Его любимая крошка (СИ) - Богатенко Наталия

Жаль, мне теперь нельзя спиртное, но это фигня. Рука ложится на живот, на губах улыбка. На меня пристально смотрит двойник — Алиса из «зазеркалья», и я подмигиваю ей. Вот оно, хваленое бабье счастье, ждать любимого домой, готовить ему ужин и знать, что он только твой.

— Алис! — доносится голос Руслана, по лестнице торопливые шаги.

Вчера мы перебрались в его дом в Замоскворечье, здесь нам с Маринкой очень спокойно. Кажется, что живешь в настоящей сказке, вокруг причудливые особняки, обалденно выполненный дизайн магазинов, а скверы и парки настоящий рай.

— Лиса, Маришка, девчонки, вы где прячетесь?

Выхожу из спальни. Руслан поочередно заглядывает в двери, и мы с ним на противоположных концах длинного коридора. Приглушенный свет торшеров выхватывает по стенам тени, атмосфера самое то, для романтики, хотя я и не люблю это. Увидев меня, муж медленно направляется ко мне, тихо присвистнув.

— Не свисти в доме! Денег не будет. — строго говорю, борясь с нетерпением броситься ему на шею.

— Ерунда. Мы с тобой нищими никогда не останемся, не бойся.

Останавливается в двух шагах, упирается рукой в стену. Во взгляде откровенное восхищение, задерживает его на моих ногах. Не могу сдержать улыбки, откидываю назад волосы. Ладони Руслана скользят по плечам, вниз, до запястий и снова вверх, от него пахнет моим любимым парфюмом. Наклонив голову, втягивает носом запах духов или… Моей кожи?

— Пять минут назад я был голоден, а щас даже не знаю, хочу жрать или чего-то другого. — признается, прижав меня к себе так тесно, что сбивается дыхание, задирает подол, и тискает за ягодицы.

— Нет-нет, сначала ужин, я что ли, зря скакала у плиты полдня? — сурово смотрю ему в глаза, а руки, не слушаясь, уже исследуют его грудь, неловко расправляются с пуговицами на рубашке и одновременно пытаются стащить пиджак.

— Чё там вкусненького? — шепчет Руслан, мимолетно осыпая поцелуями мою шею, целует за ушком, и по телу несется ватага мурашек. — ну его на хрен, этот ужин, подождет. Я хочу тебя…

— М-м… Ты, блин, вообще не умеешь обходиться без баб, Соколов! — издевательски смеюсь, оттолкнув его. — совсем в этой тюряге озверел, да?

Замочек молнии на спине он уже расстегнул, и я движением плеч сбрасываю платье. Стою перед любимым голая, укутанная лишь в шелк собственных волос и туфлях. В его глазах появляется опасный блеск, Руслан отлепляется от стены, и наступает на меня, вынуждая отходить назад. От того, как он разглядывает меня, накрывает сладкой дрожью. Бли-ин, я же тоже безумно соскучилась по нему!

В спальне назойливо тренькает мобильник. Может, это Настюха с новостями? Я же поручила ей обзвонить ближайшие больницы и морги, а еще полицейские участки. Не мог же Борька провалиться сквозь землю, а если с ним что случилось? Гоняет на байке, как дьявол…

— Я сейчас… — юркаю за дверь, послав мужу призывную улыбку, — одна минутка, любимый.

— Отключи его на хуй. — рычит он, следуя за мной к кровати.

Точно, на дисплее высвечивается «Настёна», и я, упав в объятия Руслана, наугад жму на гаджет ответа.

— Насть, я тебе перез…

— Нашла я его. — перебивает она, и у меня внутри всё переворачивается. — в больнице он, в тяжелом состоянии. Авария, говорят, перелом основания черепа, и еще куча всяких болячек… Он может умереть в любой момент, Лиска! Поедем к нему?

Диктует адрес, и я с трудом возвращаюсь к реальности. Отпихиваю Руслана, и хватаю со спинки халатик.

— Мне надо в больницу. Там Борька.

Он молча смотрит на меня, усаживается на кровать.

— Чё с ним? Какого чёрта ты срываешься к нему?

Божечки, голосом его можно заморозить, а глаза как две льдинки. Да если Соколов узнает, что Борька предатель, и с его подачи попал в тюрягу, он же придушит голыми руками. Так, спокойно, не выдать себя, я сама с этим разберусь.

— Авария, — кошусь на мужа, и достаю из шкафа джинсы, — пожалуйста, не будем ссориться. Я должна съездить, пойми. Мы дружим много лет.

— Езжай. Я тебя чё, держу? — холодно роняет он, и, кинув пиджак на кресло, тяжело поднимается. — вызвать такси?

Кажется, я начинаю понимать. Он, наверное, злится, что я не попросила его отвезти меня. Или ревнует? Но это уж совсем неуместно и смешно. Когда я давала повод сомневаться во мне? Быстро одеваюсь, и догоняю Руслана на лестнице.

— Руслан, не сердись… — заглядываю в лицо щенячьим взглядом, крепко обнимаю. — не надо такси, на маршрутке доберусь, тут недалеко. Мне, правда, надо…

— Поедешь с Олегом. — сухо произносит, и меня вдруг захлестывает злость.

Какого фига я должна спрашивать на всё разрешения, да еще шагу не ступить без охраны?! Это он мне не доверяет или просто боится, что опять влипну в передрягу? И потом, моя беременность это не болезнь же, сама в состоянии о себе позаботиться, не нужны мне няньки — амбалы, которые будут докладывать боссу о каждом моем шаге! В общем, меня понесло, и незначительный конфликт заканчивается ссорой. Ни с каким Олегом я, конечно, ехать не собираюсь, выскакиваю за ворота и несусь на противоположную сторону улицы, к парковке такси.

Прыгаю на заднее сиденье «ниссана» и называю адрес. Машина плавно срывается с места, и Олег, с досадой хлопнув себя по бедрам, резко пинает по колесу джипа, видимо, сообразив, что пускаться вдогонку уже нет резона — мы вливаемся в плотный поток транспорта на магистрали…

В первые минуты, увидев через окошко двери Борьку, обмотанного трубками и проводками, я пугаюсь. Вернее, лицо его закрывает кислородная маска, и оттуда, где мы с Настькой стоим, можно рассмотреть только кровать и укрытое простыней тело. Неужто это он?

— К нему не пускают. — шепчет подружка, округлив глаза, и кивает на суровую медсестру позади нас. — я уже пыталась её умаслить, проще удавить.

— Он точно живой? — снова поворачиваюсь к окошку, и слышу голос тётки в халате:

— Живой, живой. А вот долго ли продержится, кто знает.

Подходим к ней, я кладу ей на плечо ладонь.

— Можно зайти, хоть на минутку? Это наш друг. Пожалуйста!

— Это реанимация, сюда нельзя. — отрубает она, поддев пальцем очки. — вы не родственники?

Мы дружно мотаем головой.

— Тогда и говорить не о чем.

— Неужели нет шансов? Совсем? — в отчаянии догоняю её, и преграждаю путь. — он ведь выживет? Скажите правду!

Тётка добрая, видно по лицу, но старается отгородиться от реальности за маской равнодушия. Её понимаю, если горе каждого принимать как собственное, сердце не выдержит. Но я должна знать!

Она терпеливо перечисляет диагнозы, сыплет медицинскими терминами, а потом, сообразив, что мы с Настюхой ни фига из монолога не допетриваем, объясняет человеческим языком. С такими травмами, как у Борьки, не живут, и я чувствую, как холодная рука сжимает внутренности. Подкатывает тошнота, пробормотав что-то невнятное, бегу по коридору в поисках туалета, и едва успеваю склониться над раковиной. Желудок протестующе урчит, выворачивает содержимое, голова кружится.

Немного отойдя от приступа токсикоза, возвращаюсь в отсек травматологии. Настька хватает за руку.

— Ты как? Поехали домой, тебя Соколов прибьет, если чё случится!

— Ага, щас… — сердито бурчу, вспомнив о нашей с ним ссоре, и тут, как по заказу, в кармане пальто надрывается мобильник.

Настёна демонстративно отходит, бросив меня самой разбираться с мужем, и я недружелюбно роняю в динамик:

— Я в порядке. В больнице останусь до утра.

Помолчав, Руслан сухо спрашивает:

— Уверена? Ему точно нужна такая жертва или это твоя очередная придурь?

— Он мой лучший друг, ясно? — начинаю яриться, искренне возмущенная тем, что он ни в грош не ставит мое мнение, но еще больше уязвленная его нежеланием настоять на своем и приехать за мной. — и вообще, отстань! Можешь свалить в кабак и надраться, разрешаю! Может, тогда мозги на место встанут!

— Всё сказала?