетливее и ярче. Неужели я действительно могу быть настолько слепой? Настолько гордой? Настолько жестокой? Или наступившее прозрение – видимость? Способ уцепиться за желаемое? Желаемое, которого нет в действительности…

Мои руки остановились на пуговице.

Господи, я же жить без нее не могу!!! Могу не дышать рядом с ней, но жить без нее не могу. Не хочу! Все равно, нужно ей это или нет, не знает никто. Ни я, ни тем более Ник. И никто кроме меня этого не сможет узнать.

Я схватила ключи от машины и хлопнула дверью.

Господи ну как можно быть такой дурой? Дважды дурой…

Пять лет назад… Она ехала ко мне… торопилась… что она хотела сказать… Ей было страшно? Как мне? Или она ехала уверенная в том, что я люблю ее… и что она любит меня…

А я… мне было больно, я устала. Устала от ее несерьезности, от постоянного ожидания… Вернется она ко мне, или все-таки предпочтет мужчин? Я не мужчина, могла ли я требовать от нее, тогда еще девушки, отказаться от мужчин в мою пользу? Я даже не помню, как звали ту девушку, как она выглядела. Я не помню тех жестоких слов, которые я небрежно бросила в Элен. Но я помню ее лицо, помню, как испугалась в тот момент. Но ведь я была уверена, что у нее это все несерьезно. Я, ее жених, люди… Она просто запуталась. Я даже представить себе не могла, что… Что можно любить вот так…

Господи как страшно… и ей было страшно? Или нет… не было… она была уверена, и тем сильнее я сделала ей больно когда убедила ее в обратном…

Я вжимала педаль газа в пол, подгоняя свою машину мыслями, я гнала, как сумасшедшая… я торопилась… опасаясь опоздать… Что если она уже не ждет?… Что если ей уже все равно?

Но любовь она ведь не умирает вот так… быстро?

Я нажала кнопку звонка. Еще раз. Еще… Никто не открывал. Господи, я сейчас просто раздавлю этот звонок, как хочется врезать по нему кулаком. От всей души, как будто этот кусок пластика в чем-то виноват.

Дверь распахнулась.

– Реб?

– Элен, нам нужно поговорить…

– Что это? – Дюпон небрежно, двумя пальцами, приподнял листочек бумаги.

– Это мое заявление об увольнении.

– А кто сказал, что я его подпишу?

– Анри, ты не понял. Я не спрашиваю разрешения. Я сообщаю о факте. Можешь его порвать, выкинуть, сделать что угодно – мне все равно. Я просто сообщаю тебе о том, что я ухожу.

– Тебе предложили больше денег?

Господи, какой ты глупый. Неужели ты думаешь, что деньги могут все? Они могут многое, но также многое им недоступно. Но поймешь ли ты меня? Наверное, нет.

– Нет, я просто ухожу. Уезжаю. В другой город! В другую страну! Да все равно куда, только бы подальше отсюда.

– А твои дела? Кто будет их вести? Ты хот бы должна дать нам время, найти кого-то кто сможет выполнять твои обязанности.

– Мне все равно, Анри, – я покачала головой. – Понимаешь? Мне все равно!

Я развернулась и вышла из кабинета.

Я убегала. Быстро, не задумываясь. Заметала следы. Чтобы никто никогда ни за что.

А на улице светило солнце, ехали автомобили, торопились люди… Мне не до них. У меня еще столько дел, а нужно все успеть…

Давай же, делай шаг в строну, в сторону…

Все будет ровно, верь мне на слово.

Будут конечно же и потери.

Давай делай шаг все заново,

Верь мне!

Ранним утром меня разбудило пение птиц.

Попивая маленькими глоточками кофе, я решила забрать утреннюю почту и вышла из дома.

Среди газет мне попался конверт, отправителем значилась Николь.

Сюрприз.

Я разорвала конверт. Письма не было. Только глянцевый кусочек бумаги. Фотография. Как это похоже на Ник, она всегда считала, что изображение говорит больше чем слова.

С фотографии на меня смотрели улыбающиеся Кенье и Николь.

Их улыбки наполнили меня необычайно светлым и тихим чувством радости. Николь все-таки добилась своего, как она и говорила белый цвет ей очень к лицу. Да и Роберт в черном классическом костюме не выглядит несчастным.

Я вернулась в дом. Проходя по гостиной, залитой солнечным светом, я положила письмо с фотографией на журнальный столик.

Счастья вам, дорогие мои… Безмерного, огромного счастья… Пусть оно захлестывает вас, пусть выжигает жгучие слезы на глазах, заставляя кричать от переполняющих чувств. Пусть вы, так же как и я, однажды проснетесь рано утром и поймете, что вот сейчас, в эту секунду вы достигли той гармонии, к которой стремится каждый человек. Иногда он идет к этому всю жизнь, а бывает, что не достигает ее никогда. Каждый раз покоряя новую вершину, ты видишь следующую, потом еще одну и еще… Но, почти наверняка, в жизни каждого бывает момент, когда он приближается к бескрайнему горизонту. И нет больше острых неприступных скал, и солнечные лучи заливают душу, открывая все новые и новые перспективы. И ты понимаешь, что теперь можно просто жить.