Любить монстра (СИ) - Жиглата Кристина

— Блядь! — рычу, отталкивая от себя Гвоздя. Меня просто рвало изнутри от одних только мыслей, что кто-то причинил ей вред, что она могла страдать или плакать. — Это всё твоя самодеятельность, за которую тебя сука убить мало! — рычу, вновь бросаясь к Гвоздю.

— Это лучшее что её могло ждать, чем оказаться в твоих руках, — смело говорит мужчина, и я вижу в его глазах волнение. Он переживал за Мадину? По-настоящему! Какого чёрта?

Мне хотелось подойти к нему, схватить за горло и удавить собственными руками, но одновременно, этот ублюдок вызывал у меня некое уважение, за то, что защищал мою девочку.

На этом, наш разговор прерывает робкий стук в дверь. Артём одтаскивает Гвоздя в сторону, освобождая путь, сразу после чего, дверь без моего позволения открывается и уже в ту же секунду, я понимаю, кого сейчас увижу. Только Мадине и Артёму позволены такие вольности. Никто другой, не посмел бы.

Дина проходит внутрь, и первым в поле её зрения попадаю только я. Она смущённо меня осматривает с ног до головы, складывает руки на груди, словно в защитном жесте и тихо говорит:

— Привет.

А у меня, в туже секунду вся ярость испарилась. Всё в один миг стало не важным. Только она… Моя панацея…

Но самое главное — сама пришла! А это многое значит.

— Я поговорить, — вдруг добавляет она, и в этот момент замечает, что мы не одни. — О! — растерянно бросает. — Ты занят! Я зайду позже…

— Нет! — останавливаю её, но она и сама прекращает идти к двери, почему-то неожиданно застыв на месте, уперев свой взгляд в сторону Гвоздя.

- Андрей Александрович? — с трудом выдавливает она. — О Боже! Это вы? — удивляется, приближаясь к нему, и с её глаз хлынет поток слёз. — Что с вами случилось? — спрашивает с ужасом, прикрыв рот ладошкой…



Кошка.

Пять лет! Пять долгих лет я не видела этого мужчину! Когда-то, в тот самый трудный момент моей жизни, этот человек стал для меня лучиком света среди пасмурных дней. Я встречалась с ним всего несколько раз, но когда он приходил и смотрел на меня своим добрым взглядом, просто разговаривал со мной, приносил сладости — для меня эти дни были лучшими за всё моё пребывание в детском доме.

Я ждала его как некое божество, жила нашими встречами, которые придавали мне сил бороться. Ведь тогда, простые разговоры давали мне надежду, что в жизни не всё так плохо и добрые люди существуют.

А потом он пропал и последний год в детдоме, я была без него. Пережила, дотерпела и начала новую, взрослую жизнь далеко от прошлого. Но, не смотря на то, что он бросил меня и не приходил весь последний год, я всё равно никогда не забывала о нём, и надеялась ещё хотя бы раз, увидеть его на своём пути, чтобы просто поблагодарить за его поддержку и помощь в тот момент, когда хотелось умереть…

— Здравствуй, Мадина! — говорит он, дрогнувшим голосом, а я поддаюсь порыву, нахлынувшим эмоциям, плачу и прижимаюсь к его груди.

Андрей Александрович напрягается весь, издаёт болезненный стон, и я мгновенно отклоняюсь от него, вспоминая ужасное состояние мужчины. Что с ним произошло? Смотрю на него, и слёзы выступают на глазах от жалости.

— Кто вас так? — спрашиваю еле слышно, и мужчина бросает быстрый взгляд мне через плечо, на Никона. — Вы знакомы? — сразу уточняю, насторожившись возникшим молчанием и напряжением, которое так и витало в палате.

— Никон Григорьевич, любезно предоставил мне место в своей больнице, после наглого нападения уличных бандитов на меня, — вдруг поясняет мужчина, с некой интонацией и я сразу догадываюсь, что от меня что-то скрывают.

Ну не выглядит вся эта встреча — любезностью! Врут. Но мне, то что, не хотят пусть не говорят, а сама даю тонкий намёк, что не такая я уже и глупая:

— А здесь вы собрались обсудить перечень назначенного лечения для больного?

Никон одаривает меня легкой улыбкой, без сомнения за смышленость, и когда все в неком напряжении прячут взгляд в пол, берет дело в свои руки:

— Мы обсуждали место работы в моей фирме, которое я предложил Андрею Александровичу. Среди тесного круга моих людей, которым я доверяю, мне нужны такие непробиваемые кадры, — вдруг добавляет Ник, и я вижу, как взгляд мужчины меняется. Словно ему шанс на новую жизнь дали.

— Понятно, — отвечаю, решив больше не поднимать эту тему. Меня точно не касаются дела Ника. Поэтому я не могу требовать от него правды или каких-либо объяснений. — Как вы поживаете? — спрашиваю у Андрея Александровича, а он мне тепло улыбается.

— Долго рассказывать, а я немного утомился, — лишь говорит он. — Может, позже увидимся, поговорим. Мне тоже интересно как сложилась твоя жизнь.

— Было бы не плохо. Я загляну к вам, когда отдохнёте, — обещаю, отступая от него на шаг.

— Артём, проведи Гвоз…дёва в его палату, — приказывает Ник, запнувшись на фамилии. — И пусть нас не беспокоят, — добавляет он, и я мгновенно забываю о его подозрительной заминке. Остаться с ним наедине, без какого либо беспокойства — меня сильнее настораживало.

Но я сразу беру себя в руки, успокаиваясь тем, что это уединение лишь для того чтобы нам не мешали разговаривать. В другом случае, я мысленно себя убеждала, что смогу справится с раненым, надавив в нужном месте. Хотя, вряд ли Никон будет распускать руки, когда теперь, он знает кто я на самом деле…его котёнок.

Это как высший статус в его глазах! Неприкосновенность! Особенный чин, условия, возможности!

Теперь, он никогда не посмеет меня обидеть и другим не даст. Не сделает ничего против моей воли или того, что мне может, не понравится!

Но это особенное преимущество, я приняла во внимание только сейчас, и внутренне успокаиваюсь, когда всё же остаюсь с ним один на один…так близко. Больше не боюсь…

Только вот, что говорить? С чего начать? Рядом с ним, у меня внутри всё переворачивается, ноги дрожат, и дышать трудно. Он так странно на меня влияет.

Я боюсь его прикосновений, боюсь не сдержатся, но когда смотрю на него, ловлю себя на мысли, что мечтаю об этих же прикосновениях. Хочу вновь ощутить тот трепет, особенную нежность, тепло…

Даже страшно представить, как всё было бы сейчас, когда мы уже знаем, кто из нас кто, если бы провели ночь вместе. Я бы, наверное, не выдержала тех ощущений, которые взорвались во мне, от чувств, бурлящих внутри. Это то, что было прежде, только умножено в тысячу раз! А прежде, было уже на грани…

— Ты как? — вдруг спрашивает Ник, медленно приближаясь ко мне.

— Это я должна задавать тебе подобный вопрос, — отвечаю, улыбнувшись, останавливая его взглядом, когда он уже оказывается почти рядом со мной. Просто смотрю на него с некой опаской, и он всё сразу понимает. Рано ещё…

— Рана заживёт, а вот в твоей памяти надолго останется это событие, и ты будешь бояться, — объясняет он мне свой вопрос, и я полностью согласна с ним. То, что он меня понимает, ставит мои чувства выше своих, приятно удивляет меня.

— Такое часто бывает? — решаюсь спросить.

— Никогда, — сразу отвечает он, и я не знаю, верить ему или нет. С его ритмом жизни, вряд ли он говорит правду, но с другой стороны, я видела, как относятся к нему люди. Его боятся, но одновременно и уважают. В этом есть своё преимущество.

Никто не станет идти против Никона, если для многих он пример недосягаемости или запрета.

— Я не лгу тебе котёнок, — добавляет Ник, когда видит моё сомнение. — Моя жизнь полна опасности и проблем, но чтобы кто-то покушался на меня — такого никогда не было. Я, сам — суд для многих, и никто не смеет трогать моих близких.

— Судить может только Бог, но никак не ты, — говорю ему, огорчившись после его слов. Я уже давно заметила, что он любит держать всё под контролем и это неправильно. Но не мне его учить. Если он привык жить так, руководствуясь подобными правилами, то никто его уже не исправит.